О начале трудного пути новогодней елки в России читаем здесь. А сейчас часть 2 – двусмысленная.
После возвращения из Голландии государь наш Петр начал с таким энтузиазмом рубить окно в Европу, что только щепки летели. Полетели и елкины. Царь устроил «экстралегальный переворот, вплоть до перемены календаря»: повелел праздновать «новолетие» не 1 сентября, как прежде, а 1 января, и вести летоисчисление не от «Сотворения Мира», а от «Рождества Христова».
Вышел сей Указ 20 декабря 1699 года, и в нем, помимо вышеуказанного, давались и рекомендации по организации новогоднего праздника, в частности, вот такие: «По большим улицам, у нарочитых домов, пред воротами поставить некоторые украшения от древ и ветвей сосновых, еловых и мозжевелевых против образцов, каковы сделаны на Гостином дворе (тогда еще Москвы)». А «людям скудным», то есть малоимущим, следовало «каждому хотя по древцу или ветве на вороты или над храминою своей поставить».
Народ покрутил пальцем у виска, мол, совсем царь-батюшка с катушек съехал, смертным деревом дома украшать, но делать нечего, полез ветвь над храминою ставить.
Внимательный читатель, наверное, отметил одну важную деталь, которая в дальнейшем сыграла злую шутку с царевым елочным предприятием. Так как для Петра очень важно было видеть плоды своих начинаний, украшать дома предписывалось снаружи. Ни о какой домашней елке речи не шло. Так и продолжал народ ставить елки «пред воротами» да «над храминами», пока царь был жив.
Как только Петр Алексеич преставились, народ перекрестился и по-быстрому забыл про чертово дерево.
Забыл, да не весь.
Самым отличнейшим образом елка прижилась в питейных заведениях, что добавило к ее репутации новые штрихи. Кабаки и прочие наливочные украшались елками к Новому году – их привязывали к колу, установленному на крыше или у ворот, причем несчастные елочки стояли так до следующего года, сами понимаете, в каком виде. Зато по ним легко опознавали соответствующее заведение.
Въехали!.. Мчимся в деревне стрелой,
Вдруг стали кони пред грязной избой.
Где у дверей вбита елка…
Что это?.. – Экой ты, барин, чудак,
Разве не знаешь?.. Ведь это кабак!..
(Н.П. Кильберг, 1872 г)
И как сейчас рождаются мемы, в те далекие безынтернетные времена рождались народные фразеологизмы: кабаки стали называть «елками» или «Иванами-елкиными»: «Пойдем-ка к елкину, для праздника выпьем», «Видно, у Ивана елкина был в гостях, что из стороны в сторону пошатываешься». Мало-помалу «алкогольные» понятия обрели елочный оттенок: «елку поднять» - пьянствовать, «идти под елку» или «елка упала, пойдем поднимать» - идти в кабак, «быть под елкой» - быть в кабаке.
Продолжалась все это безобразие вплоть до второго десятилетия XIX века, когда великий князь Николай Павлович женился на прусской принцессе Шарлотте, ставшей в православии Александрой Федоровной.
Елка в России. Как немецкая принцесса стала доброй феей, а Лев Николаевич Толстой – добрым феем