В своей прошлой заметке я упомянул про некого мальчика Нового года, от которого Снегурочке достался цвет её одеяний, ставший традиционным.
Может быть, кто-нибудь и помнит сего персонажа, поскольку из дореволюционных российских открыток он со временем переместился на советские.
И в советской мультипликации побывал – в мультфильмах «Зимняя сказка» и «Новогодняя ночь».
И песни про него пели. Вот, например, строки из песни Дмитрия Дунаева:
Лесные закоулки, снежинок звездопад,
Хрустальные сосульки серёжками висят.
Среди могучих елей, ведущих хоровод,
Плетётся еле-еле ушедший Старый Год.
А ему навстречу радостно идёт
Через поздний вечер мальчик Новый год.
Такой, в общем, образ приходящего года в виде маленького мальчика, олицетворение – всё-то у него, удалого мальца, впереди, всё ему по плечу, со всем справится.
А истоки сего персонажа лежат в русской обрядности. Привожу цитату из книги Анны Фёдоровны Некрыловой «Уроки воспитания сквозь призму истории: традиционные формы воспитания у русских крестьян в XIX–начале XX вв.»:
В канун Нового года в Псковской губернии разыгрывалась такая сценка: перед полночью один из парней или молодых мужиков наряжался стариком, другой – обычно мальчишка – надевал красную рубашку и белую шапку. «Старик» – уходящий год садился на стул посреди избы. В полночь в избу радостно вбегал мальчик – Новый год, сталкивал со стула своего предшественника и садился на его место. Старый год при общих криках, насмешках, погоняемый веником, выталкивался вон из избы. Все поздравляли друг друга с Новым годом и желали здоровья и добра. Дети, приплясывая, выкрикивали: «Новый год пришёл, Старый угнал, Себя показал! Ходи, народ, Солнышко встречать, Мороз прогонять!»
Олицетворение нового цикла жизни через маленького (а то и новорожденного) ребёнка распространено и в других культурах, поскольку, следуя магическому принципу подобия и уподобления, напрашивается само собой, и персонификация наступающего года в виде мальчика нашла своё отображение не только в российских или советских праздничных открытках.
См. также: