Столицы поменялись ролями. Чем петербургская градозащита отличается от московской?

— Рустам, как воспринимаются из Москвы усилия наших, петербургских, градозащитников? — Думаю, что вам сам характер города помогает. Петербург склонен к некоторой неподвижности, в нем труднее сдвинуть камень с места, хотя иллюзий по этому поводу тоже испытывать не стоит. В этот раз я прошелся по Петроградской стороне и обнаружил в нескольких местах новую застройку невероятной высоты и чудовищного качества. Очень сильный диссонанс с тем, чего ожидает от Петербурга даже не градо­защитник, а турист. Я бы сказал, что наши города поменялись ролями. В XVIII – XIX веках Москва воспринималась как та самая «культурная столица» — святыня и средоточие древностей. Ну и как «заповедник» вольного, отставного люда, прежде всего дворянства. А Петербург — как новое образование и место, где делают чиновную карьеру, где живут деловые люди, где высок ритм жизни. #INJECT_1# Нынче за «древностями» едут не в Первопрестольную, а в Петербург. А старая, подлинно древняя Москва очень страдает. Ее руководству кажется, что город чрезвычайно нуждается в динамичном обновлении. Чиновники каждый раз ведут «разведку боем» на предмет того, как близко к центру можно построить что‑нибудь сверхвысокое. И каждый раз, образно говоря, вставляют ногу в однажды приоткрытую дверь. На мой взгляд, идея подобного «омоложения» Москвы — опасная иллюзия, однако она прочно сидит в головах городского начальства. — Вы считаете, что Петербургу в этом смысле легче? — Да, «архитектурное обновление» все‑таки в Петербурге во главу угла не ставится. По крайней мере — пока. Отсюда, наверное, и определенная разница между градозащитой наших городов. К сильным сторонам петербургской общественной деятельности я бы отнес количество людей, готовых судиться, «сутяжничать» в хорошем смысле слова. Кроме того, в Петербурге действует Совет по культурному наследию при губернаторе. В Москве нам до сих пор не удалось добиться создания такого совещательного органа. Еще одно различие состоит в том, что в Петербурге, насколько мне известно, много постоянно действующих градозащитных организаций — и территориальных, и тематических. В Москве ключевым объединением является «Архнадзор». Локальные группы возникают, как правило, по случаю. Исключения составляют группы на больших территориях, где угрозы наследию постоянны, — например, «Ивановская горка», «SOS Кукуй». — Прислушиваются ли московские чиновники к защитникам наследия? — Картина динамичная, меняется от года к году. Сейчас слышимость, на мой взгляд, минимальная. Тем не менее методы, которыми мы пользуемся, те же, что и у градозащитников в других регионах. Конечно, это публичность — рассылки по СМИ и непрерывное ведение собственных информационных ресурсов: сайта и социальных сетей. Мы почти каждый день работаем, как заправская новостная редакция, только на общественных началах. Конечно, это мониторинг информации, чтобы действовать на упреждение. Конечно, предложение, даже навязывание себя в переговорщики. Словом, важно видеть и купировать угрозы заранее, а не тогда, когда уже началась стройка. В этом смысле выход к забору стройки — «последний довод». В прошлом году нам приходилось дважды прибегать к подобному способу из‑за сноса церковных зданий, оказавшегося для нас полной внезапностью. Увы, ни Училище принца Ольденбургского с церковью Александра Невского, ни Убежище слепых мужчин с церковью Трифона мученика не состояли под государственной охраной как объекты наследия. В первом случае снос шел ради развития МГТУ имени Баумана, но фактическим застройщиком выступал город. Во втором случае речь шла о коммерческом проекте. На нашей стороне выступила церковь, и удалось добиться только, что здание церкви Святого Трифона было не разрушено экскаватором, а распилено специальными приспособлениями на блоки, складировано и в таком виде, как нас уверяют, сохранено «до лучших времен». — Есть пример, где удалось добиться успеха? — Адресных успехов за эти годы немало, но назову «пакетный». Пять лет назад в Москве была объявлена программа расселения пятиэтажек, которая стала включать в себя и снос самого разного жилья. Речь шла о зданиях преимущественно без охранного статуса, в том числе «сталинках», составлявших центры бывших городов, вошедших в черту Москвы, — Бабушкина, Перова, Люблина, Кунцева, Тушина. Но встречались и более ранние сооружения, даже дореволюционные. В результате наших усилий удалось уберечь от сноса около 250 расселяемых зданий. Такое число в одном «пакете» — рекорд, и, думаю, не только для московской градозащиты. В этом случае добрая воля мэрии, как мне представляется, была проявлена по закону больших чисел, поскольку тысячи людей вышли на неполитический митинг по поводу реновации, а сотни из них были приглашены в пленарный зал Госдумы. Именно на этом фоне мэрия пошла на контакт. Руководители профильных департаментов и мы, сидя за одним столом, почти в буквальном смысле вытаскивали дома из‑под ковша. Нам казалось, что подобное взаимодействие могло стать моделью для того самого московского Совета по культурному наследию. Но увы, продолжения не последовало… — Насколько велико взаимодействие между градозащитниками разных городов? — Существует Координационный совет градозащитных организаций России. Мы даже проводили «дни единых действий». К примеру, когда «Архнадзор» в 2013 году отстаивал «дом Болконского» из романа «Война и мир», мы были очень благодарны, что коллеги в регионах провели толстовские чтения в нашу поддержку. Есть примеры участия московской градозащиты в делах Петербурга. Координатор «Архнадзора» Константин Михайлов как член Президентского совета по развитию гражданского общества и правам человека поднимал вопрос о сохранении археологических памятников Охтинского мыса. Благодаря этому стороны возвращались на переговорную площадку. В прошлом году перед выборами в Государственную думу была опубликована общая законотворческая хартия градозащитников России, выработанная на наших съездах 2016 – 2018 годов. Мы предлагали кандидатам в депутаты подписать ее — с тем чтобы затем продвигать в парламенте. Потихоньку это происходит, но лоббистские ресурсы стройкомплекса и девелопмента пока сильнее.