Через час Алёна уже поспешно семенила по улице вслед за Романом Ивановичем, который уверенно шёл по лабиринтам между больничных корпусов по направлению к психиатрическому диспансеру. Шли в основном молча, изредка перекидываясь общими фразами, из которых выяснилось, что Роман Иванович не женат, детей не нажил, и с детства проявлял интерес к психиатрии. А проявился этот интерес после того, как обычного мальчика Рому стали мучить ночные кошмары. Кошмары постепенно сошли на нет, а вот интерес остался, и в конце концов перерос в выбор профессии.
Когда журналистка и психиатр миновали красивый храм, увенчанный золотыми куполами и подошли к серому, невзрачному двухэтажному зданию, Алёна поëжилась. От диспансера веяло безнадёгой, страданиями и страхом. И чем-то ещё, что незримо присутствует как бы между строк - та ниточка, та грань между больным воображением и потусторонней реальностью витала в воздухе.
- Всяких повидали мы, и Пушкиных, и Наполеонов, и гениальных учёных, и шпионов. В основном, конечно, у нас пациенты с депрессией и умственной отсталостью, которые разбавляются типичными шизофрениками, - вещал Роман Иванович, открывая перед Алёной массивную деревянную дверь, которая, по-видимому, застала ещё советские годы.
Алёна замешкалась, вглядываясь в полупустой, узкий вестибюль.
- Да не бойтесь, на первом этаже больных нет, - засмеялся Роман Иванович, прищурив свои красивые небесно-голубые глаза, - Вот, смотрите, сидят родственники пациентов, они нормальные, не буйные!
На обитых потрёпанным дерматином скамейках действительно скучали несколько человек. Две пожилые женщины, молодая девушка с мальчиком лет десяти и мужчина лет сорока.
Роман Иванович провёл Алёну по мрачному коридору и завёл в ординаторскую, которая, на удивление, была довольно уютной и светлой. На подоконнике стояли несколько горшков с буйно цветущими геранями, на стене, сразу за столом, висел портрет президента, а на другой стене, над кожаным диваном - картина с горным пейзажем. На вешалке-треноге одиноко расположился белый халат, а в шкафу, за стеклом, виднелись тарелки и бокалы. Тихо урчал старый двухкамерный "Минск".
- Чаю? - предложил Роман Иванович, и, не дожидаясь ответа, щелкнул кнопку на электрическом чайнике.
Алёна кивнула.
- И всё же встречаются у нас довольно интересные случаи, - продолжил психиатр, - Об одном из них вам рассказал Михаил Петрович, а я поведаю ещё о нескольких...
***
Этот парень заставил нас всех изрядно понервничать. Привезли его уже под успокоительным, обычная бригада скорой помощи, но в сопровождении полиции. Худющий, с длинными, растрепанными волосами, наспех собранными в куцый хвост. Примечательными были татуировки по всему телу в виде непонятных символов, а также его полусонный бубнëж:
- Нельзя её там оставлять... Ей не понравится...
Скорую вызвали соседи парнишки, которым надоело слушать всю ночь вой и крики. Они думали, что свихнувшийся молодой сосед режет в квартире бездомных собак. Собственно, на основании этого парня и определили к нам - более того, он сам согласился ехать после укола успокоительного. Транквилизатор, кстати, ему не потребовался.
Парня поместили в палату до утра - всё равно сейчас от него нельзя было ничего добиться. Я распорядился взять у парня анализ на наличие в крови психоактивных веществ, дал распоряжение санитару наблюдать за новым пациентом.
А меня отозвал в сторону один из сотрудников полиции.
- Вы будете его лечить? - спросил он.
Я кивнул:
- Если лечение потребуется, то я. Мы ещё не собрали анамнез.
- Он сам дверь открыл. Соседи вначале нас вызвали, а потом уже мы вызвали скорую, - объяснил полицейский, который представился как лейтенант Смирнов, - Вам бы, доктор, самому взглянуть на то, что мы в квартире обнаружили. Я хоть и не специалист, но думаю, для вас это будет ценной информацией для постановки диагноза.
Надо ли говорить, что летëха меня заинтриговал?
Когда мы зашли в квартиру, я был удивлён. Шторы во всех комнатах были наглухо задернуты и сшиты между собой, чтобы в помещение не проник ни один лучик солнца. Все стены исписаны теми же символами, что и татуировки на теле парня, по углам раскиданы сухие цветы, куклы, а в центре гостиной - подобие алтаря со свечами и старыми фотографиями юной девушки.
- Мы сразу поняли, что надо вызвать скорую. Парень не сопротивлялся, скорая приехала и он стал собираться. Напарник мой, Димка, решил свечи затушить во избежание пожара. И тут парнишка как с цепи сорвался: стал кричать, кидаться на нас со словами: "Нет, нельзя, она любит тепло!". На вопросы "Кто это - она?", всё тыкал пальцем в фотографии вот этой девушки.
Наутро я изучил документы новоприбывшего. Оказалось, переехал он в город недавно, продал квартиру в Москве и перебрался к нам. А в Москве он давно на учёте - заболевание наследственное, слышит голоса.
Парень же, которого, как оказалось, звали Вова, рассказал мне свою историю.
Как только он приехал к нам в город, его стал настойчиво звать голос юной девушки. Голос направил его к одной из наших свалок, где Вова нашёл старый фотоальбом. Тот самый, из которого впоследствии соорудил алтарь. Девушка, поселившись в его голове, приказала отнести альбом туда, где тепло, пообещав ему явиться наяву. Обещание она исполнила. Являлась она каждую ночь, говорила с ним, коротала вечера, при этом обязательно должны были гореть свечи. Шептала ему фразы на латыни, водила его рукой, когда он рисовал символы на стенах. Потом она приказала перенести символы на тело.
Вова слушался. Его всё устраивало ровно до того момента, когда девушка стала уговаривать его разжечь огонь посреди комнаты, мол, чтобы стало совсем тепло. И вот тут наш пациент послушание не проявил, на что юная девушка стала выть как волк и кричать. Собственно, на эти крики соседи и вызвали полицию, которая прервала тёплую во всех отношениях дружбу.
И что же здесь мистического, спросите вы? А то, что ещё несколько ночей подряд соседи вновь вызывали полицию на крики из пустой квартиры Вовы. Кто-то по-прежнему выл там, как зверь, всю ночь спать не даёт. Ещё и возмущались, что сотрудники полиции не выполняют свою работу, а бессовестные психиатры отказываются госпитализировать буйного шизофреника. Только вот квартира была абсолютно пуста. Вова - сирота, родни и друзей в городе у него нет, в квартиру проникнуть никто не мог.
***
- Получается, кричал дух той девушки? А зачем же ей устраивать пожар? - с интересом спросила Алёна.
- Смирнов, тот самый сотрудник полиции, отнёс одну из фотографий девушки следаку. И выяснилось, что зовут девушку Аглая, жила она в нашем городе ещё до войны. Погибла она при пожаре, который устроила сама же, чтобы спалить мужа-изменщика. Муж, кстати, спасся. Возможно, ей кажется, что дело не закончено. Парень, к слову, недавно выписался с улучшениями и обнаружил, что все фотографии на импровизированном алтаре внезапно потеряли цвет, помутнели, и изображения стали неразличимы глазом. Он предположил, что виной этому то, что в комнате стало холодно. Хотя, ведь неизвестно, сколько альбом провалялся на свалке. Вот так, Алёна. В этой истории много неизвестных обстоятельств, которые, я полагаю, так и останутся неизвестными. Но для меня главное, что пациенту стало лучше и теперь он может спокойно писать свои книги, которые, я уверен, надиктовывают ему его голоса в голове.
- Дай бог, чтобы больше в его голову не закрался никакой неупокоенный дух! - улыбнулась Алёна, отхлебнув из кружки уже остывший чай.
Желающим выразить автору материальное спасибо:
Карта Сбербанк:
5469 6100 1290 1160
Карта Тинькофф:
5536 9141 3110 9575
Другие истории из цикла: