С какой только глупости может начаться восстание даже и представить сложно. Любая безумная мелочь или просто бытовое недоразумение послужат той самой спичкой, которая воспламенит уже готовый горючий материал. Понятно, что население к этому моменту уже «готово» - оно ждёт лишь повод к выплеску своего недовольства и, естественно, его находит. Истинные причины, конечно же, крылись гораздо глубже и зарождались за много лет до волнений.
В 1870 году журналом «Русская старина» в издательстве В. И. Головина была издана интересная книжица, которая произвела фурор – эффект разорвавшейся бомбы. Она рассказывала о кровавых событиях, произошедших за 39 лет до этого на берегах реки Волхов, в Новгородской губернии.
Называлась она «Бунт военных поселян: рассказы и воспоминания очевидцев», причём в качестве свидетелей выступили не представители пострадавшего низшего сословия, а как раз наоборот: капитан Заикин, подполковник Панаев, протоиерей П.В. Воинов, чиновник Соколов и холмский купец А.М. Красильников.
****
Так, во время эпидемии холеры, 11 июля 1831 года, в округах 2-й и 3-й Гренадерских дивизий вспыхнул мятеж, вызванный слухами о том, что под видом борьбы с эпидемией «начальство» отравляет воду и продовольствие. Неизвестная до того времени холера появилась в России со всеми ужасами эпидемии. Наконец, «собачья смерть» достигла Петербурга и дала здесь повод к народному волнению. По официальным данным, из 466,457 заболевших в России холерой умерло 197,069 человек.
Неслыханные прежде запреты на передвижение вызывали недовольство всех сословий и порождали холерные бунты.
«… Сама природа изменилась в то время и показала картину прогневанных небес; везде горели леса, трава на лугах, а местами выгорали целые поля, засеянные хлебом. Густые облака дыма носились в воздухе и затмевали солнце; выжженная земля громадными пустырями виднелась во все стороны. По ночам воздух наполнялся непроницаемым туманом, от которого утренняя роса была причиной большого падежа скота. Народ, под влиянием всех этих обстоятельств, также был в унынии; многие поселяне уже умирали холерой; другие, предубеждённые против этой болезни, полагали, что умершие суть жертвы отравы. Некоторые поселяне по ночам стерегли колодцы…».
В общем, как полагали люди, бедствия происходили от гнева Божьего и междоусобия. О причинах холеры пошли самые нелепые слухи. Высланный из столицы простой народ, проходя мимо военных поселений, распространял слухи, что холеры как болезни, не существует, но что поймано множество злодеев, отравляющих съестные припасы и даже целые реки. Бывшие в унынии поселяне, по присущему простому народу легковерию, принимали эти басни за истину, но весьма увлекались такими бреднями.
15-го июля кантонист Пётр Кузьмин доложил капитану Заикину, командиру 2-й роты Императора Австрийского Франца I поселённого полка, что у Витлинского моста поймали «отравителей» - унтер-офицера шоссейной команды и девку, при которых был обнаружен «яд».
В результате произведённого дознания оказалось, что «яд» - это купоросная кислота и хлорная известь, розданные полковым доктором по всем шоссейным командам по указанию начальства, с целью «окурки от худого воздуха и от холеры».
Девка эта, жила с унтером в одной квартире, и бежала от него. Желая её воротить назад, нижний чин взял с собой кислоту и известь, чтобы, по его словам, «постращать её». Как именно унтер собирался «стращать» этими веществами, было не совсем ясно, но девка оказалась не из пугливых, и в свою очередь стала угрожать своему ухажёру, «что пойдёт в нижний земский суд, донесёт на его злоупотребления и пожалуется на него за вытерпенные побои».
Рассердившись, унтер повалил девку на землю и собирался побить, но она закричала «караул» и на крик прибежал находившийся поблизости унтер-офицер 7-й фузелёрной роты, а затем сбежались и остальные поселяне.
Унтер-офицер 7-й фузелёрной роты показал, что застал обоих обвиняемых на земле; причём шоссейный унтер-офицер, повалив девку на землю, давил ей коленом на грудь и хотел влиять ей «яд» в рот. Но женщина, ударив рукой по склянке, вышибла её из рук солдата. При расспросе девка, подтвердив показания фузилёрного унтер-офицера, прибавила, что «у шоссейных в сундуках много ещё находится такого яда».
Услышав такое, поселяне среагировали мгновенно:
- И в Новгороде не один раз ловили таких злодеев, но губернатор также ничего им не делал и отпускал их на волю!
Взбаламученный народ не желал расходиться, а подъехавшему майору резервного батальона Баллашу, желавшему разогнать толпу, закричали:
- Покамест ты цел… убирайся отсюдова, а не то!
Подполковнику Бутовичу, прибывшему на место, поселяне заявили, что пойманный унтер-офицер признался, что по всем казармам у них роздан яд, по приказанию начальства и докторов:
- Вот до чего дожили, что и начальство вздумало нас морить!... Стало быть все подкуплены!
Бутович пытался успокоить поселян, говоря:
- То, что вы называете ядом, употребляется с пользой… Это хлорноватая известь, которой окуриваются казармы и дома для очищения воздуха.
На что поселяне возражали:
- Знаем мы, какая это окурка; она насквозь прожигает, а по-нашему называется – мышьяк!
Вскоре подполковнику надоело выслушивать дерзкие речи, и он взорвался, обратившись к самому речистому:
- Молчать, мерзавец! Сегодня громко кричишь, но я тебя проучу – завтра пойдёшь сквозь строй!
****
Дальнейшее описывать нет смысла. Закручивание гаек, возмущение народа и, как следствие, взрыв. А поводом к недовольству послужила дурость одного солдата.
Кто хочет – может почитать воспоминания более подробно.