Жителям Рязанской области очень повезло с талантливыми земляками и славной историей их малой Родины. Ряд громких имен: Есенин Сергей Александрович, Павлов Иван Петрович, Циолковский, певцы Пироговы, Уткин и многие другие. В лесах много уникальных животных и не только. Много исторических памятников: Кремль, старинные дома и усадьбы, церкви. Великие рязанцы жили и творили на благо страны и своей малой Родины. Куда ни посмотри, обязательно жил такой человечище...
Решил как-то Игорь Моисеевич Бурштейн построить недалеко от Рязани домик. Стал скрупулезно изучать сайт Авито и другие ресурсы на наличие земельных участков. Безусловно, хотелось не просто так землю, а чтобы живописно, близко к цивилизации и удобно с транспортной точки зрения. Плюс покупка земли под домик — это всегда покупка сердцем: если почувствуешь, мол, вот оно, твое место, то обратно откипеть почти невозможно.
Поиски Бурштейн начал с Рыбновского района. Нашелся один великолепный участок. Покупку оформили быстро. Бурштейн приступил к проектированию и сбору необходимых документов на строительство. При встрече с архитектором тот недоуменно посмотрел на Игоря Моисеевича, словно кот Борис (ударение на о) после валерьянки и клинической смерти. И тихим голосом сказал:
— Уважаемый, вы что, не знаете?! Здесь жил и творил сам великий Есенин! И не только… — Далее архитектор назвал еще с десяток имен. — Нет-нет, здесь ничего строить нельзя. Вот, например, у этого леска Есенин наверняка гулял и пил березовый сок. А вот там грибы собирал, а там стихи, вероятно, сочинял. Помните? «Гой ты, Русь, моя родная, хаты — в ризах образа... Не видать конца и края — только синь сосет глаза!..»
— Мда,… — согласился Бурштейн.
Он очень уважал творчество Есенина и внимательно слушал архитектора.
— А домик-то причем? — неуверенным голосом спросил Игорь Моисеевич у вдохновенного оратора.
— Деревенщина! — с гневом сказал архитектор и удалился.
Пришлось изучить градостроительные нормы. Оказалось, великий поэт гулял и собирал грибы на площади всего Рыбновского района, части Клепиковского и Рязанского, и суммарно почтил своим присутствием ориентировочно 25 000 га. «Ну что ж, область большая, а наследие надо беречь», — оптимистично подумал Бурштейн и продолжил поиски в другом месте.
Как ни был влюблен Игорь Моисеевич в рыбновский участок, но его пришлось опять выставить на Авито (позже Бурштейн узнал, что и прошлый хозяин продавал его по той же причине).
Очень красивое и близкое место нашлось в Солотче. Просто очаровательное. Цена, правда, такая, что лучше вслух не говорить. Внутренний голос спросил очарованного Бурштейна: «А ты проверил местные градостроительные зоны? Вдруг здесь кто-то из великих гулял?» Бурштейн отмахнулся. Вон, рядом соседи ведь строят. Значит все нормально!
Покупку оформили быстро. Оказалось, гулял! великий!!! И, возможно, даже грибы собирал. Да как бы и ладно…. Но закон Игорь Моисеевич из принципа не нарушал — совсем! Почти!
«Что за фигня?! — подумал Бурштейн. — Все домами утыкано, дома строятся повсюду, люди продолжают жить и развивать малую Родину, но вопреки… Надо про это почитать».
Сказал — сделал! Чтение заняло неделю. Выяснилось, что охранных зон оказалось больше, чем домиков в деревнях около Рязани.
«Бедные косопузые строили, где хотели, и совсем не любили великих земляков — негодяи!» — как-то быстро пронеслось в голове Бурштейна и унеслось вдаль в северном направлении. А домик-то хочется… Что же делать? Ближайший район, который нравился Бурштейну, — Клепиковский. Но облом ждал и там — заповедники и… уникальная Выхухоль! Говорят и не только!
«Хрень какая-то, так не бывает! Может ошибка?..» — вопрошал себя Бурштейн. Оказалось – нет!
Дальше — больше. Выяснилось, что и сама Рязань почти памятник! Раньше Игорь Моисеевич думал, что старые покосившиеся деревянные домики, похожие на общежития бомжей, — рухлядь, предназначенная к сносу. А на деле почти все эти печальные руины оказались федеральными памятниками, ни снести, ни рядом построиться! Можно только ходить мимо и восторгаться. Причём тихо, чтобы памятники ненароком не развалились.
Видимо, из-за любви к традициям (почему-то вспомнился остров Джирия) и славным землякам Рязань и выглядит, как выглядит. Особенно в центре. Правда, кое-где почитатели памятников слегка их сожгли. Теперь есть надежда, что там сделают, например, скверы, поставят лавочки и возможно даже кафе построят. Ужас какой! Бурштейн даже заморгал от возмущения.
Надо было что-то делать. Вожделенная цель никак не хотела достигаться. В ходе анализа Бурштейн вскрыл затаившиеся, планируемые и введенные охранные зоны, и они шепотом настойчиво советовали Игорю Моисеевичу просто переехать подальше, где можно чуть-чуть больше. И наконец построить домик!
Но как бы ни был красив Шираз, он не лучше рязанских раздолий, хоть они все и защищены законом от застройки. Бурштейн не хотел уезжать. Бурштейн хотел домик. Дошло до того, что Игорю Моисеевичу начали сниться красочные, но тревожные сны. Один такой войдет в эти записки позже.
Невзирая на трудности, Бурштейн твердо решил не сдаваться, ведь сдаются только проститутки и квартиры.
И пока он упорно, но тщетно искал верное место, где можно воткнуть скромную фамильную виллу на радость будущим наследникам, шли и шли годы…
Однажды Бурштейн пришел к знакомому архитектору и спросил:
— Так как же быть-то? Силы уже заканчиваются просто перечислять охранные зоны только под Рязанью, где хотелось домик….
— Плюнь на все и строй, — изрек величественным голосом архитектор.
— Но ведь так же нельзя! — едва не плача ответил Бурштейн. — Вон ведь там, у посадки, где был куплен участок, ходил Есенин, может даже по большому!!..
— А жить-то как? — философски спросил архитектор, безучастно глядя на потертые черные джинсы Бурштейна.
— А наши великие земляки, которые здесь ходили, пели, мечтали, любили? — не унимался Игорь Моисеевич.
— А я думаю, им насрать! — рубанул архитектор-философ.
Возникло неловкое молчание.
Но Бурштейн почему то, повеселел, и пошел пить пиво в «Бифитер».
Сегодня у Бурштейна три участка и даже есть один домик, но очень далеко — в Кадоме. Да и сам он бывает там нечасто. Еще Игорь Моисеевич третий год оформляет проекты и разрешения в особо охраняемой зоне, примерно 25 000 га. А домика под Рязанью до сих пор нет.
Но Игорь Моисеевич Бурштейн очень чтит своих великих земляков и категорически не хочет их расстраивать!
