Одна читательница осуждала меня за то, что Аня слишком интеллигентная, не может за себя постоять. Надо научить Аню отвечать агрессорам на их языке, грубо, и тогда они сразу отстанут.
Я, честно говоря, в это не верю. Когда жертва ругается и угрожает, это может только стимулировать агрессоров, задевать пострадавшего ребёнка ещё больше, доводить до крайности, а потом жаловаться на него же учителям, что он, такой-сякой, всех бьёт и кроет неприличными словами. И учительница начинает считать жертву главным хулиганом в классе. Так часто бывает.
***
К сожалению, в далёком детстве я однажды оказалась в роли агрессора. Есть у меня такой печальный опыт.
Мы вместе с ребятами травили одноклассницу. Честно говоря, мы сами не понимали, что мы делаем. Делаем и делаем, а зачем - не знаем. Кстати, никакого зла мы на эту девочку не держали. Ничего плохого она нам не сделала.
Мы тогда учились во втором классе, кстати, лучшем в школе: это был престижный второй "А", и туда при отборе попали только избранные ученики, вернее, ученики из избранных семей. Нас учила самая лучшая в начальной школе, как теперь говорят, "сильная" учительница, очень требовательная. Нам было восемь лет. Конечно, это был позорный эпизод из моего детства, но я расскажу о нём, чтобы разобраться и понять, о чём думает булли.
Зачем я это делала? Почему я оказалась в компании, которая обижает девочку? Всё очень просто. Мы копировали поведение нашей учительницы.
Предводителем шайки был мальчик, не драчливый, но очень вредный. Звали его Серёжа. Никто из взрослых ничего плохого о Серёже не мог сказать: спокойный мальчик, хорошист, вежливый, немного занудливый в разговорах, с примерным поведением. Он никогда не шумел на уроках, все задания аккуратно выполнял, имел каллиграфический почерк и вёл себя очень уважительно по отношению к учителю. В общем, этот мальчик был мечтой любого педагога. Он никому не создавал проблем, разве что этой девочке Ире, которая стала жертвой травли с его лёгкой руки.
Всё началось с того, что Серёжа захотел Иру немного повоспитывать. Он учился лучше неё, и поэтому считал, что имеет на это право.
На уроке русского языка был такой случай. Учительница попросила Иру встать и начала ругать её при всём классе за плохой почерк. Мол, пишет Ира неаккуратно, залезает за поля, пропускает буквы и целые слова, да ещё и почерк ужасный! Вот посмотрите, как надо правильно писать (тут учительница подняла и показала всем тетрадь Серёжи) и как ужасно пишет Ира (для сравнения, она подняла тетрадь Иры тоже). Дети стали смеяться.
С этих пор Серёжа посчитал своим долгом Ире помочь. А может, учительница его об этом попросила. В те времена так часто бывало: учителя давали хорошим ученикам поручение помочь слабым. Это был их октябрятский долг.
И Серёжа занялся воспитанием Иры засучив рукава. Ира была покладистой и хотела дружить, поэтому она не сопротивлялась.
Обычно всё было так. На переменах Серёжа велел Ире встать и прилюдно критиковал её за плохой почерк. Смотреть на это приходили многие ребята. Они стояли полукругом и сначала просто смотрели, как он ругает Иру. Потом Серёжа стал обращаться к публике. Он поднимал над головой тетрадь Иры и говорил: "Вот, полюбуйтесь! Опять она слова пропускает!" Тогда уже ребята начали ругать Иру, а потом стали толкать её, дёргали за волосы. При этом кричали: "Когда ты научишься писать хорошо?" Ира стояла, краснела и ничего не отвечала. Эта покорность ещё больше раззадоривала детей. "Дать ей надо по шее!" - предложил кто-то. И тут я ударила Иру по щеке. Зачем? Не знаю. Наверное, чтобы подыграть окружающим. Больше всего меня поразило тогда, что Ира не ответила и даже не пошевельнулась: продолжала стоять и смотреть вперёд. Я тогда испытала странное чувство. Мне сейчас 49, а тогда было 8 лет, и я его помню. Если бы после этого у нас с Ирой началась драка, то я бы вскоре об этом забыла. Подрались-помирились - дело житейское. Но она не ответила! Продолжала стоять и молчать. Не плакала. Просто стояла, окружённая злыми детьми.
Что у меня было в голове в ту минуту? Откуда я научилась давать пощёчины? Я вспомнила, откуда. Был у меня один знакомый мальчик. Мы с ним летом каждый год на Волге отдыхали, играли вместе. И вот этот мальчик однажды что-то сказал своей маме, видимо, что-то неправильное, и она дала ему пощёчину. Мальчику было лет шесть. Он схватился рукой за лицо, но не заплакал. На меня произвело впечатление от этого события. Я поняла, что сильный может ударить слабого, а слабый не может ответить. И я то же самое проделала с Ирой. Повторила то, что увидела.
А на следующий день перед уроками к нашей учительнице пришла мама Иры. Я её знала в лицо. Она о чём-то разговаривала с учительницей. И я сразу подумала, что обо мне. Ой, как мне страшно было в тот момент! И стыдно! Я была готова сквозь землю провалиться! Я прекрасно понимала, что сделала гадость, но полностью осознала это только тогда, когда увидела маму Иры возле учительницы.
***
Так вот что я хочу сказать. Булли (если по-русски - хулиган) перед тем, как напасть, всегда оценивает силу жертвы. Он прекрасно знает, что делает плохо, и не хочет попасть в неприятное положение. И если хулиганы понимают, что этого ребёнка никто не защитит, они будут нападать, и им совершенно всё равно, как поведёт себя жертва: будет молчать, или кричать, или ругаться. Если они уверены, что за этого ребёнка никто не вступится, они могут делать всё, что угодно. А вот если школьные хулиганы знают, что этого ребёнка защищают взрослые, тогда совсем другое дело. Никто не хочет попасть на ковёр к директору школы вместе со своими родителями, и никто не хочет попасть в полицию. Поэтому нам, взрослым, надо помогать пострадавшим детям, а не говорить: "Разбирайся сам! Научись ругаться! Дай ему как следует!" Не поможет, если силы не равны!
Ира сделала всё правильно. Она не стала давать мне сдачу. Если бы она это сделала, скорее всего, вся наша компания набросилась бы на неё и последствия были бы намного хуже. Ира вытерпела и сообщила маме. И никогда такого больше не было. Вряд ли кто-то из нас подумал, что Ира ябеда. Мы же знали, что виноваты.
***
В тот раз мне дьявольски повезло. Про меня мама Иры ничего не сказала. Но тема была именно эта.
Про пощёчину никто не вспомнил. Учительница поговорила с классом в общих чертах, сказала, что Иру обижать нельзя. И мы Иру больше не обижали. На этом инцидент закончился.
Потом, где-то через год, мы с Ирой подружились. Она приходила ко мне в гости, мы с ней играли, а ещё вместе записались в один кружок. Мне кажется, она и не помнила про пощёчину. Возможно даже, она не поняла, кто её ударил. Нас ведь много было рядом. А вот я помнила. И помню сейчас.
Рассуждая о буллинге, многие взрослые думают, почему хулиганы выбрали именно этого ребёнка, какие особенности их привлекают. Про нашу ситуацию с Ирой я могу сказать вот что: мы ничего не имели против Иры! Просто, как говорится, бес попутал!
Так что Лида, Маша и другие девочки, которые обижали Аню, травмированы. Травмированы больше, чем Аня. Они могут об этом не говорить. Вернее, они ни в коем случае не будут об этом говорить, ведь это очень стыдно. Но они никогда этого не забудут.
Однажды я познакомилась с одним человеком. Это было кратковременное знакомство, мы учились вместе на курсах. И он мне рассказал о себе. Он служил в армии в 90-е годы. Тогда служили два года. И он сказал: "Самое страшное не то, что надо мной издевались. Это можно пережить. Самое страшное то, что я издевался над молодыми солдатами. Так делали все и меня заставляли. И я буду чувствовать свою вину всегда. Этот ужас невозможно забыть".
Продолжение:
