Проводив сестру, Оксана стала ждать дочь. Она не могла найти себе места. Наконец Елизавета вернулась, и Оксана тут же потребовала от нее объяснений.
— Ты где была? — спросила она.
— На занятиях, — ответила Лиза. — Мама, ты чего?
— Второй раз ты меня, дрянь такая, обмануть пытаешься. Ты что думала, я ничего не узнаю? Что смотришь? Я звонила в центр. А ты, наверное, думала, что я позвоню Паше и успокоюсь? И как ты думаешь, что мне там сказали, а?
— Догадываюсь, — снимая сапоги, ответила дочь.
— Догадываешься? Ты всего-навсего догадываешься? А я тебе дословно могу рассказать. Мне сказали, что о тебе там даже ничего не слышали, и Паша давно туда не ходит уже, паразит.
— Мам, я тебе сейчас все объясню. Только ты успокойся, пожалуйста, — попросила Лиза. Пройдя на кухню, девушка включила чайник.
— Опять чай? — глядя на действия дочери, спросила мать. — Поешь нормально.
— Не хочу.
— Что ж, объясняй тогда. Не забудь мне рассказать, где вы на самом деле шляетесь с Пашей и на что вы мои и тети Юлины деньги тратите. — Оксана села на стул, глядя на Лизу требовательным взглядом. Дочь молчала, по-видимому, обдумывала, что сказать. — Ты хоть понимаешь, каким трудом эти деньги нам достаются? Во всем себе отказываем, а вы... — Захотелось расплакаться, но женщина посчитала это неуместным и воздержалась.
— Мама, ну, прости меня, пожалуйста, — сжалилась Лиза. Подошла к матери и погладила ее по голове, затем по плечу. — Это моя вина. Просто мне очень были нужны деньги.
— Что ты такое натворила?
— Я разбила чужой телефон.
— Чей?
— Дашкин, одноклассницы моей. Он дорогущий, и она потребовала возместить ущерб. Поэтому мне пришлось перестать ходить на занятия по химии.
— Так... Этого нам еще не хватало... Почему ты сразу не сказала?
Оксана не могла понять, почему Лиза сразу не сказала ей правду. И дочь объяснила, что не хотела лишний раз волновать мать.
— Хорошо, с тобой все понятно. А Паша почему курсы пропускает? Он что, тоже чей-то телефон разбил, да? — женщина поинтересовалась и племянником.
— Мама, я же говорю, что телефон был очень дорогой, американский. Дашка... у нее все такое — выпендрёжное. Поэтому моих денег не хватало.
— Твоих? — зацепилась за слово Оксана. Больно уж оно резануло по ушам.
— Ну, хорошо, твоих, наших... Дело в том, что их не хватало. Поэтому Паша мне отдал те, которые должен был за текущий месяц заплатить на курсах.
— Надо же, какой заботливый! А сам, между прочим, тоже матери своей врал все это время.
— По той же самой причине — чтобы она не волновалась.
— А вы не подумали, что мы с тетей Юлей еще больше будем волноваться, если вы в институт не поступите? Налей мне тоже чаю. Эти курсы для вас хоть какой-то шанс, а вы...
— Мама, да поступим мы, — успокаивала Лиза. — Паша английский отлично знает. Этот пропущенный месяц запросто наверстает.
— Ага, Паша-то наверстает. А ты? Господи, я так мечтала, что ты в институт поступишь, будешь хорошо учиться, получишь высшее образование, работа престижная у тебя будет...
— Мам, да будет у меня работа.
— Ты хочешь жить так же как я, да? Посмотри на меня, доча.
Возникло молчание. Лиза посмотрела на мать.
— Ты у меня самая красивая, мамуля.
— Не надо сейчас подлизываться. Я тоже думала — молодая пока была — что все мне по плечу, все у меня впереди еще. А что толку?... Да пойми ты, Лиза, я не просто так разоряюсь, я не хочу, чтобы у тебя такая же судьба была, как у меня. Я хочу, чтоб твоя жизнь была лучше.
— Мамочка, я, правда, поступлю. И без всяких курсов, без репетиторов. Я усидчивая, учусь неплохо...
— Вот только на это и остается надеяться. Хотя эта двойка твоя по химии...
— Я исправлю, обещаю.
— Ладно. Что там у тебя с этим телефоном? Рассказывай. Расплатилась уже или нет?
— Еще не до конца. Но там совсем чуть-чуть осталось. — Лиза посмотрела на мать и ей стало ее жалко. Тогда она вновь подошла к Оксане и обняла. — Мам, прости меня, пожалуйста.
— Господи, горе ты мое...
Елизавета сильно расстроила мать. Но куда ее денешь? Родная дочь все-таки. С другой стороны, было обидно, что полезные для семьи деньги уходили на оплату злополучного телефона.