Ящик. Деревянный, полусгнивший, выгоревший на солнце серого цвета ящик, таких тут были сотни. На одном из них еле виднелась выцветшая надпись: «им. В.И. Ленина», на другом уцелела первая часть фразы: «Икорный завод».
Место в котором я находился было расположенно в живописнейшей бухте тихоокеанского побережья на севере Камчатского полуострова. Если бы не эти ящики да старые бараки, оставшиеся от развалившегося предприятия ещё с пятидесятых годов прошлого века, можно было бы с уверенностью назвать это место райским уголком, которому позавидовали бы многие в мире. Великолепный каменистый пляж, укрытый скалами от штормов, со всех сторон был окружён горами высотой в несколько сотен метров. По склонам росли кривущие, согнутые северными ветрами берёзы и заросли вечнозелёного кедрача. Откуда-то сверху по гранитной породе струился чистейший поток с ледяной и обжигающе вкусной начинкой. Матросы протянули с палубы на берег несколько пожарных рукавов и бросили их прямо в середину ручья, и по ним самотёком горные слёзы устремились на корабль, заполняя собой танки пресной воды.
Ещё на подходе к этой бухте издали я увидел сияющий мост. «Что это? Да, и откуда в этих широтах взяться подобному сооружению? Быть такого не может» – пронеслось в моей голове. Но сколько не всматривался, было непонятно, почему между отдельно стоящими в море скалами в двух плоскостях искрился и сверкал двухуровневый переход. Лишь подойдя на судне поближе стало ясно, что каждая маленькая искорка это отдельная птица, от крыльев которой при очередном взмахе отражались солнечные лучи. По каким-то абсолютно неведомым мне законам, многоголосые стаи чаек летали между горным массивами в обоих направлениях, и по двум невидимым небесным линиям, одна выше другой. Именно эти заполненные птицами воздушные трассы, издали были очень похожи на парящий в двух плоскостях сверкающий мост.
Сейчас же, стоя на берегу, и наблюдая за птицами снизу вверх, не было видно никакого моста, только чайки и горы.
Прямо за моей спиной, метрах в ста со склона, по ещё местами нерастаявшему снегу, катались два молодых медведя. Они больше часа быстро забирались наверх и весело съезжали вниз лёжа на спине.
Несколько членов экипажа, которые со мной вышли на берег из причалившей лодки, уже разложили продукты на чудом уцелевшем за десятилетия сколоченном из досок столе. Они нарезали сало, репчатый лук и разливали самогон по металлическим кружкам. Я взглянул на полуразвалившиеся цеха старого некогда действовавшего предприятия, и представил, что много лет назад в этих местах кипела жизнь, и такие же простые мужики, сидя за тем же самым столом, обедали среди этой безумной красоты, под мерный плеск моря, щурясь от яркого солнца. Прошлое оживало и настоящее отправлялось на пол века назад — время исчезло, стёрлось, переплелось... Было лишь здесь и сейчас, мгновения заполненные невероятым чувством душевного спокойствия и умиротворения. Мальнькое счастье захлестнуло, как накрывает берег тихоокеанская волна, а улыбка удалила из сердца печальные мысли о том, что завтра меня здесь не будет.
