(«Бесприданница»)
После статьи о Паратове я получила упрёк, что написала о нём мало, по сравнению с другими персонажами. Сразу хочу ответить, что написала мало просто потому, что больше, по-моему, не о чем говорить. Почему так себя держит? Смею надеяться, что написала. Что можно придумать? Историю женитьбы «на золотых приисках»? Тут, мне кажется, ситуация, которая «стара как мир»: за золото покупается дворянский титул, и уже неважно, каков жених (снова вспоминаю несравненную «Хануму»). Дальнейшую судьбу? Фантазировать не хочу. Какое-то время он будет, конечно, соблюдать поставленные условия (вспомним: «Отец моей невесты важный чиновный господин; старик строгий: он слышать не может о цыганах, о кутежах и о прочем; даже не любит, кто много курит табаку. Тут уж надевай фрак и parlez français!»), а потом, возможно, и загуляет, но, думается, обеспечив тестя внуком-дворянином и получив приличную сумму «на булавки» (конечно, обычно её выделяли дамам…)
А никаких психологических сложностей я в Сергее Сергеевиче, уж простите, не вижу.
Совсем иным представляется его соперник - «Юлий Капитоныч Карандышев, молодой человек, небогатый чиновник».
Уже многократно написано, что выведен здесь тип так называемого «маленького человека» очень распространённый в русской литературе XIX века и изображаемый, как правило, с большой симпатией и сочувствием к его нелёгкой жизни (и начал, как всегда, Александр Сергеевич, создавший и Самсона Вырина, и Евгения из «Медного всадника»). Есть подобные образы и у Островского – ещё поговорим.
Но вот Карандышев – фигура очень даже неоднозначная. С одной стороны, в финале третьего акта автор «вкладывает в его уста» трагический монолог: «Я смешной человек... Я знаю сам, что я смешной человек. Да разве людей казнят за то, что они смешны? Я смешон — ну, смейся надо мной, смейся в глаза! Приходите ко мне обедать, пейте мое вино и ругайтесь, смейтесь надо мной — я того стою. Но разломать грудь у смешного человека, вырвать сердце, бросить под ноги и растоптать его! Ох, ох! Как мне жить! Как мне жить!» А с другой – вспомним, что он во многом сам такое отношение к себе спровоцировал.
Что же на самом деле представляет собой Юлий Капитоныч? Во-первых, «молодой человек» (не «очень молодой», как охарактеризован Вася, но явно моложе Паратова), о чём забывать никак нельзя и о чём, тем не менее, часто забывают постановщики: В.В.Балихину, сыгравшему эту роль у Протазанова, было 37 лет (Кторов старше его лишь на год), А.В.Мягкову – 46 (Михалков на семь лет моложе). Были ещё ровесники - А.Б.Джигарханян и В.И.Гафт в телеспектакле (его, наконец, посмотрела, но о своём мнении напишу в другой раз – много противоречивых впечатлений).
Во-вторых, это человек, в любовь которого Лариса очень хочет поверить, и, на первый взгляд, для этого есть все основания. Вожеватов будет рассказывать насмешливо, нужно его слова, как говорится, «делить на три», если не на шесть, но всё же посмотрим: «Он давно у них в доме вертится, года три. Гнать не гнали, а и почёту большого не было. Когда перемежка случалась, никого из богатых женихов в виду не было, так и его придерживали, слегка приглашивали, чтоб не совсем пусто было в доме. А как, бывало, набежит какой-нибудь богатенький, так просто жалость было смотреть на Карандышева: и не говорят с ним, и не смотрят на него. А он-то, в углу сидя, разные роли разыгрывает, дикие взгляды бросает, отчаянным прикидывается. Раз застрелиться хотел, да не вышло ничего, только насмешил всех. А то вот потеха-то: был у них как-то, еще при Паратове, костюмированный вечер; так Карандышев оделся разбойником, взял в руки топор и бросал на всех зверские взгляды, особенно на Сергея Сергеича». Тут важно многое: и то, что три года ждал своей участи, и то, что уже тогда был объектом «потехи», никем не принимаемым всерьёз.
Защитники Карандышева пишут в комментариях: «Подарки и цветы Ларисе за свои деньги носил. Кто он, какая у него должность и какой имеет доход все знают». Но ведь его подарки и цветы – снова из экранизаций, у Островского об этом ни слова.
«За постоянство награждён», - иронично заметит Кнуров. Мне думается, отчаявшаяся Лариса, не имея возможности стать женой того, кого любит, просто решила выйти за того, кто любит её. И мучительно ищет, за что полюбить жениха, который, честно сказать, поводов для этого никак не подаёт. Чуть позднее он очень чётко расставит все точки над i в своём поведении: «Я рад, я счастлив... дайте мне возможность почувствовать всю приятность моего положения!..» А когда Огудалова найдёт точное слово – «повеличаться», - подтвердит: «Да, повеличаться, я не скрываю. Я много, очень много перенес уколов для своего самолюбия, моя гордость не раз была оскорблена; теперь я хочу и вправе погордиться и повеличаться». При этом он, как и другие «герои» пьесы совершенно не думает о той, ради которой, по его словам, всё это делает.
Ему невдомёк, как переживает Лариса его «чудачества» (и «грошовый ковёр» с неизвестно каким оружием в кабинете, и «верблюда», который везёт его «экипаж»)… И снова объяснения: «Три года я терпел унижения, три года я сносил насмешки прямо в лицо от ваших знакомых; надо же и мне, в свою очередь, посмеяться над ними», «Разве вы уж совсем не допускаете в человеке самолюбия?»
Лариса скажет ему: «Я ещё только хочу полюбить вас». А он делает всё, чтобы не полюбила… Ведь даже эти слова невесты – в ответ на его упрёк «цыганским табором», причём явно не первый («Зачем вы постоянно попрекаете меня этим табором?») Героиню часто упрекают за слишком откровенные указания жениху на отсутствие любви к нему. Но ведь и она явно измучена его замечаниями(«Колоть беспрестанно мне глаза цыганской жизнью или глупо, или безжалостно»). «Постоянно», «беспрестанно»… а ведь семейная жизнь ещё не начиналась.
Не люблю гадать в жанре «а если». Но всё же – о чём мечтает Лариса? «Меня манит скромная семейная жизнь, она мне кажется каким-то раем». Был бы Карандышев по-настоящему умён, наверное, послушался бы её, уехал… Я не думаю, что она нашла бы с ним счастье, но покой – несомненно. Только в том случае, если бы на месте Юлия Капитоныча был человек другого склада. Она умоляет: «Поддержите меня, мне нужно ободрение, сочувствие; отнеситесь ко мне нежно, с лаской!» А что получает в ответ?
Если вы внимательно перечитаете пьесу, то увидите, что слова «Я вас люблю, люблю» будут произнесены им лишь в финале пьесы, почти непосредственно перед роковым выстрелом (и в ответ будет сказано: «Лжёте. Я любви искала и не нашла»). Говорят, что «женщины любят ушами». Можно с этим и поспорить. Но, тем не менее, вспомним, сколько комплиментов выслушала Лариса от Паратова («Очаровательное создание! Повелительница моя!»). А от жениха – только упрёки, к тому же подчас и бессознательные («Лариса Дмитриевна, я совсем не хотел вас обидеть, это я сказал так...» - «То есть не подумавши? Вы не понимаете, что в ваших словах обида, так, что ли?»), или просьбы и жалобы: «Пожалейте вы меня хоть сколько-нибудь! Пусть хоть посторонние-то думают, что вы любите меня, что выбор ваш был свободен» (а ведь немного раньше она просила его о жалости!). И ответом на эту просьбу будет: «Вы только о себе. Все себя любят! Когда же меня-то будет любить кто-нибудь?»
Любить или не любить, но вот ощущать себя собственником и победителем Карандышев будет. И подтверждением тому служит его поведение на пресловутом обеде. Да, конечно, его подпоили, но верно же было замечено: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Его тост за «главное, неоцененное достоинство» невесты - то, что «она умеет ценить и выбирать людей» поразительно хвастлив и наполнен самолюбованием: «Лариса Дмитриевна знает, что не всё то золото, что блестит. Она умеет отличать золото от мишуры…. Она искала для себя человека не блестящего, а достойного... Она меня поняла, оценила и предпочла всем». Не комментирую – и так всё ясно.
А немного раньше – ещё раз напомню – он, уже как хозяин, будет утверждать, что «Лариса Дмитриевна не станет петь»: «Уж коли я говорю, что не станет, так не станет». А потом дойдёт и до «я положительно запрещаю», чем вызовет ехидное замечание Огудаловой «Запрещайте тогда, когда будете иметь право, а теперь ещё погодите запрещать, рано» и открытое неповиновение Ларисы: «Вы запрещаете? Так я буду петь, господа».
Слово «вещь» ещё не произнесено, но уже совершенно ясно, что и для Карандышева Лариса – тоже вещь, выигрыш, неожиданно посланный судьбой, который он готов присвоить без остатка. Впрочем, Лариса ещё раньше всё поняла, не случайно соединив его с матерью: «Я для вас кукла; поиграете вы мной, изломаете и бросите».
Но никто не ждёт трагедии…
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь
"Путеводитель" по пьесам Островского - здесь
