Третий парк, о котором я хочу рассказать, расположен также близко от Сант-Стивен Грин. Только сады Айви южнее, а парк Мэррион-сквер — восточнее центрального дублинского парка, примерно в десяти минутах бодрой ходьбы.
Мэррион-сквер был разбит в середине XVIII века и подобно Стивен Грину долгое время был закрыт для простонародья. Это место называют центром георгианского Дублина, некогда здесь был аристократический квартал. Парк окружает почётный караул: выстроенные в прямоугольное каре георгианские дома из красного кирпича. Таким образом, вы попадаете в прошлое и пытаетесь вообразить, как жили и что чувствовали богатые дублинцы позапрошлого столетия, когда они выходили из своих домов и заходили в привилегированный парк, отпирая калику своими ключами.
Уже во времена независимой Ирландии парк выкупили у собственников городские власти. Сначала возник замысел построить здесь кафедральный собор, но от этой идеи отказались и в начале 70-х годов прошлого столетия парк открыли для бесплатного посещения.
Сочетание исторических кварталов, знаменитых зданий и современных построек особенно в южной части Дублина, настолько живописно и красочно, так увлекает и завораживает, что целесообразность пасует, а причуда торжествует и вербует вас в свидетели своего триумфа. Рационально было бы три парка развести, расположить их в большем отдалении друг от друга, но исторически сложилось иначе. И в этом особое очарование: мы как будто слышим троекратный призыв отложить бестолковую суету и сосредоточиться на прекрасном.
Рядом со сквером находятся Национальный археологический музей и Национальная галерея Ирландии. В домах Меррион-сквера жили незабвенный Оскар Уайльд, поэт и художник Джордж Рассел, выдающийся политический деятель XIX века Дэниэл О`Коннелл и великий физик, один из создателей квантовой механики, нобелевский лауреат Эрвин Шредингер (да, тот самый, который придумал кошку в стальном сейфе). Вот, кстати, любопытный вариант того мысленного опыта. Пока вы, любезные читатели, не встретили меня лично где-либо в России, вы вправе предположить, что я сейчас в Ирландии. Да и пока я сам себя не увидел в знакомом домашнем зеркале, я могу допустить о себе то же самое (если только я в некоем беспамятстве не прихватил зеркало с собой в Ирландию).
В самом парке, который по существу огромный, многосоставной сквер, нас встретит сам мыслитель, сибарит и провокатор Оскар Уайльд.
Памятник этот хорошо известен. Скульптор Дэнни Осборн уложил писателя на высокую каменную глыбу. То есть, Уайльд возвышается над прохожими, вот и я оказался у его ног. Но куда же смотрит Уайльд? Рискну предположить, что в себя. Несмотря на то, что перед писателем Осборн расположил на двух небольших колоннах изящное женское изваяние и мужской торс. Это супруга Уайльда Констанции Ллойд и Дионис. Кажется, что Уайльд предпочитает Диониса, но, я думаю, он выбирает быть собой.
Туристы ухмыляются, подходят к статуэтке и торсу и читают выбитые тут цитаты из стихов Уайльда и его афоризмы.
Уайльд погружен в сладостные фантазии. Гению дела нет, что его оценили в 46 тысяч фунтов стерлингов (цена памятника), и что сам памятник изготовлен из цветных камней, доставленных с трёх континентов, а огромный валун привезён с ирландских гор Уиклоу.
Подходит группа японцев. Женщины фотографируются около Уайльда. Женщинам нравится питать надежды.
Японский муж выбирает статуэтку. Кажется, он бы унес ее с собой. Но тут японская жена. Как-то неловко разглядывать жену Уайльда пристально. Поэтому — щёлк. Снято!
Диониса все обходят стороной. Уайльд снисходительно щурится.
Вообще-то японцы предпочитают не Уайльда с его сопровождением, а цветы, растущие здесь в изобилии. Они ими любуются, фотографируют, а к писателю снова и снова подходят путешественники, желающие запечатлеть взгляд гения. Не удаётся. Он поверх голов. И барьеров, конечно.
«Лучше быть красивым, чем добродетельным. Но, с другой стороны, лучше уж быть добродетельным, чем безобразным».
А мы-то думали...
Лучше бы не думали.
Цветы ведь не думают, и счастливы.
А человеку нужно задумываться, чтобы не гадать ни на чужом, ни на своём счастье, и никого не судить.
У писателя загадочное выражение лица. В неуловимый анфас ты видишь ухмыляющегося сибарита. Но когда смотришь на его профиль, впечатление другое. С левой стороны он широко улыбается, с правой мрачен.
Ты пытаешься это объяснить.
Неподалёку детская площадка. Точнее, весёлый сад Великана - некогда эгоиста, а теперь — беспечного соглядатая детских проказ.
Так мирно.
«У меня много красивых цветов, но самые красивые цветы — это дети».
Я фотографировал великана, а ирландская мама забеспокоилась. В самом деле, что очень взрослому седоватому мужчине делать на детской площадке без ребёнка? Она подошла ко мне, чтобы задать нужные вопросы. Я пояснил, как мог, свой интерес к Великану, Уайльду, красоте и Ирландии.
В Мэррион-сквере в тот день было совсем мало посетителей. По сравнению с Сент-Стивен Грин он был почти пустынен. Но здесь сияло золото старого Дублина. Протянешь руку — сорвёшь плод.
Иногда лучше оставлять его нетронутым. В сердце тоже растут цветы, созревают плоды. Не раздаривай, не разбрасывай. Всматривайся — и дари.
В Мэррион-сквер есть удивительный мемориал военнослужащим, погибшим на государственной службе. Это полая четырёхгранная пирамида с прозрачными вставками, сквозь которые можно видеть четырёх солдат, несущих бессменную вахту.
А метров через пятьдесят мальчишки гоняли мяч. Здесь же был взрослый — тренер или чей-то папа. Он следил за порядком и зорко поглядывал по сторонам. Мальчишки кричали, и мяч летал по таким же непредсказуемым траекториям, как и в российских дворах. «Мазила», «офсайд», «куда бьёшь» и торжествующее «гоол!» летело над Меррион-сквером. И вот тогда на миг я объяснил выражение лица, которым наделил гения скульптор. Неплохо, когда тебе ставят дорогие памятники, но быть беспечным мальчишкой намного лучше. Если бы я придумывал памятник Уайльду, я изобразил бы его мальчишкой, играющим в футбол с Великаном. И Великан забивал бы Оскару мяч, который уже в сетке ворот оказывался звездой.
Подписка — не пытка! :)
