Светлые больничные стены уже проявились под рассветным солнцем, я смотрела на них, еще не совсем проснувшаяся, мысли лениво ползли в голове. Сколько я здесь уже - неделю, больше? Больше, пятнадцать дней, я вспомнила. Большая восьмиместная палата отделения паtологии беременности начала просыпаться. Слева лежит на наклонной доске Ольга, она должна дождаться санитарку, ей нельзя вставать. Она так уже четыре месяца лежит, так что мне грех жаловаться - мне можно ходить. Справа - Аня, ей за сорок, она с двойней, огромный живот всегда придерживает руками, не спускается на свидания, тяжко ей, говорят, уже скоро рожать. Палата еще не заполнилась, но сегодня понедельник, может к нам еще кого-то подселят. Ночью вот привезли нам четвертую соседку, посмотрим, познакомимся. Нам здесь толком делать нечего - телевизоров в палаты не ставят, это только у платников. Мне двадцать пять, я тут пока самая молодая. Все случаи сложные.
В широком коридоре началась утренняя суета, все, надо подниматься. С сетчатой кровати вставать тяжеловато, зато в ямку удобно укладывать живот. Начинаю подниматься, привычно перехватываю живот, в этот момент вспыхивает свет, заходит медсестра с градуcнuками.
-Девочки, температуру мерить, потом сдаем листочки по выпитому-выделенному.
У всех отеки, все пишут дневник по жидкостям. А толку, если ноги даже утром с трудом входят в тапки. Все уже проснулись, Оля с привычной, чуть виноватой улыбкой просит медсестру прислать санитарку, сама она не может, а нам нельзя ей помогать - все в группе риска. Покатилось утро, все как обычно. Ночная новенькая, оказывается ходячей, поэтому мы с ней оказываемся рядом в очереди на измерение давления и взвешивание. Она высокая, где-то метр восемьдесят, какая-то высохшая, что ли, выглядит лет на сорок, сухие темные волосы в "гульке", от нее сильнейший запах дешевых сигарет. Меня мутит от запаха, невольно делаю шаг назад. Медсестра, которая нас осматривает, вносит данные в журнал, спрашивает соседку про паспортные данные. Оказывается, ей двадцать. Медсестра внимательно ее оглядывает, спрашивает про обменную карту и аналuзы. Ничего этого нет, ее просто по сkорой привезли с ложными схватками. Постовая медсестра ругается, звонит в ординаторскую, вызывает врача. Очередь за мной - человек десять глубоко беременных женщин с одинаковыми кругами под глазами в больничных халатах, начинает потихоньку ворчать.
Из широкого коридора рядом с постом уже пахнет завтраком из столовой- кормят тут вполне прилично для больницы. Приходит врач, и уводит новенькую в кабинет, а очередь наконец двигается, все утренние процедуры потом, после завтрака.
Каша сегодня манная, с кусочком хлеба, масло лежит желтоватым кубиком сверху. Сегодня по столовой дежурит Катя - она всегда кладет лишний кусочек хлеба с маслом, говорит, что нам надо деток кормить.
После завтрака еще очередь - на ктг и на узи, кабинеты напротив, хоть лавочки есть, можно сидеть, и смотреть в окно в торцевой части коридора - там небольшой балкончик, туда в перерывах бегают санитарки и медсестры курить. Сегодня узи делает САМ зав отделения, вернее, не делает, а присутствует, медсестричка, которая нас привела, объяснила, что сегодня смотрят только сложных.
Новая соседка по палате тоже тут, я не стала к ней подсаживаться, она обижается. Пытаюсь объяснить про запах табака от нее, наивная. Типаж "ачетакова" во всей красе, еще и нахамила. Я в каком-то заторможенном состоянии, дурнота периодически накатывает, темнеет в глазах - опять давление падает. Потерла шею, уши, пытаюсь прийти в себя - моя очередь идти. Темный кабинет с затянутыми темными шторами окнами, яркое сияние экрана аппарата.
-Давайте быстрее, голуба моя, за вами еще пятеро, - устало говорит врач узи, САМ только дергает раздраженно бровью.
-Извините, - говорю я, укладываясь на холодную кушетку, хорошо хоть, простыню нагрела, пока сидела.
- Ну что могу сказать, солнце мое, поди, курили и винцом злоупотребляли? - недовольный тон врача корябнул, я возмущенно и отрицательно мотаю головой. - Странно, правда - вот предыдущая барышня точно злоупотребляющая, эта женщина, нет - кивок на меня, я себя чувствую мебелью, - однако картина похожа.
- Муж пил? - наконец ко мне обращается напрямую.
- Давно, он не пьет больше, я забеременнела спустя два года, как он бросил, - отвечаю и понимаю, что очень хочу услышать, что такого они нашли. - Что там, доктор?
- Да в общем, ничего такого страшного, - врач не смотрит на меня, он что-то просматривает на распечатке аппарата. - Придется, голуба, полежать на капельницах - плод маленький для 35 недель, подкормим, и будем рожать. Да и плацента стареет.
Нащупываю полотенце, сползаю с кушетки, бреду в палату. Вот и я с утра не ходячая буду. Врач сказал, две недели. Итого в больнице я буду месяц. Сегодня 15 октября.
Всегда терпеть боль и нести ее в себе - невозможно. Самое страшное, когда приходится делать страшный выбор между своим старшим ребенком, и всей остальной семьей. Я пишу про свой выбор. Посвящаю свою историю все мамам душевнобольныx детей. История реальная, случилась со мной, изменены только имена.