Ссылка на начало истории!
У Егора что-то там было с Полудницей, но Домовой сразу понял — это ненадолго. И верно, легкомысленная девка с Егором быстро заскучала и стала заглядываться на других. Ее не трогали стихи об изысканном жирафе, которые он ей читал, а песни под гитару нагоняли на нее сон. Егор с каждым днем все более скучнел и бледнел. Как-то не так давно, когда вот так же наводил надоедливый дождь тоску на всю округу, он сказал Домовому и Василию, что жить ему незачем, так как здесь его никто не понимает. Уехать же он не может, потому что до окончания отработки еще целых 300 лет, и, значит, остается ему только помереть от скуки в этой дыре.
Домовой, как мог, пытался подбодрить его, но Егор только махнул своей еще безволосой лапой и ушел, оставив в углу бутылку с очередным напитком. Больше он не появлялся. К себе он никогда не приглашал, так как в контракте, который он заключил с Крутым, было запрещено приводить кого-либо из деревенских на территорию имения. Прошло еще сколько-то времени, и в прошлый четверг, когда жутко выл ветер, под отзвуки гремящей где-то грозы Егор помер. Шестерка, который был с ним до последней минуты, сказал, что он почти не мучился перед смертью, только плакал и просил вспоминать его хотя бы иногда.
Присланный из Китеж-града судмедэксперт констатировал смерть от хронической сердечной недостаточности. Похоронили молодого специалиста на родине, где-то под Китеж-градом…
Домовой всхлипнул, ему было жалко Егора. Скупая слеза скатилась по его небритой щеке…
В это время лопухи зашелестели, и кот Василий с банкой молока в лапах предстал перед ним. Он был настроен решительно. Напившись молока и напоив Домового, он крепко взял его под мохнатую лапу и повел устраиваться на работу.
***
Эта осень была сырой и слякотной. После жаркого лета дожди были сперва в радость, но когда они принялись лить каждый день, жители деревни приуныли и заскучали. Но Домовой ничего этого не замечал. На даче Крутого, прятавшейся за высоким забором, ему было не до них. Было полно работы. Вот и сегодня осень, видно, решила отпраздновать день дождя и особенно на него расщедрилась. Вода потоком лилась на крышу и стекала по водосточным трубам, которые в результате часто засорялись. В обязанности Домового входило регулярно прочищать их от попадающих с дождем и ветром листьев. Если он не успевал сделать это вовремя, Шестерка начинал кричать, поминая всех родственников Домового до седьмого колена и брызгая слюнями от злости.
Дом был огромным. Таких Домовой никогда раньше не видел. Огромной была и крыша, а водосточных труб — так и не сосчитать. Неподалеку от дома стояла баня, а так как Банник запил и вторую неделю не выходил на работу, Домовому приходилось отдуваться еще и за него. Это называлось: «работать по смежной специальности».
Сегодня Шестерка с утра был особенно зол, так как вечером ждал хозяина с большой компанией и торопился все приготовить к его приезду. Он суетился, носясь по двору и по дому, и наконец затопив баню, приказал Домовому за ней приглядывать.
Крутой не признавал в бане никаких новшеств, она была построена по-старинному, только размером была с хороший дом. Наверху, на втором этаже, в ней был огромный биллиардный стол, покрытый зеленой материей. На нем кот Василий устроил свою спальню, где и отлеживался сегодня, потому что в дождь у него вечно болели старые косточки. Василий на новом месте приживался с трудом, ему нездоровилось, и Домовой только тяжело вздыхал, глядя на него.
Печка в бане отчего-то страшно дымила. Домовой замучился, налаживая печную тягу. Как видно, из-за дождя ее не было вовсе. Шестерка злился и ругался. Домовому пришлось порядком попотеть, прежде чем дым из трубы стал свободно выходить наружу, и печь весело загудела. Бедняга сильно устал и хотел немного передохнуть, покормить Василия, но Шестерка позвал его в дом, — там было что-то неладное со светом. Лампочки мигали, то загорались сверкающей белизной, то почти гасли.
Шестерка, стоя на стремянке, возился в распределительной коробке, откуда торчали голубые, желто-зеленые и коричневые проводки. Увидев Домового, он ни за что выругал его нехорошими словами и заорал, что они с котом ему так надоели, что он завтра же выгонит их, бездельников.
Понятно, что Домовому стало обидно. Он от природы был терпелив, однако даже у самых терпеливых может иссякнуть терпение. Так и случилось. Домовой рассердился, а рассерженный Домовой — это страшная сила! Когда он взглянул на Шестерку загоревшимися, зелеными, как у кота, глазами, тот вдруг испугался и, не соображая, что делает, взялся одной рукой за желто-зеленый провод, а другой — за коричневый… Посыпались искры, что-то хлопнуло, вспыхнуло, запахло горелой резиной, свет везде погас… Отключились видеокамеры наружного наблюдения, из распределительной коробки повалил дым, а Шестерка свалился со стремянки и остался лежать без движения!
В это время с улицы раздался звук автомобильной сирены. Это подъехал Крутой, и так как ворота никто не открыл, начал сигналить, что было мочи. Домовой испугался и побежал из дома. Там было очень темно, только в коридоре вспыхивали датчики движения. Когда он был уже почти у входных дверей, сработала пожарная сигнализация: завыла сирена, и приятный женский голос стал всех просить покинуть помещение…
Домовой выбежал из этого, так и не ставшего ему родным, огромного дома и помчался за Василием. К этому времени дождь кончился. Кот Василий стоял у двери в баню, держа в лапах узелок, в который были уложены все их пожитки. Они молча взглянули друг на друга и направились к дыре в заборе, про которую, кроме них и покойного домового Егора, никто не знал…
На эту дыру, которую Егор называл Порталом, они с котом Василием наткнулись однажды совершенно случайно. Егор пробовал экспериментировать с ней и что-то пытался объяснить насчет пространства и времени, но из его объяснений никто ничего не понял. Портал, по словам Егора, вел прямиком в другое измерение… За ним начиналась чудесная страна, в которой все и всегда были здоровы, счастливы и молоды… Сказать по-правде, Домовой ему не очень-то верил. Но когда он и кот Василий шагнули в Портал, оказалось, что все правда. Там было лето. Там их ждали Старик и Старуха, и старый дом стоял на своем месте… Только он вовсе не был уже старым, а желтел на солнце свежеструганными бревнами и одуряющее благоухал сосновой смолой, горячим хлебом и парным молоком…
***
Уважаемые читатели! Будет продолжение истории о Домовом, заглядывайте!
***