И полились слова напева плавного, как течение реки,, древнего, как жизнь и неотвратимого, как смерть. Ганна тряслась, как зайчонок в силках, но стояла прямо, слушала, запоминала:
- Это, чтобы мать позвать, если от могилы далеко бродит. Но близко не подходи, полынь на груди спрячь. Холодно им, душам неупокоенным. Тепла ищут человеческого. Найдут - выпьют досуха. Помнит ещё Мария, что матерью твоей была, но, боюсь, не удержится. И ещё. Ты у этого старого суслика, - Гарпина рассмеялась вдруг по-девичьи задорно. Воды святой попроси. Так, на всякий случай. Со святой водой оно и мне за тебя спокойней будет. Всё, мне пора.
- Лёгкие шаги, стук входной двери об слегка рассохшийся косяк . И всё, словно не было тут Ведающей.Словно расстворилась, как морок, в утреннем тумане.
- Целый день Ганна ходила, как чумная. У всегда справной девки руки как будто сухоткой скрутило. Чуть чугун не перевернула, когда поросятам бураки запаривала.
- Хмурый Петрусь со страхом смотрел на сестру. Молча принял у неё чугун, хоть и не мужская это работа - у бабьего кута стоять.
- - Пойдёшь, - руки взрослого парня колотила противная дрожь.
- - Пойду, - неженская решимость сквозила в девичьем взгляде.