Григорьев не щадя машины, выжимал из неё всё возможное. Он несся по трассе в направлении родного дома. Иногда съезжал с хорошей дороги, сокращая путь, мчался по грунтовке.
Только вчера поздним вечером он вернулся из командировки, обнаружив на автоответчике сообщение от соседки мамы, немедленно собрался в дорогу.
Раиса просила приехать, Полина Алексеевна находилась в критическом состоянии.
О чём он думал все эти километры нелёгкой пути? Он и сам бы не вспомнил, и ответить на этот вопрос не смог бы. Знал только одно – ругал себя за то, что слишком мало в его жизни времени отводилось для мамы. Верил ей на слово, что у неё со здоровьем всё хорошо. В те редкие приезды, когда он находил время навестить её, не смог распознать того, что она больна и, что тщательно скрывает это от него. Корил себя за то, что больше времени проводил с сыновьями, а ведь мог… можно было совместить… А он?
Остановив машину у крыльца, торопливо вышел из неё, даже не прикрыв дверцу, бегом направился к входной двери.
Его встретила соседка Раиса, вскрикнула от неожиданного и стремительного появления мужчины.
Увидев его, женщина прослезилась, радостно перекрестилась и во Славу Создателю вслух произносила слова благодарственной молитвы. Она возносила молитву Богу за то, что сын застал живой свою мать, и та ещё находилась в сознании. Хотя уже несколько раз, она с тревогой всматривалась в застывшее лицо женщины, но та снова открывала глаза, с надежной молча смотрела на молодую соседку, ожидая, что она скажет. А, что она могла сказать? Они обе прекрасно знали, что жизнь её сына ему не принадлежит.
Неслышно ступая, сын прошёл в комнату, увидел на постели совершенно незнакомую постаревшую, исхудавшую седую женщину. Её лицо было бескровным и казалось неестественно белым, только по-прежнему густые тёмные ресницы иногда вздрагивали, показывая, что она ещё жива.
Евгений с трудом узнал в ней мать.
Натруженные, иссохшие руки неподвижно лежали поверх одеяла. Она не открывала глаза.
По телу мужчины пробежали мурашки, от осознания того, что она может больше их не открыть. Только по еле заметному движению её груди можно было определить, что мама ещё здесь.
Он опустился на колени рядом с кроватью, губами приник к её ледяной руке.
– Мамочка, – прошептал Евгений. – Я с тобой… Я здесь… Прости меня, мамочка! – целовал её руку, еле сдерживая слёзы.
Мужчина-воин, прошедший через бесконечные круги ада, с трудом сдерживал в себе рыдание.
Мать открыла глаза, заулыбалась бескровными губами. Подняла руку, провела по короткому «ёршику» седых волос.
– Родной мой… Мальчик мой… Вот и свиделись мы с тобой… – еле слышно с прерыванием говорила женщина. – Ты ни в чём себя не вини. Ты ни в чём не виноват, и прощение просить у меня не за что…
– Я должен был знать, что ты больна! Должен был заняться твоим здоровьем! А я… занимался только собой!
– Не терзай свою душеньку! – с болью сказала она, но боль эта к ней не относилась. – Не надо, сыночка. Всё идет, так как должно идти… Мы уходим, вы рождаете детей нам на смену… На том мир… стоит… Я молилась только об одном, чтобы хоть разочек свидеться с тобой…
Она замолчала, словно копила силы для важного разговора.
– Женечка, как мальчики?
– Всё у них хорошо! Совсем взрослыми стали.
– Жаль, что у тебя в жизни так случилось. Теперь снова один…
– Что ты, мама! Я не один! У меня есть ты, сыновья…
– Да я…
– Я ни о чём не жалею! Тебя вылечим! Мальчишки выросли и, не смотря ни на что, я счастлив… Пусть недолго… но я познал настоящую любовь…
Они оба молчали, затем Григорьев спохватился:
– Всё будет хорошо, мама! Сейчас мы врачей вызовем! Они поддержат тебя, а потом я увезу тебя с собой, и там поставим тебя на ноги! И мы ещё долго, долго будем жить с тобой!
– Сыночек, ничего не надо. Не суетись... Мне уже не помочь… Я молила Бога, что бы дожить до встречи с тобой, не потому, что хотела просто посмотреть в глаза твои любимые… Мне нужно рассказать тебе очень важное… – проговорила она, снова закрыв глаза.
– Мама! – вскрикнул он, прижав к губам её руку.
Она открыла глаза, снова слабо улыбнулась.
– Я здесь, здесь, дорогой мой. Выслушай меня. Не перебивай и не суетись. Ничего не надо. У меня очень мало времени…
– Родная моя! Отдохни, побереги силы. Мы обо всём поговорим позже.
– Нет, сын! – неожиданно твёрдо сказала Полина Алексеевна. – Я должна была давно рассказать тебе… Виновата я перед тобой сынок, но я поклялась, что ты об этом никогда не узнаешь. Вся душа моя изболелась, измучилась… Боялась, что не доживу до встречи нашей… и ты так и будешь жить с обидой… Найди её, сыночек! Вы должны быть вместе! Я знаю, что ты никогда не переставал любить её и всё ещё любишь…
Евгений опустил голову, ему сейчас не хотелось говорить об этом, затем посмотрел в глаза матери, намереваясь остановить её.
Она резко подняла руку, пресекая его намерения, но сказать ничего не получилось.
Тогда сказал он.
– Мама, давай не будем об этом. Ничего уже не изменить. Я никогда не был ей нужен…
– Это не так! – собрав все силы, почти крикнула мать. – Выслушай меня, дорогой мой… В ту зиму я случайно встретила Алису по пути в поликлинику. Она была уже на большом сроке, и передвигаться ей было нелегко по скользкой дороге. Я прошла мимо, не хотела даже здороваться с ней. Она меня окликнула, а я шла дальше. Умоляла остановиться и поговорить с ней. Только тогда остановилась, когда она, поспешив за мной, чуть было не упала. Алиса была прекрасна! Такая молодая и такая прелестная! Ей очень шла беременность… Я отвлеклась… Столько лет прошло, а я эту встречу помню, как-будто это было вчера… Она плакала, просила прощения и просила не проклинать её сына, за то, что она поступила так с моим сыном. Успокоила её, что не собиралась никогда этого делать. Девочка вдруг сказала, что с тобой ничего не случится и «наша любовь убережёт тебя».
Мужчина слушал рассказ матери, его сострадательное выражение лица, становилось строгим, в глазах собирались сумерки.
– Мама, не надо! И мне и тебе тяжело говорить об этом.
– Нет, дорогой, ты должен об этом знать… Когда она попросила рассказать о тебе, я рассказала, ей, где ты служишь и, что Вера тебя навещает. Мне показалось, что она была удивлена этим, но я не придала этому значение, но потом поняла почему… Я отвлеклась снова… – несколько секунд помолчав, заговорила, сын видел, что каждое слова матери даётся с трудом, но теперь уже ему и самому хотелось всё узнать. – В тот лето, когда вы окончили школу, и ты находился на курсах… Антон… Антон… надругался над Алисой…
Григорьев, видевший в жизни много жестокости и сам поступавший жёстко и жестоко с врагами и разного рода подонками, замер. Его лицо окаменело, побледнело, стиснув зубы, до невыносимой боли, сидел, уронив голову на грудь. Мать услышала его стон.
В комнате надолго воцарилась тяжёлая тишина.
– Мама, как же это? – прохрипел он. – Почему она не открылась мне? Вся жизнь бы пошла по-другому! Да разве же я отказался бы от неё! Почему ты столько лет молчала?
– Сыночка, прости, я виновата и перед тобой, и перед ней… Она была так молода тогда, растерялась… Испугалась. Об этом не знает никто кроме меня, даже её родители. Только мне она решилась открыться и только потому, что боялась моего проклятья. Бедная девочка, что же ей пришлось пережить.
– Что она рассказала? – снова спросил мужчина не своим голосом.
– Подруга Вера уговорила её прийти в клуб, чтобы встретиться с одноклассниками, которые скоро должны разъехаться. Потом вышла, а вернувшись, сказала, что ты ждёшь Алису на вашем месте… Но там был не ты… – тяжело выговаривала женщина, из её печальных глаз скатились слезы. – Рассказала, что бросилась в реку, но мысль о страданиях родителей остановила её.
– Ах, вот оно что! – воскликнул Женька. – А я – то всё думал, зачем она мне сказала: «Надо жить хотя бы ради родителей!» Ох, мама, а я её обозвал «маленькой дрянью».
– Она на тебя не в обиде за это. Всё, что она тебе сказала тогда только для того, чтобы ты возненавидел её. Она испугалась за тебя. Знала, как ты поступил бы, когда бы обо всём узнал. Почему она отказалась от тебя? Так твёрдо мне сказала: «Уж пусть два года Армии, чем десять-двенадцать лет тюрьмы!»
Мать видела состояние сына и взволнованно заговорила, с большим трудом приподнявшись с подушки:
– Женя! Женечка, пообещай, поклянись, что ты сейчас не будешь ему мстить!
Снова упала на подушку и продолжила:
– Она отказалась от своего счастья, от своей любви, чтобы спасти тебя от этого… Умоляю, ради неё и вашей любви… Не делай этого! Обещай мне! Обещай, дорогой мой… Прошу, тебя. Пообещай, что найдёшь её и вернёшь всё, что у вас было. Обещай, что не тронешь его! Обещай!
– Обещаю, – через великую силу произнёс он, только чтобы успокоить мать.
– Найдёшь её?
– Найду! Я искал её… но не нашёл. Искал даже под девичьей фамилией матери. Скорее всего, она сменила фамилию. Вышла замуж, –скорбно заключил он.
– Не должна… Анна Петровна всё сокрушалась, что сердце её окаменело. Душа замерла… Мы с ней разговаривали. Даже от неё Алиса скрывает, где живёт с детьми. Видно боится, что искать он будет её. Вот настрадалась бедняжка. Она так неожиданно для всех уехала. Разные слухи ходили по селу. Кто-то говорил, что устала она от его постоянных измен. Кто-то даже говорил, что он на неё с сыном руку поднял. Сейчас-то он с Валентиной живёт – вашей одноклассницей. Анна рассказывала, что искал он её через знакомых, что в милиции работают, но и они не нашли. Рассказывала, что звонит часто и пишет, но письма все приходят из разных городов страны, даже из-за границы. Сказала, что сообщает, что всё у них хорошо, что даже не ожидала, что настолько может повезти в жизни. И, слава Богу!
Женщина неожиданно затихла, снова закрыв глаза.
Евгений напряжённо смотрел в лицо матери, боясь пошевелиться. Её рука в его руках вздрагивала, он понял, что она ещё с ним.
– Не волнуйся, мой дорогой, – снова заговорила Полина Алексеевна, сын с облегчением выдохнул. – Алиса сильная. С ней ничего плохого не случится. Столько лет жила с ним, терпела этого изверга… Очень занята была… Работала в прокуратуре. Столько люди от неё добра видели. Только к ней и шли за заступничеством. Прокурор-то хоть и был честным, но до него трудно было дойти, а появилась она, совсем другое началось… Потом всю беременность в больнице под капельницей пролежала, чтобы дочка родилась… – женщина говорила с большим трудом, после каждой фразы собираясь с силами. – Какая бы другая женщина смогла бы так! Всегда в первую очередь о ком-то думает, а о себе… Сынок, умоляю, найди её! Пусть она простит меня, что не смогла унести её тайну с собой… – она снова замолчала, силы её были на исходе. – Я так хочу, чтобы вы были вместе и счастливы, – теперь она каждое слово произносила всё тише, выдавливая его из груди. Даже открыть глаза у неё не было сил.
– Мама, потерпи чуть-чуть! – мы вызвали «скорую». – Они скоро будут здесь!
– Не мучил бы ты людей. Я и так им уже надоела…
– Не говори так, мама! Всё будет хорошо! Мы ещё на свадьбе внуков погуляем!
– Дорогой мой, мне твоей свадьбы не удалось увидеть…
– Вот нашу с Алисой свадьбу и увидишь!
– Оттуда только…
– Мама, всё будет хорошо!
– Милый мой, ты не волнуйся… Всё идёт как надо… Я уже всё знаю… Пообещай мне… Пообещай мне, что сбережёшь себя для неё! Иначе, зачем всё это…
Полина Алексеевна с трудом подняла руку, дотянулась до лица сына, провела ладонью по его щеке.
Он снова увидел улыбку на её губах. Рука соскользнула и безвольно упала на одеяло.
– Мама, мамочка! – сын понял, что это конец…
Начало: