Прошли праздники, на удивление тихо, Слава в начале февраля устроился на работу, расходы увеличились, я с трудом сводила концы с концами, хорошо, что хоть догадалась лекарства сразу купить на первые два курса. У сына был запланирован месяц лечения - два месяца восстановление, потом опять месяц лечения. Ждали первую зарплату мужа. Слава так ни разу и не съездил к нему, поэтому про лечение ничего не знал. Тамара Андреевна тоже не интересовалась судьбой Саши, она приходила к нам регулярно играть на компьютере, пока Слава не собрал ей свой из старых комплектующих, которые ему на работе отдали. Он подглючивал и подвисал, но работал, и у свекрови не стало причин для визитов к нам. Родителям моим она тоже не звонила, хоть у нее и были номера телефонов и мамы, и папы. Незачем ей ребенок от нелюбимой невестки, да и Бог с ней.
Саша начал ходить в местный детский сад, я по-прежнему моталась к маме практически каждые выходные (если были деньги на дорогу). Прошло около двух недель с момента зачисления сына в садик, и начались проблемы. Воспитательница, к которой попал Саша, была, что интересно, мамой моей одноклассницы, за соседними партами сидели. Когда мы с мамой с ней разговаривали, Елена Ивановна уверяла, что все наши беспокойства ни к чему. На наши описания состояния ребенка ответ был один: "что вы так беспокоитесь, ничего страшного, и не таких видели, всему сами научим".
Хотелось бы верить, конечно, однако прошло всего две недели (а это был март, сразу после праздников), как Елена Иванна изволила высказать маме замечания по поводу поведения Саши. На резонное "мы же предупреждали", последовало "я не думала, что все настолько плохо". Саша ходил до обеда, на половину дня, потому что на сон его уложить они были не в состоянии. Могу это понять - со сном до сих пор было очень сложно, его укладывания занимали не меньше часа, а в группе он не один. Возмущений от второго воспитателя не было - как ни странно, сын с ней себя вел лучше, наверное, не чувствовал враждебности в свой адрес. Светлана Игоревна говорила маме так - "как только Саша начинает истерить, я его к себе прижму, и продолжаю занятия, или чтение, с ним на руках". Родители в большей своей массе требовали исключить Сашу из группы, потому что он мешает их детям. На Сашу спирали все проступки остальных детей, он же не разговаривает. Странно еще, что он оставался исключительно добродушен, как большой бестолковый щенок, который не понимает, за что его обижают. Занятия с психологом садика толка особенного не принесли - я подтвердила план лечения, предоставила назначение от врача, после чего по деревне стали распускать слухи о ненормальности Саши. Несмотря на то, что он часто болел, по неделе и больше оставаясь дома, он мешал своим присутствием Елене Ивановне, и она начала потихоньку разжигать огонек неприязни в детях и родителях. Правда, подписи они сдавать отказались, не знаю, испугались они, или совесть заговорила. Одна из мам вообще немудряще послала интриганку на три известные буквы, добавив, что против ребенка не пойдет, что ребенок не при чем. "А если не справляетесь, что фиговые вы педагоги". В очередной свой приезд я сидела, выслушивала новости и понимала, что скоро Саша перестанет ходить в садик, и вся эта необходимая работа в группе уже не имеет значения при таком недоброжелательном подходе. У сына был прогресс, небольшой, но был, и этот маленький плюсик радовал тем, что постоянно крохотными шажками его состояние улучшалось. Уже в мае он перестал посещать садик, все-таки его вывели из группы, ничего не поделаешь.
Я понимала, что ему нужна корректировочная группа, один вопрос - где ее взять. Я ходила каждый месяц в администрацию - в отдел образования района, встала на очередь в коррекционный садик (отдельная очередь!), и все это не приносило результата.
- Нет мест, Вы же понимаете. Детей с отклонениями в развитии каждый год все больше, а садики такого типа не открывают. По одному на район, и все забиты. - стандартный ответ я получала каждый месяц, и все равно продолжала ходить.
Однажды в конце мая я вернулась от мамы домой и застала Славу в невменяемом состоянии - он явно пил не один день, может быть, начал, как только я вышла за дверь (а я уехала к сыну в пятницу прямо с работы). Опять чудовищный храп, пустые бутылки, разбросанные вещи, грязная посуда по всей квартире. Ровно год прошел с момента кодировки. Полтора года не получилось. Понять, с чего он набрался, несложно - у Тамары Андреевны был недавно день рождения, а она не может отпустить поздравляющих без "посошка", даже если они не садятся за стол. Дежавю. Я только недавно поменяла работу - устроилась в сеть супермаркетов ревизором. Семь ночей в месяц и дней 10 в офисе. Белая зарплата, хоть и небольшая, в среднем тысяч на пять ниже, чем по городу, но все полностью официально.
Что поделать, надо принимать окончательное решение по поводу нашего брака. Не скажу, что была к этому готова, но кто же спросит, готова ли я. На самом деле, если в первый такой случай я хотела плакать, да и ревела, чего скрывать, то сейчас у меня была только одна эмоция - холодное бешенство. Противно, что моими руками сшитые полотенца сейчас были захватаны жирными руками с невыносимым запахом селедки - Слава их использовал вместо салфеток. Салфетница стояла на столе, с нетронутыми салфетками. Мне стало противно находиться в доме, но поскольку идти было некуда в данный момент, прибрала этот весь ужас и замочила полотенца, открыла окна, чтобы свежим воздухом разогнать отвратительное амбре из перегара и затухшей грязной посуды. Славу трогать не стала, пусть проспится, сейчас с ним разговаривать бесполезно.
Села за кухонный стол, обдумала, что дальше делать буду - первое - нужно найти, куда пойти на первое время, возможно к подруге, потом найти съемное жилье таким образом, чтобы можно было потом жить с Сашей, я все равно найду ему садик. На коммерческий, разумеется, у меня не будет денег, надо пробивать государственные учреждения. Потом надо будет решать с новой работой - надо уходить с ночных смен, и из-за Саши, и из-за себя - по ночам на смене стала замечать, что поддавливает в районе сердца, может, конечно, и хондроз, но рисковать точно не стоит.
Вопрос еще в том, сколько дней мне придется еще прожить со Славой в одном доме, он, я уверена, продолжит пить - срыв был серьезный, трехдневный запой без последствий у него не проходит, будет продолжение. А это значит, что деньги дома хранить категорически нельзя. Ему ничего не стоит вытащить последнюю купюру из моего кошелька и поскакать к пивнушке хотя бы за одним стаканом пива, ну, или на что еще хватит. На домашнем компьютере смотреть варианты аренды нельзя, значит, надо договориться с сисадмином на работе, который ко мне нормально относился, чтобы "не заметил" левый трафик. Пожалуй и все.
Конечно, Слава вылетел с работы практически сразу - он ведь только-только успел пройти испытательный срок, а тут запой. Разговаривать нормальным голосом с начальником он даже по телефону не смог. Язык заплетался так, что его начальник сказал - "понятно" и бросил трубку.
- Да и пошли они к чертям собачьим, надо же, компьютерная суперфирма!- Муж в пьяном кураже откинул от себя телефон - трубка разлетелась на полу. Хорошо, что Нокиа выпускает прочные телефоны. Я собрала несчастную трубку воедино, но включать не стала.
Он и разговаривать-то начал только через три дня. То есть в промежутках между пьянкой, конечно.
Подруга, как назло, уехала на отдых с семьей, и мне некуда было податься - гостиницы мне были не по карману. Спасало только наличие относительно отдельной комнаты (двери межкомнатной не было), где стоял диван, там я и спала, если можно это назвать сном. Правду говорят - когда срываются с кодировки, то чего только не кажется. У пьющих меняется день с ночью, день он спал (пока я на работе была), а к вечеру шел за добавкой и начиналась беспокойная ночь. Чего я только не переслушала за ту несчастную неделю, что прожила с ним. Где он деньги прятал (а он получил перед запоем аванс), я не знала, мне он денег не давал, пропивая все, что было им получено. Однажды около часа ночи я услышала бормотание у входа в свою комнату.
- Что вы, не видите что ли - вон она, жена, спит, ее не надо будить, не надо шуметь. - тихонько говорил Слава, и тут же сам себе отвечал громким, довольно грубым тоном - И чего, что спит, буди ее, пусть нам пожрать сгоношит! Вообще оборзела, готовить перестала!
Мне стало страшно, я - то видела, что Слава в комнате один, говорит сам с собой, это что, уже галлюцинации?
Встала, накинула халат и вышла в зал. Слава Сидел на полу, прислонившись к косяку и с кем-то невидимым обсуждал, чего бы ему хотелось поесть, то тихим, то громким голосом. Я такого еще не видела, мне стало не по себе. Муж увидел, что я вышла, и обратился ко мне - Кррристина, нам надо гостя накормить, сготовь чего-нибудь на скорую руку, а?
-Ты про кого, я не вижу, кроме тебя никого нет, тебе кажется!
- Как это - вон он сидит, друган мой пришел, ну ты чего, света мало, да? Вон мужик сидит в клетчатой рубахе, лохматый такой.
- Хорошо, сейчас сготовлю - я не стала спорить, у Славы явно уже глюки, я делала бутерброды, не поворачиваясь спиной к проходу, и на всякий случай убрала все ножи подальше.
Муж поел немного, настойчиво предлагая гостю тоже покушать, но быстро заснул, не доев бутерброд.
Следующее пробуждение у меня состоялось в четыре утра - слабый шум шел из прихожей - как будто лопнула струна, потом удар. Вышла в коридор, включила свет, увидела Славу, сидящего на пороге, на шее у него болтались оборванные наушники, один из концов которых был привязан к дверной ручке входной двери.
Мне уже было и страшно, и дурно от недосыпа - стало ясно, что решать с переселением надо срочно, и желательно сегодня. Уже на работе я набрала номер своей учительницы истории, с которой была в хороших отношениях - я знала, что она живет в городе, хоть и на окраине, мне было все равно. Татьяна Андреевна, добрейшей души человек, согласилась меня приютить, пока я не найду жилье на аренду. Днем, пока муж отсыпался после ночных приключений, я собрала свой небольшой багаж, вызвала такси, и уехала, оставив ключи соседям. Всю дорогу до своего временного пристанища я проплакала - все-таки я мужа когда-то очень любила. Но очевидно, в этот раз он выбрал не семью, а мне предстоит бороться за сына дальше, Слава уже давно взрослый, раз сделал такой выбор, я ничего уже не могу поделать. Решение о своем лечении он должен принять сам, а я больше не в состоянии вытягивать и его, и сына.
"Всегда терпеть боль и нести ее в себе - невозможно. Посвящаю свою историю все мамам душевнобольныx детей. История реальная, случилась со мной, изменены только имена."