Плиеньциемс считался местом отдыха «для продвинутых и нелюдимых». Бывшую рыбацкую деревню, где когда-то строили парусники, в 80-х облюбовала для релакса в пейзанском стиле московская и питерская богема. По-видимому, начало традиции еще в 19 веке положила сама императрица Елизавета Алексеевна, супруга императора Александра I. По местной легенде, здесь она в одиночестве лечила душевные травмы после трагической гибели своего тайного возлюбленного.
Наташа ездила сюда уже почти 10 лет. Дом, где они снимали комнаты, отделяла от моря только огромная дюна, поросшая соснами и черникой. На широкий, со светлым мелким песком пляж неспешно накатывали прохладные волны.
Виктор сразу влюбился в эти места, в этот рай для интроверта, где никто никуда не торопится. И даже отсутствие связи воспринималось как несомненное достоинство. Ближайшее почтовое отделение - в четырех километрах в соседнем Апшуциемсе, да еще телефонный автомат в пансионате «Икар». Вообще-то телефон недавно провели и хозяевам дома, где они жили, но этот номер старались не светить и гостеприимством не злоупотреблять.
Здесь, на краю света по сравнению с шумными городами, Виктор чувствовал себя свободным и мог жить практически нормальной жизнью. Местным не было дела до «Кино», а отдыхающая интеллигенция слишком ценила как свою, так и чужую приватность.
На следующий день прямо с утра Наташа на правах «главной феи хутора» нашла для Шатунова подходящее жилье - в соседнем доме у хозяйки как раз освободилась комната. Объяснила ей, что неожиданно приехал племянник из Башкирии.
Наконец-то прекратились нудные, хотя и теплые дожди, которые лили четыре дня, и они всей компанией ближе к полудню отправились на пляж. «У нас самый дорогой в Союзе пионервожатый», - заметил Цой Наташе, когда Юра как магнитом притянул и своих, и соседских детей, и вся возня в брызгах воды и тучах песка теперь происходила вокруг него. Плескались на прогретом солнцем мелководье, строили замки, играли в сокс и в бадминтон. Цой и Шатунов, на радость мелким зрителям, с шипением и криками отрабатывали приемы каратэ. Обоим, как оказалось, очень нравятся фильмы с Брюсом Ли, особенно «Путь дракона» и «Выход дракона».
- С вами чувствую себя многодетной матерью…. матерью драконов… после всех ваших шипений и прыжков... Разнесете к хренам Зелтини – будет неудобно перед хозяевами, - задумчиво произнесла Наташа поздним вечером, когда дом уже затих.
Они с Виктором сидели на крыльце и курили под звездным небом. Дети, впечатленные бурными дневными приключениями, отправились спать. Цой только что проводил Юру в его жилище по соседству и попросил не ходить одному по поселку – ни днем, ни ночью. Виктор подозревал, что неожиданности еще будут и только творческим процессом дело может не ограничиться. Филологическая тусовка, которая собралась здесь этим летом, Шатуновым вряд ли заинтересуется. Но вот подростки из пансионата «Икар», забредающие в эти места в поисках приключений, - очень даже.
Виктор приобнял Наташу:
- Держись, все только начинается…. Завтра еще Каспарян приедет.
Гитарист «Кино», явно вдохновленный, действительно прибыл в Зелтини на следующее утро. Он поприветствовал тезку, по своей флегматичной натуре ничуть не удивившись его появлению, и даже предложил Наташе загадать желание, когда они вместе пили чай на кухне. И она немедленно озвучила – было бы неплохо, наконец, вернуть к жизни мокики. Два мопеда Дельта, флагманы рижского мотозавода, были куплены в прошлом году, но то и дело ломались. Все теперь, конечно, крутые, с машинами, но у девушки тоже могут возникнуть свои дела, мало ли что…
- Ага, конечно. Займемся, - закивали музыканты и отправились в гостевой сарай. Там их ждали четырёхканальная порто-студия «Yamaha MT-44D» и драм-машина «Yamaha RX-11» - те самые, на которых записывали «Группу крови» в квартире у Гурьянова. Благодаря жене Каспаряна, американской певице Джоанне Стингрей «киношники» практически не знали проблем с техникой и инструментами, могли делать демозаписи прямо дома – на радость соседям и на зависть некоторым коллегам по рок-клубу.
- Ну че, а мопеды? - с интересом спросил Шатунов. Цой с Каспаряном одновременно недоуменно обернулись.
Попробуй спастись от дождя, если он внутри.
Попробуй сдержать желание выйти вон.
Ты педагогическая неудача и ты просто
Вовремя не остановлен.
Теперь ты хочешь проснуться, но это не сон.
«Подросток», «Любовь - это не шутка», «Разреши мне», «Братская любовь», «Когда твоя девушка больна» - эти песни Шатунову понравились безоговорочно, без вопросов.
«Братская любовь» изначально была изящной вещицей – единственной относительно прилично записанной песней на том невышедшем альбоме «Кино». И в самый раз подошла Юре, дополняя «майский» репертуар. Как и «Любовь - это не шутка».
А когда в доме тихо, я слышу, как ты поешь.
Я пытаюсь тебе подыграть, но никак не могу подобрать мотив.
Засыпая, я вижу твои глаза, но они говорят мне «нет».
Удивляюсь, как еще я жив.
Любовь — это не шутка.
Ты знаешь, я не шучу.
В исполнении Цоя в этих песнях сквозь лирику просвечивала добрая усмешка. А Шатунов пел непосредственно-трогательно - так, как умел только он. У некоторых впечатлительных слушателей могло даже возникнуть желание плюнуть в лицо той подлой мерзавке, которая посмела «морозить» такого необыкновенного мальчика…
И мы были в зале, и герои всех фильмов смотрели на нас
Играли для нас, пели для нас
И я ей сказал, что она лучше всех и что я очень рад,
А она улыбнулась и сказала, что я ей как брат.
«Ты обвела меня вокруг пальца» - Юра помотал головой: «Не-е-е… В припеве тема классная, ага, цепляет, - и он наиграл на гитаре. – Но вот здесь вот: «Я хочу совершить убийство так, чтобы ты держала ответ» - да ну нафиг прям так убиваться? Не, не мое».
Виктор, разумеется, не стал рассуждать ни об иронии и постиронии, ни о странностях отношений. В свои 16 ему точно было бы скучно такое выслушивать. Пусть так.
«Если бы ты была» - эта песня, вернее, набросок песни Юру чем-то заинтересовал, но тут уже Цой засомневался – а стоит ли? Ни идеи, ни даже тени идеи, как ее сделать, пока не было, текст он с трудом по памяти накидал на листке.
Стоит закрыть глаза и ты здесь
Просто закрыть глаза и ты здесь
Но потом... Это так страшно
Раньше. Ты была раньше
Раньше — странное слово
Кулаки в крови от разбитых стекол
Руки в крови от разбитых стекол
Голова в крови от каменных стен
Но немели губы от твоих поцелуев
Первой решили отработать песню «Когда твоя девушка больна». Цой уже не раз пел ее на квартирниках. Музыканты предлагали включить песню в новый альбом, но Виктор разводил руками - не вписывается.
Юра с любопытством наблюдал за превращением, которое происходило на его глазах. Прямо магия какая-то. Будто в этом сарайчике, где он спал первой ночью, открылся портал в иное измерение. Теперь это были совсем другие люди - предельно сосредоточенные и сконцентрированные, от них только что искры не летели. Чем-то они были схожи с Кузей - тот тоже уходил в творчество с головой и не видел ничего вокруг... Шатунов, который инстинктивно придерживался правила «живи настоящим, не вспоминай, иначе сойдешь с ума», ощутил, как все время скучал по этой магической атмосфере. В интернате Юра увлечённо работал над песнями вместе с Сергеем – если это не мешало хоккею, конечно. «Седую ночь» он вообще пел, стоя в хоккейных коньках перед микрофоном. Сейчас участие Шатунова в записи альбомов ЛМ ограничивалось тем, что его привозили на студию «Рекорд», чтобы записать вокал.
День как день, только ты почему-то грустишь
И вокруг все поют, только ты один молчишь
Потерял аппетит, и не хочешь сходить в кино
Ты идешь в магазин, чтобы купить вино
Солнце светит и растет трава, но тебе она не нужна
Все не так и все не то
Когда твоя девушка больна…
После очередного дубля Каспарян жалостливо посмотрел на Шатунова.
- Понимаешь, Василич…, - осторожно начал Цой, потирая ладонью висок, - девушка пока просто больна… Может, поживет еще?... А то у нас получается – уже хороним.
- И парень идет на вечеринку, чтобы прибухнуть… то есть помянуть, - добавил Каспарян.
- Да пошли вы…!, - не выдержал Шатунов. Хотел добавить «в жопу», но передумал.
- Да ладно, все норм. Это работа, - Цой подмигнул Каспаряну.
- А хрена он вообще прется на вечеринку, если она болеет? – недовольно спросил Шатунов.- Сидел бы с ней…
Цой с Каспаряном переглянулись.
- На самом деле я сидел с ней, - заверил Каспарян. – Это он так написал почему-то, - и с ухмылкой кивнул на Цоя.
- «Аспирин» и «один» хорошо рифмуются, - лаконично пояснил Виктор. – Юра, поставь, пожалуйста, The Smiths - Girlfriend In A Coma… Василичу для вдохновения, так понятнее будет.
Параллельно Цой и Каспарян завершали работу над демоверсией своего альбома, который Виктор пообещал поклонникам на июньском концерте выпустить уже будущей зимой. Его планировалось записывать на профессиональной студии - «Мосфильм» или «Ленфильм», а сведение делать в Париже. Черновик должен был помочь музыкантам сэкономить студийное время.
Первоначально для себя Виктор выстроил девять песен так: «Жду ответа», «Красно-желтые дни», «Я не люблю, когда мне врут», «Атаман», «Сосны», «Следи за собой», «Ответ», «Волчий вой», «Нам с тобой». Но неожиданно десятым треком стала «Кукушка». Виктор сотворил ее по наитию прямо здесь, в этом сарайчике-студии – и слова, и мелодические ходы. Это стоило примерно суток абсолютного уединения.
- Как будто прощаешься, - серьезно покачал головой Каспарян, когда Цой представил результат. Но тут же вернулся к ироничной манере, принятой у «киношников»: – Прямо в классики метишь.
- Угу, - мрачно кивнул Цой. – В «Песню года-90».
- Ну что ты, бери выше! На Красной площади хором петь будут.