Царские военные пуговицы, небольшие скопления которых изредка находят в укромных уголках Клинского уезда, давно уже стали «причтей во языцех». Долгое время такие находки объяснялись случайными потерями солдат, вернувшихся со службы. Последнее утверждение разделял и сам автор (см. СиМ от 22.02.07 г. [9, c.10]). Однако со временем появились факты, позволяющие выдвинуть доводы в пользу гипотезы о полковом кампаменте.
Летний полковой кампамент
В энциклопедии Брокгауза и Ефрона предмету этой статьи дано следующее определение: «Кампаментъ – такъ называется иногда расположенiе на тѣсныхъ квартирахъ по деревнямъ, для лагерныхъ занятiй, кавалерiи и конной артиллерiи» [2, c.210].
В армейской жизни позапрошлого века кампамент был долгожданным событием [5, c.6]. С наступлением мая кавалерийские части размещались по деревням на «травяное довольствiе», целью которого было «освѣженiе и очищенiе конскихъ желудковъ свѣжей травою послѣ долгаго питанiя сухимъ фуражемъ». Лошадей кормили свежескошенной травой в конюшнях да сараях, а не пускали на подножный корм, чтобы они «не теряли той фигуры, которая достигалась долгой и тщательной выѣздкой» [6]. В отличие от кавалерии, летние сборы пехоты проходили в чистом поле. Впрочем, и те, и другие устраивались с комфортом: некоторые офицеры брали с собой семьи.
Многие полки из года в год проводили летние сборы на одном и том же месте, так как пригодные для этого участки были наперечёт. Если для сенокоса подходила любая заливная луговина, то полевые лагеря устраивались на возвышенностях у реки или ручья, вдали от болота. К сожалению, бумаги на аренду помещичьих земель, а также приказы о выходе в летние лагеря обычно хранились в полковых канцеляриях и сгинули в круговерти событий начала XX в. Поэтому выявить места кампамента во времени и пространстве помогут непосредственные свидетели означенного явления – случайные потери: мелкие детали снаряжения и обмундирования, главную часть среди которых занимают пуговицы.
Закавыки на пути исследования
На пуговично-краеведческом пути есть три препона. Во-первых, позабытая ныне, но весьма популярная при царе игра «в ушки», описанная в повести В. Катаева «Белеет парус одинокий»: «Ушками назывались форменные пуговицы различных ведомств со вбитыми внутрь петельками. … Игра состояла в том, что игроки ставили чашечки ушек в кон, а затем по очереди били по ним специальной ушкой-битой, стараясь их перевернуть орлом вверх». Находки таких пуговиц не могут быть массовыми, так как «ушки стоили денег. Они котировались по особому курсу на уличной бирже» [4, с.96]. Впрочем, «игровые» пуговицы можно исключить, не принимая в расчёт экземпляры с намеренно повреждённым ушком.
Во-вторых, пуговицы служилых клинчан. Такие находки, как правило, единичны. У солдата, вернувшегося в родные места после 25-летней службы, ещё свежа была память о том, что за потерю пуговицы могли сурово наказать – к примеру, прогнать сквозь строй с розгами. В крестьянской среде пуговицу тоже берегли – подтверждением тому находки пуговиц самодельных, выполненных из старых монет или же отлитых из свинца.
В-третьих, старинная армейская традиция начищать пуговицы до самоварного блеска: номера на трети пуговиц так сильно истёрты, что впору привлекать криминалиста для их атрибуции. Вековое пребывание в грунте лишь осложняет эту непростую задачу.
После исключения всех сомнительных экземпляров получим 50 пуговиц, найденных в то или иное время на местах полкового кампамента – достаточно репрезентативную выборку, чтобы делать выводы.
От орла до пламенеющей гренады
Вплоть до первых лет царствования Николая I военные пуговицы не имели отличительных признаков, оставаясь совершенно гладкими. Только в декабре 1829 г. в частях РИА были введены пуговицы с изображениями и надписями по французскому образцу [8, с. 553-555]. Очевидно, это было сделано под влиянием войны 1812 г.
Пуговицы периода 1829-1857 гг. несут на себе гербового орла с расправленными крыльями. Данные «потеряшки» говорят о вероятном размещении на клинской земле одного из гвардейских полков. На пуговицах последующих лет двуглавый орёл поднял крылья вверх и не опускал их вплоть до 1917 г., пока его не сменила невзрачная «курица» Временного правительства.
Пуговицы, аверс которых единовластно занимает гербовый орёл – принадлежность как военного, так и гражданского мундира. По такой «орлянке» трудно определить, носил ли её какой-нибудь унтер Пришибеев или же коллежский регистратор Башмачкин. Исключение составляют пуговицы с выштамповкой на реверсе: «эк. общ. офицеровъ моск. воен. округа 1895 г.».
Зачастую двуглавые пернатые гордо реяли над атрибутами, указывающими на тот или иной вид войск: крестообразно сложенные якоря – на флот, пушки – на артиллерию. И если единичные образчики первых являются потерей безвестного «морского волка», то множественные находки вторых тяготеют к местам обнаружения их собратьев «съ гренадою объ одномъ огнѣ», т.е. стилизованным изображением пылающей ручной гранаты.
Такие пуговицы с 1829 г. носили строевые чины гренадерских, карабинерных и кирасирских полков, фурштатских частей и жандармерии, а с 1854 г. – военные медики. Более точно на прежних владельцев указывают пуговицы с выпуклым изображением гренады «и въ оной нумеромъ полка по расписанiю». Право ношения гренады №5 делили Орденский кирасирский и 5-й карабинерный полки, а также гренадерский полк принца Евгения Виртембергского [7 c.286]. Гренада № 4 некогда красовалась на колетах Эриванского и Псковского кирасирских полков.
«Цифирный» смысл военной пуговки
Среди пуговиц, «урожай» которых время от времени собирался на местах полкового кампамента, большую часть составляют «цифирные». Такие пуговицы некогда принадлежали пехотным и кавалерийским частям РИА.
Надо отметить, что за период ношения «цифирных» пуговиц неоднократно менялась нумерация частей, что вносит сумятицу в процесс исследования. К примеру, самая частая находка – пуговица под № 36 – с 1829 по 1835 гг. последовательно сменила три пехотных (Полоцкий, Прагский и Ряжский) и три егерских полка (36-й, Замосцкий и Тульский). Впрочем, есть предположение, что у егерей – пехотной элиты тех лет – пуговицы были «белого» цвета, т.е. посеребренные. Такие пуговицы, весьма дорогие в изготовлении, достаточно редки.
К роме того, сопутствующие находки (в основном, медные монеты) указывают на два временных отрезка. В конце 1830-х – начале 1840-х гг на территории Клинского уезда были расквартированы пехотные полки: «31» – Владимирский, «32» – Суздальский, «33» – Московский, «34» – Бутырский, «35» – Рязанский, а в конце 1850-х – «55» – Подольский [7 с. 291]. Пребывание этих воинских соединений прослеживается до июня 1862 гг., когда номера на пуговицах были упразднены.
Старинные пуговицы помогли нанести на карту Клинского уезда несколько мест полкового кампамента: это земли деревень «Госуд. Имущ. Акулова, Прасолова, Большое и Малое Щапова» [3, c.425, 478, 499]. Также летние лагеря размещались вблизи деревни Золино (владение Алмазовой, Елисаветы Александр., Гв. Шт. Капит. [3, c.449]) и села Кленково, которое с 1836 г. принадлежало генерал-лейтенанту В. Г. Пяткину [1, c.33].
Послесловие. Наш рассказ был бы неполным без упоминания пуговиц «армiи двунадесяти языковъ», которые изредка находят вблизи Дмитровского тракта. Среди них есть как пуговицы с гренадой, так и с номером. Доподлинно неизвестно, какие боевые задачи на нашей земле выполняли отдельные маршевые роты 122 полка линейной пехоты, а также 5-й пехотный полк 7-й дивизии Grundjena 10-го корпуса французской армии. Ясно лишь одно: стычки с неприятельским арьергардом проходили не только в окрестностях Доршево и Давыдково, но и в двух верстах от Клина.
Понравилась статья? Подпишитесь на канал: Вам не сложно, а автору приятно. Примечание: сокращённая версия статьи опубликована в газете "Серп и Молот" от 24 июня 2021 г., с. 18. Первые части статьи:
Список источников:
1. Архипова С.В. Генерал-лейтенант В.Г. Пяткин. Материалы к биографии. Клин, 2012.
2. Брокгаузъ Ф.А., Ефронъ И.А. Энциклопедическiй словарь. Томъ XIV С-Петербургъ, Типо-Литографiя И.А. Ефрона, 1895. c. 210
3. Указатель селенiй и жителей уѣздовъ Московской губернiи. Составленъ по оффицiальнымъ свѣдѣнiямъ и документамъ К. Нистремомъ. Москва, въ Типографiи Вѣдомост. Москов. Город. Полицiи, 1852. – в сб.: Клинскiй уѣздъ, с. 415-503.
4. Катаев В.П. Белеет парус одинокий. – М.: «Художественная литература», 1937.
5. Квятковский В.Ю. Полковой кампамент. Древности и старина. Поиски. Находки. Открытия. №3 (8) 2006, с.6
6. Мураховскiй М.Н. Былое (изъ воспоминанiй кавалерiйскаго офицера). Часть 2. Картины полковой жизни. – в сб.: 10. Полковой кампаментъ. http://rus-sky.com/history/library/murahovsky.htm
7. Низовский А.Ю. Русские форменные пуговицы, 1797-1917. Москва, «Родонит», 2008
8. «О пуговицахъ, какiя имѣть на мундирахъ и на прочей одеждѣ всѣм чинамъ Гвардiи и Армiи». (№ 3376 от 26 декабря 1829 г.) Полное собранiе законов] Россiйской Имперiи. Собранiе Второе. Томъ IV. САНКТПЕТЕРБУРГЪ. Печатано въ Типографiи II Отдѣленiя Собственной Его Императорскаго Величества Канцелярiи. 18301825-1881. Том 4 (1829) c. 953-955
9. Петровский А.В., Пирог В.Р. История, сохранённая пуговицей. Серп и молот, 22 февраля 2007, с. 10
