Зима накрыла поселок пушистым, белым, снежным покрывалом, освободив мужчин от работы в поле. Для них наступили благодатные дни отдыха. А женщины продолжали свой каждодневный труд.
После визита повитухи Ниму больше не посылали в поле. Теперь она проводила дни дома, занимаясь хозяйственными делами, которые с радостью переложили на ее плечи сестры Рэншэна. Как и прежде, до рассвета, ходила она за водой. Ее еще плоский живот, был плотно укутан - будущая мать, должна обеспечить ребенку тепло! От этого, выполнять работу было еще сложнее. Несколько раз она встречала у колодца Геле. Девушка была печальна, быстро набирала воды и, ни на кого не глядя, спешила уйти. Однажды Нима услышала разговор двух, стоящих перед ней, женщин.
-Жалко девчонку! - громко прошептала одна другой, глядя в спину удалявшейся Геле, - Все никак не может родить ребенка! Старая Санму поедом ест девочку и даже ищет своему сыну вторую жену!
-Да в своем ли она уме! Они ведь еле сводят концы с концами! Куда им еще один рот?- удивилась ее собеседница.
-Даже лама ей говорил, что это Геле нужен второй муж, советовал жениться на ней второму сыну! Но Санму уперлась, мол Геле подсунули негодную! И мать Геле поносит перед всеми, а та, хоть женщина и бедная, но детей двенадцать душ родила! Не все конечно выжили! Однако обвинять ее не в чем!
-Бедная Геле! Угощу ее в будущий раз цампой, а то уж больно худа! Может оттого и не беременеет!
Женщины перевели разговор на другую тему, а Нима, приложив руку к животу, возблагодарила небеса, за то что так быстро смогла зачать ребенка.
Придя домой Нима проходила на кухню и проводила там почти весь свой день. Пекла хлебы, делала лапшу, толокла в ступке пряности. Работа для нее была привычной, но Галсан взяла за правило приходить в кухню и усевшись у жаркой печи, млея от ее тепла, она наблюдать за работой невестки. От пристального взгляда свекрови из рук Нимы все начинало валиться и тогда Галсан заводила свой однотипный монолог.
-Только убытки от тебя, криворукая! Вон сколько муки на пол просыпала! А рис-то как плохо перебрала! Оставила бы тебя без обеда, да внука жалко!
Рэншэн словно ничего не замечал. Нима не жаловалась, а он знал, что мужчине не подобает соваться в женские дела - разберутся они и без него! Больше всего добра видела Нима от Доржо. Он, единственный, пытался облегчить ей жизнь. Начнет Галсан отчитывать Ниму за разбитую чашку, а он вступится, мол это я разбил, за что бранишь девочку?! Или, тайком, поможет ей вынести из дома половики...
Нима резала лапшу, когда почувствовала резкую боль в животе. "Так вот как оно бывает!" - мелькнуло у нее в голове. Боль нарастала. При очередной схватке Нима не сдержалась и коротко вскрикнув, схватилась за живот. Галсан резво вскочила и подбежала к невестке.
-Дава, Ханда! - закричала она, призывая дочерей, а сама меж тем усаживала Ниму на топчан, -Она рожает! Приготовьте все необходимое, да скажите Рэншэну, чтобы в комнату не являлся - пусть сидит с отцом!
Она Заставила Ниму подняться и повела в их с Рэншэном комнатушку. Уложив девушку, Галсан начала спокойным голосом говорить ей, что и как делать. Никогда еще свекровь не была к Ниме так внимательна и добра! Дава и Ханда принесли все необходимые и мать выставила их из комнаты. Все время, пока Нима страдала от боли, Галсан была с ней и именно она приняла на руки первенца Нимы - крупного, здорового мальчика!
-Спасибо! - только и смогла вымолвить Нима, перед тем, как провалиться в глубокий сон, стирающий все воспоминания о перенесенной боли.
Когда она проснулась, рядом с кроватью стояла плетеная колыбель, в которой лежал новорожденный, а рядом, на стуле, сидел Рэншэн. На его лице блуждала растерянная улыбка. Увидев, что жена проснулась, Рэншэн поспешил позвать мать.
Галсан вошла, неся в руках чашку с теплым ячьим молоком.
-На, пей! Чтобы молоко для моего внука было жирным!
Нима с удовольствием выпила чашку. Галсан достала младенца из колыбели и подала молодой матери. Сын смешно кривил губки и причмокивал. Нима, которая нянчила своих многочисленных младших сестер, знала, что младенец ищет грудь. Галсан, понаблюдав за процессом кормления, вышла.
-Ну вот Нима! Теперь у нас есть сын! И позволят небеса, их будет еще много! Как мы назовем его?
-Пусть имя ему дадут твои родители! - предложила Нима и Рэншэн довольно заулыбался.
Галсан назвала внука Цереном (прим. автора - долгожитель). Она пригласила родителей Нимы, поглядеть на внука и те приехали уже на следующий день.
Нима прижалась к матери, зарылась лицом в ее, пахнущий травами и дымом, халат, словно хотела спрятаться на ее груди.
-Ты похудела Нима! Тебе плохо здесь?
Нима не смогла сдержать слез. Долма была единственным человеком на свете, кому Нима могла поведать о своих горестях. Однако совсем другие слова сорвались с ее языка:
-Все хорошо, мама! Я просто соскучилась!
"Какой толк тревожить ее! Ведь ничего не изменится! Мама пожалеет меня, но я продолжу жить здесь и мою судьбу будет решать муж и Галсан!"
Долма все понимала, глядя на худое лицо дочери. Но она и вправду ничего не могла поделать! Дочери обречены разделить ее судьбу! И еще Долма поняла, что Нима повзрослела, превратилась в женщину.
Несколько дней Нима позволила себе полежать в постели, а потом принялась выполнять свою прежнюю работу, хотя никто ее пока и не заставлял. Галсан одобрительно кивала головой и с охотой нянчилась с внуком, пока Нима возилась на кухне.
Однажды, когда после рождения Церена прошло несколько месяцев, Галсан и Доржо, собрали всех своих детей в главной комнате.
-Скоро придет наш час и этот дом останется Рэншэну! Вы же, дочери, ваши мужья и дети, будете в подчинении у Рэншэна и его жены!- начала Галсан, с молчаливого одобрения Джоро.
Дава и Ханда заохали, представив себе такую перспективу.
-Потому мы с отцом решили, что пора Вам обзаводиться собственными домами. Места в округе много, а возвести дома мы вам поможем! - продолжила Галсан.
Нима, слышавшая весь разговор из-за дверей довольно улыбнулась - рождение сына подняло ее в глазах окружающих и хотя она продолжала много и тяжело трудиться, но появившееся у домочадцев уважение к ней, придавало ей сил.
Стройка закипела, а времени на было мало. Лето коротко и надо успеть сделать необходимые запасы, пасти яков и овец, которых подарили Ниме на рождение внука ее родители. Она сама вызвалась помогать в огороде и с животными. По дому снова управлялись без нее. Нима никому не признавалась, что любимым времяпровождением для нее стало пасти животных. Она часто брала с собой сына, привязав его к спине. Как только животные наедались и ложились отдыхать, а могучие мастифы бдительно следили за стадом и за окрестностями, Нима расстилала на мягкой траве платок, которым привязывала Церена, садилось на него сама и сажала рядом ребенка. Вокруг стояла тишина, нарушаемая только фырканьем животных, да редким рыком собак. Солнце припекало, а сочная трава умопомрачительно пахла. Это было ее тайное время отдыха, которое с наступлением осени станет для недоступным, тем более что она снова ждала ребенка, но не хотела до времени никому об этом говорить...
В тот день Нима отдыхала по своему обыкновению на лугу. Она сорвала росший неподалеку люпин и дала его Церену. Мальчик сосредоточено обрывал многочисленные цветочки с растения. Внезапно зарычал один из мастифов и тут же его рык заглушил многочисленный гулкий лай. Встали на ноги, потревоженные лаем животные. Нима, схватив на руки Церена, всматривалась в ту сторону, куда обратили свои оскаленные морды псы. С ближайшего холма спускался монах. Нима цыкнула на собак и они, продолжая рычать, закрутились возле ее ног. Лама приближался. Он направлялся прямо к Ниме, ничуть не пугаясь огромных лохматых мастифов. Да и собаки, при его приближении вдруг успокоились и дружелюбно завиляли пушистыми хвостами. Нима почтительно поклонилась.
-Прошу, отдохни с дороги, акху (почтительное обращение к монаху - прим. автора)! - приветствовала его Нима, указывая на расстеленный на траве платок, - у меня найдется вода и ячменная лепешка - прошу тебя, подкрепись с дороги!
Монах сел на предложенное место, принял из рук Нимы угощение.
-Я хотел поблагодарить тебя, благословив, но вижу, что в том нет нужды! - произнес лама, дожевав последний кусок лепешки.
Нима ничего не понимала, но молчала, внимая его словам.
-Теперь я знаю, куда идти, когда придет час! Жди, твое время еще не пришло!
Монах встал и пошел в ту сторону откуда явился. Нима смотрела ему в спину. Громко заблеяла овца и Нима отвлеклась посмотреть на нее. Когда она вновь повернулась в сторону уходящего ламы, его уже не было, хотя до холма дойти он явно бы не успел...
