- Сонька снова провинилась! – Крикнула горничная, вбегая в кухню. Началась суета. Все знали, что за этим последует – розги. Помещица Анна Александровна Обольянинова обожала своих питомцев, и следить за ними приставила одну из сенных девушек. Если же четвероногие оказывались в чем-то виноваты, то наказывали не их, а Соньку. «Собачья прислуга» - так называли девушку в доме.
В XVIII веке в каждом помещичьем доме обязательно имелись сенные девушки – прислужницы, которые выполняли самые различные поручения. Одни носили записки из дома в дом, словно почтальоны. Другие помогали горничным делать уборку, третьих сажали за рукоделие. Бывало, что из сенных получались толковые портнихи или кружевницы, а кому-то выпадало прислуживать лично барыне: укладывать волосы, помогать одеваться. Если хозяйка попадалась добрая, то тех, кто к ней оказывался ближе всех, всегда одаривала к празднику или просто так, от хорошего настроения.
Анна Александровна родилась в богатом московском доме Ермолаевых. В юности её считали красавицей, и замуж она вышла быстро и удачно – за надворного советника Ордин-Нащокина. Тот был старше неё на двадцать шесть лет, но его прочное положение при Дворе, солидные капиталы, которыми он располагал, заставляли всё окружение Анны с придыханием повторять: «Удачный брак!».
Яков Иванович Ордин-Нащокин стал после свадьбы как-то быстро сдавать, и вскоре превратился в сгорбленного старика. «Рядом со мной, - позже писала Анна своей родственнице, - он казался еще старше. Поэтому я стала одеваться, будто мне не двадцать лет вовсе, а много больше». Тёмные ткани, неброские украшения… В 1793 году она овдовела, и уже совсем было стала думать, чтобы запереться в каком-то из своих дальних поместий, как встретила генерал-майора Петра Обольянинова. Он был хорош собой, его карьера стремительно шла в гору, и он сделал Анне предложение. В 1795-м сыграли свадьбу.
Капиталы их умножились. Обольянинова обожал император Павел I и сделал его генерал-прокурором. Денег у этого семейства было без счёту, и тратили они их широко. «Прежирные обеды» - так называли трапезы, которые они регулярно устраивали для своих многочисленных гостей.
Прислуга Анны сбивалась с ног во время таких приемов. В доме генеральши насчитывали не менее ста человек дворни, и среди этих людей была и «собачья прислуга». Особенная девушка, приставленная следить за собаками. Четвероногих питомцев Анна Александровна обожала и говорила только о них.
«Самая любимая ее собака Милка, - рассказывала помещица Елизавета Янькова, - была предурная собачонка, вроде дворняжки… Того и гляди, что схватит за ногу. Придешь, бывало, к ним в дом, в передней чувствуешь, что есть собаки, так и охватит запахом. А войдешь в гостиную – поднимется лай и визг».
Если собаки утаскивали сладости, рвали диванные подушки или устраивали ещё какой кавардак, наказывали не их, а «собачью прислугу». Сенной Соньке приходилось внимательнейшим образом следить, чтобы Милка, Фиделька и Амишка – самые дорогие для барыни питомцы – ничего не испортили. Иначе – розги.
Генерал-майор Обольянинов вставал среди ночи, если собакам приходило в голову выйти из комнаты (а ночевали они в покоях хозяев). А потом, если дверь бывала закрытой и питомцы начинали скулить за ней, вставать, чтобы впустить их обратно.
Но если вдруг среди постоянных гостей Анны Александровны находился кто-то, к кому привязывалась та или иная собака, то такой человек мог быть уверен: он лучший друг Обольяниновой. И она готова для него на все!
Но прислуге приходилось несладко. Если вдруг в дом нанимали кого-то со стороны, то псы Обольяниновых могли стать причиной увольнения.
«Кто-то на собаку топнул, - рассказывала Елизавета Янькова, - собака завизжала и бросилась к хозяйке… Обольянинов вернулся домой, жена нажаловалась… человека рассчитали».
В Москве, где с 1801 года жили генерал-майор с супругой, все были уверены – если бы у Обольяниновых имелись дети, не было бы у них такой привязанности к псам. Однако Анна Александровна уже была немолода.
Перед тем, как французы вошли в Москву, супруги с питомцами перебрались за город, в поместье Обольяниново. Да так там и остались, потому что их огромный дом на углу Тверской сгорел дотла.
Анна Александровна по-прежнему возилась с собаками, генерал увлёкся разведением цветов. Уверяли, что на старости лет она стала милостивее, и уже не требовала от «собачьей прислуги» ежеминутно следить за псами. Умерла она в 1822 году, а муж пережил её почти на двадцать лет.
Подписывайтесь на мой канал Ника Марш!
Лайки помогают развитию канала!