За потолком снова послышался скрип. Сухой снег стукнул в окно, будто кто-то кинул снизу снежок. Вика раздраженно выглянула. Боковое зрение зацепилось за чуть заметное движение снизу вверх по наружной белой стене церкви. Сзади послышался странный скрежет, и сердце подпрыгнуло к горлу.
Вика резко обернулась. Милы на кровати не было. Через открытую дверь виднелось нечто более темное, чем темень вокруг. Своей формой оно напоминало фигуру человека. Нечто шевельнулось, сползло на пол, будто присело и потекло по лестнице вниз.
– Мила? – Вика со свечой в одной руке и оберегом в другой, пошла следом. Внезапно тень скользнула в щель и пропала из поля зрения ведуньи.
– Михаил! – крикнула Вика сверху, но пугающая тишина снова не нарушилась ни одним словом, ни одним шорохом.
Ведунья осторожно спустилась и увидела людей. Все они будто бы только что играли в игру «море волнуется раз» и замерли по чьему-то указанию. Вика заметила Михаила, застывшего с полуоткрытым ртом и ладонью, закрывающей сердце мальчика напротив. Каждая фигура напоминала статую, автором которой являлся скульптор с очень хорошим воображением. Глаза их были пусты и почти прозрачны. Милы среди застывших не было.
Вдруг резкий поток колющей боли внизу живота заставил Вику замереть. Символы, сначала неясные, полились как поток сознания в ее голове короткими змейками, складываясь в конкретные понятные образы. Потом добавились внешние ощущения – лунный свет, холод, улыбка Михаила, взгляд исподлобья мужчины, впустившего Вику в церковь, слова администратора в гостинице, прикосновение к Миле, рассказ об отце. Все это дополнило внутренние образы, и ведунья поняла, что происходит на самом деле.
Ужас охватил от осознания, что ее заманили в ловушку. А как же Макс? Он же знает, что она здесь. Почему позволил ей оказаться в западне? Хватит ли у нее сил справиться с ситуацией? Поможет ли оберег, если все это тщательно спланированная ловушка?– Вика медленно качала головой, не желая соглашаться с действительностью.
Раздался глухой стук в дверь, словно по ней ударили не рукой, а чем-то очень тяжелым. На несколько секунд звук стих и повторился с новой силой. Ведунья оцепенела и впилась ногтями в ярко-синюю металлическую банку – «Как работает оберег? Почему он не помогает?»
Дверь задрожала и треснула. Холодный пот прошиб ведунью. В церковь влетели хлопья снега, и морозный воздух защипал грудь. Через окна холодный лунный свет, старательно освещавший лица всех, кто был в церкви, добавил волчьему меху серебристый оттенок. Яростный вой слился с завыванием ветра.
В дверном проеме колючими черными, как космическая бездна, глазами за Викой наблюдал огромный волк. От ужаса Вика открыла рот и задохнулась, не издав ни единого звука.
Глаза волка наполнились упреком, обидой, злобой, и в его стеклянных зрачках ведунья разглядела отражение. Свое и Милы. Ведунья сглотнула, быстро обернулась, но рядом Милы не было.
Волк быстро, бесшумно приблизился, положил когтистые лапы на Викины плечи. Его большая верхняя губа приподнялась, открывая белые клыки, и ведунья почувствовала горячее дыхание. Волк пристально смотрел на Вику, будто гипнотизировал, разглядывал шею и грудь. «Наверное, первый укус оборотня начинается с шеи» – ведунья поймала себя на мысли и похолодела.
Вдруг раздался странный звук, напоминающий плача младенца. Звук лился отовсюду и ниоткуда одновременно, заполняя собой пространство. Волк рыкнул и ощерился, повел носом. Оглянулся. Темная тень в углу, в точности такая же, за которой шла Вика, привлекла его внимание.
Волк встал на четыре лапы и направился к тени. Та держала дистанцию по мере того, как волк приближался. Волк снова рыкнул. Плач ребенка становился все громче и навязчивее, чем-то напоминая стенания банши. Было заметно, что поведение тени раздражает волка.
Забыв про Вику, волк в один прыжок оказался рядом с тенью, но та быстро ускользнула в щели.
– Беги! – услышала Вика знакомый голос, который выдернул ее из ступора.
Волк отчаянно завыл, будто пытаясь перекричать плач младенца. Ведунья, не раздумывая, откуда взялся еще один голос в потоке волчьего воя и плача младенца, выскочила из церкви и влетела в лютый холод, сжимая свой оберег.
Калитка у церкви поскрипывала на ветру, мужчины рядом с церковью так же, как и люди внутри нее, стояли без движения. Следы за Викой тут же стирались поземкой, будто чья-то неведомая рука заботилась о том, чтобы волк не нашел ее по следу.
Вдыхая морозный воздух полной грудью и убирая со лба вспотевшие волосы, ведунья удивленно заметила, что ей не холодно. Тепло через ладонь, зажимающую оберег, разливалось по всему телу. Уже через несколько минут Вика почувствовала себя в безопасности, хотя для этого не был никаких причин.
Странное ощущение, похожее на дежавю, мешало двигаться дальше. Ей показалось, она уже стояла однажды на этом самом месте посередине улицы, ветер рвал и стонал, а по небу плыли тучи-свидетели чего-то страшного, скрытого от людских глаз.
Стояла и знала, что Мила отчаянно кричит ей вслед, и не может докричаться. В этом ощущении Мила никак не ассоциировалась с оборотнем.
От внезапной догадки Вика остановилась. У ведуньи не было причин повернуть назад, кроме одной. А вдруг она ошиблась? Совсем недавно после колющей боли Вика увидела образ Милы, лицо которой поплыло, сдвинулось, изменило форму, одежда начала натягиваться на ее груди… Тогда-то Вика и решила, что Мила оборотень, тот самый, который убивает местных жителей в полнолуние.
Но волк, который так по - особенному смотрел на Вику…Это не могла быть Мила, потому что глаза…Глаза принадлежали мужчине – самцу, но никак не женщине. И этот мужчина был тесно связан с Милой. Неужели ее отец? Тогда вся история, чувственно рассказанная про призрака, желающего управлять дочерью, вранье? Но зачем Миле надо было врать?
С этими мыслями ведунья возвращалась к церкви. В том, что здесь замешана магия, не было сомнений, и люди застывшие как статуи, тоже стали жертвами воздействия неких сил. Однако оборотни не обладают такой способностью. Тогда кто и для чего заставил человеческие тела застыть?
Вика зашла во двор калитки. Внутри оберега что-то шелохнулось, будто поскреблось о крышку изнутри. Ведунья поднесла банку к уху и встряхнула. Изнутри раздался недовольный писк, и поток тепла в ладонь на несколько секунд прекратился. Вика тут же потерла моментально застывшие плечи, ноги выше колена. Внутри коробочки хихикнуло.
Ведунья разозлилась и застывающими от мороза пальцами сняла крышку. Кукла лежала без движения и молча, а рядом с ней серебрилась игла.
– Точно, оборотни же боятся серебра, – ведунья аккуратно вытащила иглу из коробочки, мысленно поблагодарила оберег и приколола иглу к себе на воротник, чтобы та не потерялась.
Из церкви вышел волк, оставляя за собой красные следы. Вика уставилась не него, как загипнотизированная. Послышался хруст снега. Волк передвигался медленно, его подвижные ноздри то опадали, то расширялись. Он хотел почувствовать, что жертва слаба, ощутить запах ее страха, ее волос, ее пота.
Взгляд ведуньи встретился со взглядом оборотня. Вика моментально прочла в волчьих глазах решимость сделать с ней то же самое, что он делал каждое полнолуние.
Вика помнила главное правило из записей Анисьи. «Не убивай. Но если пришли убить тебя, то убей первой». С неожиданной для себя ловкостью она подскочила к оборотню и вонзила иглу в холку.
Смертельно бледная Мила выглянула из дверного проема:
– Не-е-ет, – раздался ее отчаянный крик.
Прошло пять секунд, и волк пошатнулся, попятился, издал хриплый крик. Лапы согнулись, и он тяжело рухнул оземь. Ошеломленные глаза его отражали луну. Мила снова вскрикнула и подбежала к волку. Шерсть на теле животного на глазах становилась реже, и тело быстро меняло форму. Через минуту на белом снегу лежал молодой человек лет тридцати с белым лицом. Не дышал. Мила пощупала пульс на руке. Тяжело вздохнула. Слезы залили ее лицо. Вытащила откуда-то две монеты и положила на глаза мужчине.
– Его можно было спасти! – Мила с упреком смотрела на ведунью.– Всего лишь три капли крови на земле и молитва с его именем. Почему ты не спасла его? Почему? – Мила обняла коченеющее тело и рыдала на его почти безволосой груди.
Вика наблюдала за происходящим, сглатывая ком в горле. Она могла хотя бы попробовать спасти. Могла. Но не стала. Почему? Потому что у нее ни разу даже мысли такой не возникло. Что связывает Милу с этим оборотнем? Почему она сразу не рассказала правду?
«Нет, я не виновата, я все сделала правильно,– Викины руки задрожали.
– Кто ты? – спросила ведунья Милу, приподняв подбородок.
Мила замерла, сдерживая всхлипы, завертела головой, будто прислушиваясь, подняла палец, указывая наверх. Внезапно ночь окрасилась неровным дрожащим желтым светом.
– Макс? – Вика отшатнулась, не поверив своим глазам. Казалось, весь поселок накрыло этим светом. Со стороны леса стремительно приближался Макс.
Мужчина окинул взглядом три фигуры на снегу, сдвинул брови.
– Ты все правильно сделала, ты молодец, – кивнул он Вике как строгий учитель ученице после хорошей работы. – А ты, – кивнул он Миле,– сама виновата в его смерти. Когда все закончится, жду с объяснениями. Или тебе придется уйти, ты знаешь правила.
Мила молча рыдала над телом. Вика очарованно смотрела на любимого мужчину и понимала только одно, его все знают и ему подчиняются даже за пределами того города.
Макс подошел к Вике, накинул на нее свое пальто.
– Пойдем в гостиницу, – здесь надо прибрать, чтобы у жителей завтра не возникло слишком много вопросов.
– Но они все как неживые, – Вика показала на церковь.
– Просто спят, не переживай. Завтра они ничего не вспомнят. Не мог же я поставить тебя под удар и вынести на всеобщее обозрение твою битву.
– Так ты знал, что все так будет? Но зачем это нужно?
– Тебе стоит отдохнуть, все вопросы потом, – Макс хлопнул в ладоши и обнял Вику. Сзади началось движение, и послышались звуки, но Вика даже не оборачивалась, прислонившись к плечу Макса.
Он прав, пусть лучше все ответы завтра.
На сегодня и так достаточно переживаний.
– Завтра лично отвезу тебя домой, заодно Кузьмича заберу, а то там слухи пошли, что они с твоим Большаком спелись и теперь не разлей вода. Как бы еще назад ни отказался возвращаться. – улыбнулся Мак, обнимая шатающуюся от усталости Вику.
