Леша лежал с закрытыми глазами. И боялся их открывать. Он не понимал, где находится. Его окружали незнакомые стены.
Понимал, что вокруг него много незнакомых людей. Они говорили не на русском языке. Но, как же это странно.
Ведь он все понимал, о чем они говорили. Один из них все время отрицательно качал головой, и твердил одно - ампутация, ампутация…
Доктор трогал ногу Алексея, давил на нее. А он не чувствовал прикосновений. Другой, а это был Джан, горячо с ним спорил.
(Ссылки на начало трилогии и продолжение – в конце этой главы.)
Мужчина отводил руку доктора в сторону, и доказывал, что спасет «русскому» и ногу, и руку.
Лешка устал на все это смотреть. Одна лишь мысль была у него одна – сбежать немедленно куда-нибудь подальше, да так, чтобы никто не нашел.
*****
Он вдруг вспомнил Машулю. Ее лицо все время возникало в его памяти. Огромные ее глазищи, которые он так любил, были все время в слезах.
Ее губы постоянно шевелились. Алексей догадался, что Машуля молится, с верою обращаясь к кому-то, в чьей помощи совершенно не сомневается.
Он в мыслях гладил ее волосы, и целовал, целовал натруженные руки любимой Машули, ставшей ему роднее всех родных.
Он часто видел в своих мыслях и отца. Всегда спокойный и уверенный в себе, он тоже был растерян, все время искал, но не находил и не находил.
Лешка и на его глазах часто видел слезы. Скупые мужские, они порой текли и текли, и Леха неумело вытирал их ладонью.
Иногда на память приходили другие лица. Галинкино, например. Всегда веселая оптимистка, она тоже выглядела озабоченно.
Частенько Леша бывал в мыслях и в консерватории. И встречая там дядю Костю, папиного товарища и ректора, видел на его лице беспокойство.
Но это беспокойство проявлялось, когда он думал. А думал он в основном о дочери, которую дядя Костя отправил с матерью в деревню.
*****
Лешка, когда видел Аню, очень расстраивался. Он чувствовал свою вину. И не знал, как ее скупить. Аня очень быстро пропадала, словно тая в воздухе.
Лешка любил заглядывать в концертный зал. Вот и в этот раз он тут. Увидев за рояль, сел на стул.
Он понимал, что там, в пустом зале, кто-то, кто-то один. И это Аня. Она серьезно смотрела на Лешку, и будто чего-то ждала от него.
Под ним тихо скрипнул стул. Он осторожно приподнял крышку рояля. Но, увидев этот стройный ряд клавиш, побоялся тронуть их, чтобы не спугнуть что-то такое...
Но звук раздался, без прикосновения. Он показался Лешке громом средь бела дня. Он втянул голову в плечи, будто прячась от этого звука.
Убрав подальше от клавиш руки, он понимал, что звуки не исчезают. Они становятся все громче и громче.
В зал вбежали другие люди. Они смотрели на него строго, и ничего не говорили.
Аня поднялась со своего кресла, и пошла в сторону выхода.
- Стой, Аня, подожди меня! – закричал громко Лешка.
Но девушка не обернулась. Опираясь на руку какого-то парня с одной стороны и своей матери с другой, она уходила в пустоту дверного прохода.
- Нет, ты подожди, Анюта, я должен тебе все рассказать!
Алексей, выкрикнув это, побежал вслед за девушкой. Ему надо ее догнать. Он старался, но ноги были такими тяжелыми…
Ему казалось, что он двигает ногами, но это было не так. Он стоял на месте, не сдвинувшись и на сантиметр в перед.
Ему казалось, что громко зовет Аню. Но, оказывается, он беззвучно открывает рот, и его голоса никто не слышит.
*****
В изнеможении Лешка снова опустился на стул. Опять открыл крышку инструмента.
Пальцы одной руки его не слушались. И он стал играть второй. Сначала тихо, потом все громче…
Он играл интересную музыку. Словно жизнь свою играл, перебирая клавиши.
Вот он – маленький, с ним мама, папа. Вот он - школьник. Цветы и радость, первые уроки, первые оценки, и снова мама, папа.
Но вдруг им на смену, словно темный квадрат, пришли тишина и пустота. А вот снова он среди новых людей. Это дети.
Мальчики и девочки одеты одинаково. И они не уходят с уроков домой. За ними не приходят родители.
Они делают уроки там же, в том же классе. Они спят на одних и тех же кроватях. И едят в одном и том же месте.
А еще занимаются в разных кружках. Дружат, делятся друг с другом, потому что добрые они ребята...
А вот он с тетей Лилей, музыкой занимается. Консерватория, она как светлое пятно среди всего этого.
Но еще более светлое пятно среди всего этого – несколько человек. Машуля, Галюня и Полинка…
*****
Полинка? Она такая грустная все время. Леша старался все время оттолкнуть от себя это изображение.
Но оно настойчиво вытесняло другие картинки. И сейчас, увидев в мыслях Полю, возрадовался всем сердцем и душой.
Лешка пошевелил ногами и руками. Он был в порядке. Ни боли, ни огорчения.
Мысль одна беспокоила его, не давая покоя и заставляя напрягать все сила. Выбраться отсюда, где незнакомцы решают его судьбу.
И поскорее отправиться туда, туда, где Полюшка. Ее надо успокоить поскорее. Пусть порадуется.
Лешка приподнялся на кровати, увидев, что доктора отвернулись от него, и продолжают рассуждать о судьбе его ноги и руки.
Никто не обратил внимания на это. И он, крадучись, вышел из палаты. а потом из отделения военного госпиталя.
На крыльце глубоко вдохнул и, набрав побольше воздуха, оттолкнулся ногами от ступенек.
- Я лечу! – закричал он, не боясь, что его кто-то услышит. – Ура, я домой лечу!
Он очень быстро преодолел пространство, из которого ему хотелось убраться поскорее. Там, в горах, где все полыхало, было очень горячо…
А когда увидел внизу, под собой, красоту своей любимой Родины, возликовал. Зеленые леса быстро сменяла синяя гладь водоемов, золотистые нивы полей.
*****
Ему хотелось поскорее увидеть одного человека, Полинку. Он будто плыл по воздуху, разводя руки и ноги в стороны и отталкиваясь от него.
Но вот и Поля. Она стоит одиноко прямо на трамвайной линии. И смотрит в небо, прикрыв ладонью глаза.
Алексей вдруг увидел, как справа к ней приближается трамвай. В трамвае нет вагоновожатого, и трамвай мчится на всех порах прямо на Полинку.
- Поля, беги скорее, - набрав побольше воздуха в легкие, закричал Лешка.
Но девушка продолжала тревожно смотреть на него. Леша соединил руки так, будто прыгает в воду «ласточкой», и полетел стрелой вниз.
Поля смотрела на него, и ничего не могла сделать. А когда подбежала, Лешка уже лежал на асфальте.
- Леша, Леша, очнись! - вдруг услышал он.
Он очнулся окончательно, когда его кто-то стал хлопать по щекам.
- Как ты меня напугал, - вдруг не своим голосом заговорила Поля. – Зачем ты так?
- Я хотел тебя спасти, - прошептал Леша, приближая лицо девушки к своему лицу. – Ты жива, и я счастлив.
- А что могло со мной случиться, а? – продолжала спрашивать Поля, отодвигаясь от него. – Что с тобой, Леша, посмотри на меня!
*****
Лешка крепко зажмурил глаза, а потом сразу открыл их. Над ним с испуганным видом стояла Гуль.
- Ну, ты даешь, солдат! – воскликнула девушка, качая головой. – Я думала, что мы тебя уже потеряли…
Гуль закрыла лицо ладонями, и всхлипнула. И тут Лешка догадался. Никакая это не Полинка была.
Он просто спал…
- Ну, солдат, ты в рубашке родился!
Лешка посмотрел на мужчину в белом халате, который говорил ему эти слова. И не понимал ничего.
- Благодари девчонку. Она тебя, считай, от смерти спасла. Один раз – притащив тебя полуживого и спрятав у себя, а второй – сообщив нам о тебе.
Алексей понял, откуда и стены эти незнакомые, и его забытье. Он взял руку Гуль. Прижал ее к своей щеке.
- Я ничего такого и не сделала, - будто оправдываясь, сказала Гуль. – Так сделал бы любой медик. Даже такой, как я, несостоявшийся…
- Ничего, дочка, все у тебя еще впереди, - сказал на ломаном русском Джан, обнимая дочь. – Ну, пойдем, нам пора...
*****
Гуль долгим взглядом посмотрела на Алексея. Будто прощаясь. Лешка закрыл глаза.
А когда открыл их, в палате никого не было. Стало тихо и пусто, будто здесь никого и не было.
Словно и не Гуль это с отцом здесь была, и не врачи тут рассуждали о том, как быть с его ногой и рукой...
И лишь листок с девичьим почерком, который трепал на тумбочке легкий ветер, прорвавшийся из окна, напоминал о том, что она здесь только что была…
(Продолжение будет.)
Переход на главы третьей части: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16