Раэ в растерянности перебирал в руке четки. Молитва не шла на ум. Он вообще не мог собраться с мыслями. К нему подступала тяжелая тоска, и он никак не мог с ней справиться. Даже ночной сон его не освежил, а только обессилел. Серый рассвет, который пробирался в его оконце, предвещал тусклый бессолнечный день.
Надо было идти и разогревать Мурчин ее треклятую купальню. Кажется, она так и не ночевала в Кнее, до сих пор пребывает в Аве. Это значит, что она сейчас прилетит под утро, злющая, голодная, в изгвазданном платье – а она где-то умудрялась все время испортить свои платья так, словно улетала из Кнеи валяться на городской помойке. Потребует взбитых сливок – ведьминская жрачка – и захочет бухнуться в чашу своей купальни, куда бросит какие-то свои ведьминские травы. И если она вдруг обнаружит, что вода холодная… Раэ опять рискует попасть в колодец. А он там достаточно насиделся вчера.
А впрочем, не все ли равно? Он был бы согласен и на то, чтобы довести ведьму до такого исступления, чтобы она его не то что в колодец бросила – и вовсе убила. Сколько ему еще мучиться? Он шишигу не может здесь укокошить, а в другой части дома дремлет такой враг, перед которым даже Мурчин все равно, что ничтожная шишига. Может, именно это Раэ и должен заставить ее сделать, как порядочный человек – заставить убить себя? Он, охотник на нечисть, ей же по сути и помогает. Ей, нечисти. Есть ли ему оправдание? Да вряд ли. Особенно после вчерашнего. Вместо того, чтобы дразнить Мурчин, ему надо было попытаться ее отговорить мстить мошенникам-торговцам. Предостерег бы ее, что она может попасться на глаза ведьмобойцам, если начнет с ними расправляться, может, она и воздержалась бы от повторного полета в город. Хотя нет, не воздержалась бы. Но он мог бы ее склонить к менее суровому наказанию для лавочников…
Для чего он в такой рассеянности крутит белые ониксы? Надо собраться с мыслями и приняться за молитву. Не успел он так подумать, как черкнула зеленая молния – по комнате пронеслась шишига, выхватила из его безвольной руки четки и бросилась бежать. Раэ оказался во мгновенном замешательстве – давно шишига не появлялась в его комнате, а теперь…
Он с запозданием бросился за кривоногой бестией.
Пришлось погоняться за ней по всему дому. Шишига залетала в заброшенные комнаты, Раэ - за ней следом, опрокидывая мебель, перепрыгивая через лавки, стулья, кровати, поставцы, отскакивая, подобно этой прыгучей твари, от стен. Не отставал, но и настичь сразу не смог. Удалось загнать ее в небольшую тупиковую каморку, пристроенную к зале, которая возможно, некогда была библиотекой. Там Раэ снес в темноте книжную полку, ушиб плечо, и, не обращая внимания на боль, зажал в углу шишигу и завладел четками. Пару раз ее треснул об пол, чтобы было неповадно, и она выскользнула из каморки, как ни в чем ни бывало. Раэ остался с раздражением отирать осклизлую цепочку камешков, которые эта дрянь таки успела обслюнявить. Потом потер ушибленное плечо. О, это еще не все со стороны этой мерзкой жабы. После вчерашнего она ему покоя не даст.
-Фере, - позвал его глубокий низкий голос откуда-то от полу. Юноша вздрогнул.
-Кто здесь?
-Не наступи на меня.
Раэ нагнулся, пошарил в полумраке и натолкнулся на какую-то книгу. Пошарил дальше.
-Книгу возьми, - сказал голос, - книгу возьми и вынеси на свет.
Раэ повиновался. Вышел из каморки в бывшую библиотеку, которая обладала большими мелкозастекленными витражными окнами, столь запыленными, что при свете нарождавшегося дня в библиотеке стоял полумрак. Но этого света хватило, чтобы увидеть находку. Раэ вскрикнул и едва ее не выронил. В руках его был гримуар! Книга была обтянута серо-сиреневой тисненой кожей, с ее обложки смотрели выпуклые черные глаза без век, но с большими зрачками, незаметно где переходившими в черную же радужку. И что самое удивительное, она была не свитком, намотанным на кондаки, как положено приличной книге, а кодексом, ну, то есть состояла из согнутых пополам листов бумаги, сшитыми вместе и называемыми страницами. Такая книга не разматывалась-заматывалась, а очень неудобно листалась. Раэ как-то раз попалась такая в библиотеке матери. Он с ней намаялся - приходилось слюнявить палец, чтобы перевернуть страницу. И искать в ней текст было тоже очень неудобно - надо было листать их и листать. Не то, что книга свитком - раз, и отмотал нужное место!
Ну конечно, колдуны должны были пользоваться книгами со страницами. Ведь свитки можно читать впятнадцатером, а такую книгу - только одному человеку одновременно. Тому, кому надо скрывать то, что он читает! Прочь ее, гадину!
-Я помогу тебе выйти из Кнеи, - быстро сказала книга, пока юноша ее не отшвырнул, - я – трактат о замыкании пространства. Во мне заклинания, которые закрыли Кнею.
Раэ замер, не в силах спустить такую книгу с рук.
-Я помогу тебе сбежать, - вновь заговорил гримуар, - я помогу тебе сбежать, если возьмешь меня с собой. Открой меня, и я покажу, как находить выходы в замкнутом пространстве.
Застежка гримуара была залита красным сургучом и на нее была наложена печать с гарденией. Она так и звала себя сорвать. Глаза у гримуара были глубокие, просящие, готовые заглянуть тебе в самую душу. У Раэ от сгустка темной силы предостерегающе заломило под грудиной.
-Откуда ты знаешь, чего я больше всего хочу? – спросил он, - откуда ты знаешь мое… имя?
-Я многое знаю, - отвечал гримуар, - даже то, что ты не доверяешь таким, как я. Тебе ведь говорили в Цитадели: «Не раскрывайте гримуары. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Они будут делать все, чтобы их раскрыли. Но знайте, что если вы их раскрыли, назад пути нет. Вы погибнете».
Раэ как зачарованный не мог отвести глаз от черных агатовых глаз колдовской книги. Да, именно так ему и говорили… Но эта книга о том, как отсюда выбраться!
-Но я не собираюсь тебя губить, Раэ. Мне нужно сбежать отсюда… Не бойся, я никому не хочу вредить. Как только ты выберешься из Кнеи, оставь меня на первом попавшемся пеньке. Я буду лежать под открытым небом, смотреть на солнце, меня будет мочить дождь. Я поживу недолго, а потом… рассыплюсь. Мне надоело мое глупое бытие. Я помогу тебе, а ты уничтожишь гримуар, как следует охотнику, что скажешь?
-А что тебе тогда тут не рассыпаться?
-Я не хочу пропадать, не передав никому свои знания. Я хочу сделать напоследок доброе дело. Тебе мои знания нужны больше всего. После того, что ты от меня узнаешь, ты будешь свободно, как олень, пересекать замкнутые пространства. Ты не только покинешь Кнею, но и станешь одним из могущественных охотников. Впрочем, не будем забегать вперед. Тебя сейчас волнует, как отсюда выбраться. Верно?
Взгляд Раэ растерянно бегал по коже гримуара. Не смотря на окраску, она могла быть только человечьей. В чернила текста гримуара наверняка примешана человеческая кровь. Гримуар был заперт на сургучную печать с изображением гардении в которой тоже была кровь, возможно, Мурчин, с соответствующим заклятьем…Чья кожа пошла на этот гримуар, Мурчин? Не хочешь ли ты переплести еще один такой? Шкура его, Раэ, для этого подойдет?
-Я для тебя сомнительный союзник, верно? Но мы с тобой объединимся всего лишь раз… в таком исключительном положении… к тому же я не хочу все время служить силам зла, дай мне сделать хоть одно доброе дело…
«Добро? От черной книги? Да скорее лич захочет покаяния», - подумалось Раэ. Но книга была о том, как выбраться отсюда…
В окно над самым потолком донесся стук. Раэ быстро бросил взгляд и увидел сквозь пыльные стекла силуэты альвов. Малыши тревожно цвиркали. Молодой охотник ощутил, как его передернуло – это скатывался морок. Ну да, он, дурак, уже вступил в диалог с гримуаром. Мог бы сразу бросить его об пол и побежать прочь. Так нет же, стоит, слушает его обещания…
Раэ перевернул книгу глазами вниз и бросился через весь дом в подвал, где находилась купальня ведьмы и где все время теплилась жаровня для разогрева воды.
-Собирайся в дорогу, - продолжал гримуар, - не забудь хорошие сапоги, чтобы ходить по лесу. Хлеба на три дня…
Раэ вбежал в купальню и водрузил болтливую книгу на жаровню… но как назло все угли были погасшими! Пришлось схватиться за кремень и огниво. После нескольких судорожных ударов кремня гримуар все понял. В его глазах мелькнул испуг.
-Фере, ты что? Ты меня… сжечь собираешься? Меня? За что? Я же могу вывести тебя отсюда, глупый ты человек. Я – твоя единственная надежда!
Руки у Раэ задрожали. Да, гримуар бы мог…
«Если я сейчас его не сожгу, то воспользуюсь им», - подумал он. И вновь попытался высечь огонь. Но огниво и кремень в руках того, кто потерял душевное равновесие – не помощники…
-Ты… ты мне не веришь? Думаешь, я тебя обману? Нет-нет. Я ненавижу Мурчин так же, как и ты. И я знаю, как тебе помочь, я расскажу, хочешь? Для этого надо пользоваться небольшим зеркалом. Если его правильно повернуть, то…
-Заткнись! – гаркнул Раэ не своим голосом.
-Да я же тебе помочь хочу! Слушай, как пользоваться…
-Заткнись!
Раэ сбросил гримуар с жаровни и прошелся по нему ногами.
-Неужели ты хочешь остаться здесь навеки? – простонал гримуар под его туфлями, - неужели ты хочешь навсегда остаться рабом подлой Мурчин? Она же натешится тобой и убьет тебя… А я мог бы…
-Заткнись, адово отродье! Заткнись!
Раэ схватил его и стал трясти. Затем зашвырнул в угол. Осел на пол, тяжело дыша. Нет, он не выдержит… Злые бессильные слезы потекли по его воспаленному лицу.
-Я знаю, ты боишься потерять душу, - проговорил гримуар из того угла, куда его зашвырнул Раэ, - потому и боишься иметь дело со мной. Но если ты останешься в Кнее, ты ее точно погубишь. Ведьма хотела бы, чтобы ты ее полюбил. И она этого добьется. Кто ты против нее? Мальчишка. Останешься в Кнее – точно пропадешь.
Вдох… выдох… Да как же это тошно – тонущему нож подай, он и за нож ухватится…
Раэ медленно встал с пола и потянулся к гримуару. В это время у его плеча потянуло паленым. Он оглянулся и увидел, как медленно опускается на пол альв, облапивший красный от пламени уголек, сыплющий искры на плиты пола купальни. Уголек был величиной с самого малыша. Раэ поспешно выхватил горящий уголь у альва и бросил на жаровню, едва успев почувствовать его жар. От уголька тотчас вспыхнули мелкие язычки пламени и принялись лизать остатки непрогоревшего топлива. Раэ подобрал с пола упавшего альва. Тот был обожжен. Да что там – обгорел. Сам как уголек. И гореть он начал уже тогда, когда обхватил уголек лапками . Как только долетел? Должно быть, принес его с кухни. Глазки-бусинки подернулись смертной пленкой, голова умного котенка поникла. На горящей от ожога ладони охотника лежал мертвый альв, положивший жизнь ради того, чтобы тот вовремя получил огонь. Раэ не мог поступить так, чтобы эта жизнь была потеряна зря. Он схватил мерзкую книжонку и бросил на пылающие уголья жаровни!
-Глупец! – заорала книга, - ведьма убьет тебя, это она все подстроила! Она хотела тебя посадить за магические кни… а-а-а-а-!!!
Гримуар орал так, будто Раэ жег человека. Затем что-то вспыхнуло синим, полыхнуло, грохнуло и развалило жаровню. Взорванные уголья разлетелись по купальне. Раэ отскочил и свалился в чашу, в холодную ароматизированную воду. Погрузился с головой. Сверху над ним, и под ним, и вокруг него зашипели попавшие в чашу уголья, он был вынужден, защищаясь, прижаться к самому дну под водой. А потом его выдернуло из ванны со страшной силой и бросило на плиты купальни. Он понял, кто его поднял воздух. Подоспела. Как кстати!
-Что ты натворил? – раздался над ним вопль Мурчин.
Пока Раэ отдувался на краю чаши и приходил в себя, ведьма бросилась к развороченной жаровне и стала выхватывать оттуда остатки гримуара. Напрасно. От него остались только ошметья паленой кожи.
Раэ поднялся, еле переводя дух в купальне, заполненной дымом и зловонием сгоревшей колдовской книги. Мурчин обратила на него перекошенное злобой лицо с острым подавшимся вперед подбородком. Перед ним оказалась брызжущая слюной фурия, которая не раз била его огнем и малыми молниями, навешивала оплеухи и могла сорваться на нем по любому поводу. Но сейчас это был не простой повод…
-Ты… ты…
Раэ от нее попятился. В купальне он никогда не имел дело с ведьмой, потому как покидал ее сразу, как она туда заходила со стопкой свежего белья, и теперь он не знал, куда отступать.
Он запнулся о какой-то ошметок, свалился и продолжил отползать от нее на спине, работая пятками и локтями. Уперся головой в лестницу у входа.
-Я думала ты попытаешься бежать, но ты… сжег свою надежду… ты с ума сошел! Зачем ты это сделал? Зачем?
-Убей меня и покончим с этим, - сказал Раэ.
-Ты мне скажи, зачем ты это сделал?
-Сама знаешь!
-Представь себе – нет! Я впервые такое вижу! Ты зачем, зачем это сделал?
-Это гримуар!
-Но ты же хотел выйти на свободу, так? А без него никак… и ты его уничтожил. Ты больше никогда отсюда не выберешься. Ты зачем убил свою последнюю надежду?
-Если отсюда можно уйти через ворожбу, то я отсюда никуда не уйду.
-Но ведь уйти ты можешь только через ворожбу. Подожди… может, ты такой дурак, что надеешься, что я над тобой сжалюсь и отпущу, так, что ли?
-Нет, я жду, когда лич надо мной сжалится.
Мурчин на миг запнулась, но быстро переварила слова Раэ:
-Я думала, что ты захочешь отсюда бежать любой ценой, когда узнаешь, что тут лич. А ты не испугался… Постой… может быть, ты такой умный и разгадал мой план? Нет, вряд ли… а все-таки скажи – ты угадал, что это я подстроила тебе находку гримуара? Да, пожалуй, я все сделала слишком топорно, но кроме этой низкой твари у меня нет никого чтоб сделать половчей… Признавайся, как ты угадал?
-Да ничего я не гадал! Я просто не хочу прибегать к ворожбе!
-Так, подожди-ка, ты догадался, что я тебя все равно не отпущу? Что я тебя все равно поймаю вместе с гримуаром? Ты понял, что я тебя хотела сломать неудачным побегом? Ты настолько дальновиден? Нет-нет... ты как-то по-другому догадался...
-Я просто не хочу прибегать к ворожбе!
-Но это была твоя последняя надежда получить, что ты хочешь!
-Лучше убить свою последнюю надежду, чем душу.
-Идиот, души нет! Ты уничтожил свою надежду за пустышку!
Мурчин завизжала и… кинулась на Раэ, как обычная потерявшая голову женщина и принялась его пинать ногами и бестолково молотить кулаками.
-Я все равно заставлю тебя ворожить! Я сделаю твою жизнь невыносимой! Заставлю! Заставлю, придурок! Вырву с корнем твои глупости из головы!
Раэ отмахнулся от ее ударов, сбил с ног Мурчин, вскочил сам и бросился по лестнице из купальни. Он не добежал и до середины лестницы, как Мурчин взвизгнула заклинание, и Раэ очутился в колодце, на соломе.
Очутившись в темноте, он отдышался, стащил себя мокрую одежду и отерся пучком соломы. Достал из-под подстилки сухарей и вина. Не жаль было тратить запасы. Просто так он после такой выходки не отделается. Может, ест в последний раз.
Ловка ведьма! Чуть не попался на ее удочку! Он и запамятовал о том, как наставник Канги рассказывал про то, как колдуны ломают пленников. Изощренно и продуманно. Построят побег, покажут лазейку, заставят поверить что вот-вот, и он на свободе, уже сбежал... а потом р-раз... и цапнут. А каково было бы Раэ, переступи он ради этого через себя и прибегни к ворожбе? Все, уже не отмылся бы. Коготок увяз - всей птичке пропасть... Мурчин бы точно усадила на учебную скамью надломленного беглеца...
Да уж, не хитрее ведьмы он, а на этот раз все-таки уберегся...
Застрекотали крылышки. В темноту колодца спустился альв с желтым фонариком. У него не было половинки ушка. Зато он нес, неуклюже облапив, кусок пряника.
Продолжение следует. Ведьма и охотник. 38 глава.