"...В книжке телефонной старой, старой, где воспоминания живут" - это начальные строки текста из песни Виктора Михайловича Резникова в исполнении Ларисы Долиной.
Что я могу найти в своей старой телефонной книге?
Вот телефон моей тёти, он давным-давно перестал отвечать, поскольку в 1972 году люди переехали из деревянного дома в Горелово в район Сосновой Поляны.
Вот телефон музыкальной школы, где учились три поколения нашей семьи. Не ответит: школа по-прежнему существует, но находится по другому адресу. Из знакомых фамилий в списке преподавателей только одна, но это не моя учительница, а её дочь, причём младшая. Ей сейчас 42, она хорошая скрипачка, я помню её маленькой девочкой с тугими косичками, которая рисовала на задней парте, когда мы постигали тайны теории музыки.
Вот номер маминой подруги, она прослужила всю жизнь в костюмерной оперной студии консерватории, так что отлично помню: мы приходили к ней, мне разрешали примерять всё, что на глаза попадётся, можно было перевоплотиться в Царевну-Лебедь или почти взаправдашнюю принцессу, взять в руки китайский веер, открывать коробочки с пайетками и блёстками, стеклярусом, бисером. "Свет мой зеркальце, скажи, да всю правду доложи: я ль на свете всех милее, всех румяней и белее?".
Вот телефон моего бывшего. Сейчас в той квартире кабинет врача частной зубной практики, приём строго по предварительной записи, а вход в парадную по коду, который изменяют каждые три месяца. Цены у специалиста заоблачные, по этой причине даже не думаю туда попасть, хотя было бы интересно.
Вот телефон бывшей лучшей подруги, Н.Х., в 1990-м вспомнившей о своём еврействе и свалившей в Израиль. Она к моменту репатриации была уже замужем, воспитывала сына, которого родила от одного известного в тот момент артиста, тоже наполовину еврея, потому проблем у неё не возникло. Ау, Нейзеле, или как там тебя теперь - ты вообще жива? После 2014 года мы перестали общаться, поначалу было обидно и непонятно, теперь понятно и ничуть не обидно.
Так номер за номером, один за другом. Прошлое уходит, получается, что мне в той записной книжке жалеть не о ком.
Хотя нет. Есть о ком. Один-единственный номер, который был обведён красной пастой. Я помню его в прежнем виде, помню в нынешнем.
Человеку 92 года, и дай Бог ему здоровья.
