"Алиби для музыканта". Глава 8
До деревеньки с фэнтезийным названием Поземье добирались ещё около часа. То и дело отец Серафим сосредоточенно крутил баранку своей «Волги», и та покряхтывала, объезжая сугробы. Наконец, машина остановилась, священник вышел и размашисто перекрестился: «Слава тебе, Господи, добрались!»
Даша осмотрелась: они оказались на широкой улочке, едва освещенной парой фонарей, чей свет едва пробивался через снег. Была она всего домов тридцать примерно, и здание, к которому направился священник, ничем особенным не выделялось. Обычный деревенский дом из брёвен с маленькими подслеповатым окошками, которые к тому же причудливо украсил узорами мороз.
Внутри их ожидала супруга священника Антонина Тимофеевна. Увидев супруга, она досадливо покачала головой. В её взгляде не было злости или осуждения. Скорее, досада.
– Прости, матушка, – ответил на этот взор отец Серафим, – телефон разрядился на морозе. Зато посмотри, какую гостью я к нам привел. Знакомься: Дарья, фотограф из Москвы. Прибыла к нам снимать затворника нашего.
– Здравствуйте, – улыбнулась жена священника. Оказалась она, как Даша её себе и представляла, женщиной полноватой, с добрым круглым лицом. Волосы аккуратно уложены в длинную русую косу, что тянулась почти до пояса.
Поздоровались, познакомились. Уселись за стол ужинать. Священник рассказал, с какими приключениями они добирались домой. Только эпизод с дальнобойщиками оставил в прошлом. Не захотел, видимо, матушку Антонину расстраивать. Даша оценила этот поступок. Правильно: если бы её молодой человек (будь он в принципе) стал рассказывать, как с кем-то подрался, ей бы не понравилось. Даже при условии, что победил. Это мужчинам друг перед другом нравится хвастаться своими битвами. Но здесь таковых, кроме отца Серафима, не было.
– Так вы, значит, задумали затворника сфотографировать? – спросила с улыбкой Антонина.
– Да, есть у меня такая идея, – ответила Даша.
– Ох, нелегко вам придётся, – сказала матушка.
– Почему? Что, кто-то раньше приезжал? – оживилась девушка.
– Конечно. До вас было несколько человек. Правда, ни одной женщины. Мужчины все. С рюкзаками, фотоаппаратами и даже видеокамерами. Но ни одному не удалось даже приблизиться к дому того человека.
– Его Бриллиантом зовут.
– Бриллиантом? Что за имя такое странное.
– Я тебе потом, матушка, расскажу, – заметил отец Серафим.
– А, ну хорошо. Да, ни один не добрался. Вы, верно, спросите, почему? Так я отвечу. Туда есть две дороги. По одной можно проехать на машине даже. То есть попробовать, а уж добраться вряд ли. Что ни дождь – её размывает сразу. Да и местные там иногда ездят. На тракторах. Колеи потому очень глубокие. Там неподалёку лесопилка, вот и проложили путь. Но от неё до дома Бриллианта этого ещё километров пять. Вторая дорога короткая. Не дорога, тропинка скорее. По ней он, кстати, к нам в Поземье и приходит, человек тот. Так вот она через лес идет, потом через болото. Ганюшкина гать называется.
– Странное название, – сказала Даша, ощущая, словно холодным ветром под одежду подуло.
– А у нас тут лет двести тому назад отшельник жил, монах. Исаакием звали. Вот за тем болотом и была у него келья в лесу. Неподалеку от того места, где нынче затворник тот живет, музыкант ваш московский, – ответила матушка Антонина. – Фамилия его была Ганюшкин. Он и принялся дорогу из бревен сооружать. Гатить, то бишь. Да не успел, помер. Ну, а потом уж никому не надо стало. Название одно и осталось. Ну, дорога сгнила. Болото же.
– Да, страшное место, гиблое, это гать, – поддакнул священник. – Со временем и всё болото так называть стали. Там народу сгинуло много. И животных, диких и домашних. Вот смотришь: вроде снег, поле. Летом – зелено всё, травка. А наступишь – и провалишься в бездну чёрную. Затянет, не выбраться. Мы знаем, туда не ходим. И скотину стараемся не пускать. Пропадёт иначе-то.
– Как же он туда ходит? – спросила Даша, испытывая мистический ужас перед болотом. Она только слышала о них, но видела только в кино и по телевизору.
– Тот музыкант, что ли? Так ему, видимо, кто-то рассказал про тропинку, – ответил священник.
– Короче говоря, никто так и не добрался. Которые приезжали, им через болото путь заказан был. Мы тут люди приветливые, но они же все грубые, деньги совали прямо в лицо. Покажи, мол, как Бриллианта найти. Нельзя так. С людьми вежливо надо, обходительно. Ты нас спроси о семье, про здоровье. Поговори уважительно. Так мы тебе и бесплатно покажем. А эти, прости, Господи, купюры суют. Нехорошо, – заметила матушка Антонина.
– А вы мне тропинку ту покажете? Мне очень надо, правда, – стараясь быть ласковой кошечкой, промурлыкала Даша.
– Хорошо, – улыбнулась жена священника, поняв маленькую хитрость юной гостьи. – Завтра поутру пойдем с тобой. Весь путь не пройду с тобой, далеко. Да и хозяйством. Но дорогу обскажу подробно, не заблудишься.
Поужинали, затем легли спать. Даша заснула в маленькой комнатке, которую ей отвели, как ребенок. Стоило закрыть глаза, и всё. Проснулась утром от ласкового шёпота матушки Антонины.
– Вставай, Дарья, пора в путь. Кто рано встаёт, тому Господь подаёт, – сказала.
Умывшись и позавтракав, они выдвинулись в дорогу.
Погода нынче, в противовес тому, что творилось накануне, радовала. Снег сверкал и искрился на ярком солнце, переливался всеми цветами радуги и хрустел под ногами. Мороз был сильный, щепал щёки и носы, но теперь Даше он был не страшен. Антонина выдала ей валенки, теплые вязаные варежки и шапку, заставила натянуть толстые колготки под ватные штаны. Надев полушубок, девушка глянула на себя в зеркало и ахнула: оттуда на неё смотрела немного удивлённо деревенская красавица. Ту одежду, в которой она так легкомысленно приехала сюда, едва не замёрзнув посреди пути, пришлось оставить в доме священника.
Пока они шли по деревне, местные жители, что попадались по дороге, неглубоко кланялись и приветствовали матушку Антонину. Та отвечала, и Даша тоже кивала и говорила всем подряд «Здравствуйте». Ей отвечали, девушке было приятно. В Москве хоть полгорода пешком пройди, никто ничего не скажет. Ни один встречный не улыбнётся даже. Не принято. Разве продавцы в магазинах, так у них это работа. А здесь – просто уважение. Даже к незнакомцу. Тем более, видимо, раз с супругой священника идёт, то его достойна.
Они вышли за окраину села и углубились в лес. Путь себе приходилось прокладывать с трудом, высовывая ноги из сугробов. Но матушка шла вперед уверенно, она знала, где много наметает во время метели, а где поменьше. Потому и не застревали нигде. Потом вышли к большому бугристому месту, засыпанному снегом.
– Вот она, – в её голосе прозвучало нечто похожее на мистическое уважение, – Ганюшкина гать.
Здесь было тихо. Слишком даже. Ни птица не крикнет, ни зверь не рыкнет. Казалось, даже ветер сюда лишний раз старается не залетать. Над обширным болотом царило гробовое безмолвие. «Как на кладбище, – подумала Даша и вспомнила, что ей отец Серафим об этом месте говорил, сколько тут живых душ сгинуло. – Кладбище оно и есть».
– Страшно тут, – сказала тихим голосом.
– Не бойся, с нами крестная сила, – сказала Антонина и перекрестилась. Прищурившись, посмотрела вокруг, заметила кривую сосну и направилась к ней. Там, вооружившись длинной палкой, найденной по дороге (она её назвала слегой), ступила на равнину. Сначала щупала почву впереди, затем только переступала.
– За мной иди по следам. Ни шагу в сторону не делай – пропадёшь, – предупредила.
Даша, с такой же палкой, пошла за матушкой.
На удивление, они даже валенки не замочили. Перебрались на другую сторону. Девушка в страхе обернулась. Болото хранило молчание.
– Ну вот, видишь, совсем не страшно, – улыбнулась Антонина. – Ты слегу оставь тут, никто не возьмет, – и прислонила её к березе у берега. – Дальше вот так пойдешь, – и пояснила, куда направляться. И да, вот ещё, – вытащила и протянула Даше компас. – Всё время на северо-восток двигайся. Так к дому затворника, Бриллианта того, и выйдешь. Ну, а уж дальше сама. Мне пора. И если послезавтра к обеду не вернешься, то смотри, пойдем тебя спасать. Жаль, сотовая связь тут не ловит совсем. Ну, с Богом! – перекрестила девушку и побрела обратно.
– Надеюсь, у меня всё получится, – выдохнула Даша и направилась в лес. К счастью, он был довольно редким, а не густым и дремучим. Иначе вряд ли она отважилась бы через него пробираться. Но даже теперь шла и опасливо прислушивалась: вдруг зверь какой? И ещё крутился в голове дурацкий стишок, выдыхаемый по строчке на каждом шагу:
«Аню ели волки,
Аню волки ели...
Эту гадость…
Эти волки…»
Потом неожиданно остановилась, поняв, что лес уже закончился. Впереди – примерно на километр поле, за ним – снова лес, но на его окраине небольшой холм, и на нем – деревянный дом за высоким забором. Даша сразу поняла – это и есть то самое место, где скрывается музыкант Бриллиант. Вдохновлённая, девушка с удвоенными силами принялась пробираться к нему через глубокий снег.
Глава 9
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...