Несмотря на жуткую усталость, ведунья проснулась через тридцать минут. Тревожное предчувствие толкало ее сердце чаще, чем следовало бы во время сна. Вика открыла глаза и не узнала комнату, в которой некоторое время назад так безответственно опрокинулась на удобный диван. Сквозь полутьму отчетливо различалась совсем другая мебель. Шкаф казался намного выше и шире, чем ранее увиденный в комнате, стул и кресло были плотно приставлены к задернутым шторам, которые Макс ее просил не трогать.
Викины брови сдвинулись. Пошарив рукой вокруг, она заметила, что диванчик тоже как-то разросся в ширину и уже напоминал по своим размерам двухспальную кровать. В комнате, кроме нее, никого не было. По спине пробежал холодок. Неужели кто-то перенес ее в другую комнату, пока она спала? Но зачем? А, главное, где Макс?
– Ты чего не спишь? – раздался из-за плеча голос Макса. Вика замерла и обернулась через плечо.
Тощая высокая тень скользнула со стены и приблизилась.
– Извини, не хотел пугать, но ты застала меня врасплох, – тень постепенно принимала знакомый образ мужчины. – Я думал, ты проспишь до утра, и мне не придется объяснять почему в моем доме не совсем обычно, как и в теле.
Макс стоял перед Викой во вчерашней одежде и дышал ровно и спокойно. Снежинки таяли на его волосах и капали с мокрых волос на носки.
– Ты был на улице?
Макс сохранял невозмутимость.
– Я же смотритель города. Ночь – самое время приглядывать за всякими разными.– Впрочем, я уже закончил. Сегодня ночью в городе, кажется, больше никто не умрет. Будешь чай?
Вика смотрела на Макса, как добыча на хищника, понимая, что сейчас полностью находится в его власти, а ее сила, которой сейчас всё равно не имеет никакого значения рядом с ним.
– Можно и чай, вряд ли теперь засну. Макс, а почему мы сейчас в другом месте? Это же твоя квартира?
– Не обращай внимания. По ночам мой дом погружается в особую зону безвременья, где темно-частотные силы не имеют никакой власти. Ты же помнишь соль?
Вика кивнула.
Чтобы не выглядеть полной дурочкой, она не стала расспрашивать, как конкретно работает эта соль, но для себя решила, что такое вполне вероятно. И если бы она жила в столице, где сосредоточены многие темные силы света, то, возможно, ей тоже пришлось бы придумать способы защиты для своего жилища.
Наблюдая краем глаза, как Вика сосредоточенно смотрит в пол, Макс заварил на кухне чай и прикатил чашки в комнату на симпатичном круглом столике на ножках с колесиками. Раздался хлопо́к в ладоши. Тут же комната преобразилась в ощущениях Вики. Нет, потолок, стены и мебель остались на месте, но стало как-то приятней здесь находиться. Не было желания критически оценивать происходящее, думать о будущем или прошлом.
Вика сделала глоток ароматного чая. Вкус показался очень знакомым, где-то она же пробовала такое сочетание трав. Лицо Макса расплылось в улыбке как у Чеширского Кота.
– Тебе незачем бояться и беспокоиться. Здесь ты в полной безопасности. Ты мне веришь?
Ведунья почувствовала легкий шум в голове и тепло. Макс сейчас казался ей чертовски обаятельным мужчиной. Давно забытые чувства, переживания, надежды всколыхнулись в ее груди, выдав себя характерными выпуклостями под одеждой.
Вика вдруг вспомнила Борьку, которого любила когда-то, как она думала, больше жизни, и которым закончилась ее прежняя человеческая жизнь без ведьм, трав, домовых и кладбищ.
Сейчас он мелькал черной точкой в ее голове и становился еще меньше и меньше, будто его и не было никогда. Вика сделал второй глоток. Макс наклонился к ней, пахнув мужским запахом и чего-то еще непонятного, но знакомого, и шепнул твердым, не терпящим возражений голосом:
– Я не причиню тебе зла.
Вика пересела на кресло. Сердце гулко билось в груди, выдавая страх и возбуждение.
Макс снова приблизился, провел пальцем по ее щеке, потом скользнул по шее. Вика отстранилась. Мужчина округлил глаза, брови нахмурились. Вика поняла, что он не ожидает от нее отказа.
– Ты не знаешь, – Викин голос неуверенно задрожал в тишине комнаты, – мое рождение выменяли на жизни моих мужчин. Так погиб мой отец, и мой муж тоже так погибнет.
Макс резко отвернулся, и Вика услышала громкий отчаянный мужской вздох, похожий на рев.
– Я так и думал. То же самое было и в момент моего рождения, – сказал он, резко повернувшись. Тебе не кажется это забавным?
– Забавным? – Вика удивленно изогнула бровь. – Не вижу в этом ничего забавного. – Она встала с кресла и подошла к окну, через которое сквозила сплошная темень. Без единой звезды. Без единого света от фонаря.
– Я долго думал, когда узнал о своем предрешенном одиночестве и понял, что оно выбрано для меня Творцом не просто так. Есть какой-то тайный смысл в нем. Пока не могу утверждать, но думаю, что он касается и тебя.
– Меня? – от неожиданности Вика побледнела и чуть не выронила чашку из рук.
– Подумай сама. Если бы на свет появился ребенок, обладающий твоей силой и пропитанный моими возможностями, кем бы он мог стать?
Вика неловко уселась обратно в кресло, оставив чашку на холодном подоконнике. Сейчас глаза Макса казались ярче, чем минуту назад. В комнате все еще пахло чаем со знакомым запахом. Ведунья прикусила губу.
– Я не думала об этом…– голос ведуньи зазвучал по-детски, неуверенно и стыдливо, – и, мне кажется, что говорить про ребенка почти незнакомым людям не имеет никак...
– Можешь не продолжать!– Макс сделал жест, будто останавливал ладонью автобус перед собой. – Если тебе будет от этого легче, я не совсем человек. Вернее, я частично человек. По ночам вынужден менять форму, чтобы разливаться тенью по городу и приглядывать за порядком. Несмотря на это, я на стороне светлых сил. Впрочем, ты сама вольна выбирать свой путь, но дай мне слово, что подумаешь над моими словами о ребенке.
Вика с облегчением кивнула и закрыла глаза, поддаваясь внезапно наплывшей темноте. Макс исподлобья взглянул на отключившуюся ведунью и сказал громко, не боясь быть услышанным.
– Как будто ты здесь что-то решаешь, дорогая. Все уже давно решили за нас, – он взял Вику на руки и перенес на широкую остывшую кровать.
На губы ведунье легла мягкая ладонь. Сейчас Вика только чувствовала притягательный запах, видела темные неровные пятна, плывущие перед глазами, и чувствовала над собой кожу, теплую как воду.
Солнце ослепило мягким светом через окно. Вика открыла глаза. Рядом стоял Макс, застегивал рубашку и со снисходительной усмешкой смотрел на ведунью.
– Долго спишь. За завтраком расскажу тебе про красную шапку, если вдруг встретишь его по дороге домой.
У Вики подступило к горлу: "Ты же вчера говорил, что он пойдет за мной и…"
Макс нетерпеливо забормотал что-то и ушел на кухню.
Вика напряженно вспоминала, что же было этой ночью, но ничего, кроме беседы с Максом о ребенке, не помнила.
Ведунья посидела еще несколько секунд на диванчике, встала и осмотрелась. В комнате все было так же, как вчера до того, как она заснула первый раз.
– Макс, – заглянула она на кухню и увидела, как тот достает чайный пакетик из обычной коробки с чаем, и опускает его в чашку с кипятком. – Ты мне не ответил. Я могу возвращаться домой, и красная шапка не будет меня преследовать? Я все верно понимаю?
Кадык у Макса ходил ходуном, казалось, мужчина думает, что сказать, но никак не решается.
– Знаешь, пожалуй, я вчера ошибся. Не ожидал, что с банши такое произойдёт. Обычно их никто не трогает, а вчера…Я слишком переживал за тебя, сделал неверные выводы. Прости, что напугал, в общем. – Макс отвернулся от Вики, стараясь не встречаться с ней глазами.
Вика побледнела.
– Прости, я сейчас, – она встала из-за столика и наугад пошла к туалету, который, к счастью, нашелся сразу же, и не пришлось спрашивать о нем у Макса.
В самом низу живота Вика почувствовала непривычную для себя тянущую пустоту, но через пару минут неприятные ощущения прекратились.
«Хорошо, что мне хватило вчера ума не соблазниться и не пойти на поводу у минутного порыва», – думала Вика, включая струю воды в раковине. Освежившись, ведунья вышла к Максу с новыми мыслями.
– Хорошо, я все поняла. Расскажи мне про красную шапку и я, пожалуй, пойду.– Сказала она с невозмутимым видом и на переносице у нее вытянулась складка.
Макс, как ни в чем не бывало, намазал масло на хлеб и положил перед ней бутерброд.
– Так вот, красная шапка, или по-другому красный колпак — одно из самых сильных агрессивных существ родом из Шотландии. Я был против, когда они начали приезжать в город, но поделать с этим ничего не мог. Так вот. Вся сила заключается в его красной шапке. Пока эта шапка пропитана кровью, существо живо. Как только шапка высыхает, существо погибает. Именно это я имел в виду вчера, когда говорил, что его надо сжечь — колпак. Или шапку. Как тебе больше нравится. Поэтому они периодически ищут жертву, чтобы смочить свежей кровью свою шапку.
Чтобы добраться до шапки, нужно парализовать на время ее хозяина. Вот пузырек со специальным раствором. Если снять крышку, то магический запах на несколько секунд введет существо в состояние ступора. Тогда нужно снять с него шапку и кинуть в огонь.
Макс сделал глоток чая и поставил пузырек рядом с бутербродом.
– Видишь, все просто. Думаю, тебе нет смысла задерживаться в этом городе. Эх, если бы я мог послать все к чертовой матери и тоже уехать с тобой…– мечтательно закатил глаза Макс, и уже через секунду резко встал и направился к входной двери.
– Можешь не закрывать дверь. Чтобы дойти до гостиницы, поверни направо, как выйдешь из подъезда, – бросил он коротко вместо свидания и скрылся за дверью.
Вика сглотнула комок, который упрямо давил ее горло, выжимая слезы. Ноздри раздулись, как у дракона. Брови вытянулись в горизонтальную линию. Никогда в жизни она не была так на себя зла как в эту минуту. Не допив чаю и не прикоснувшись к бутерброду, Вика выскочила из квартиры.
От напряжения ее брови так и сидели низко у самой переносицы. Со стороны ведунья казалась рассерженной фурией, которой лучше не попадаться на пути.
– Прокля́тый город. Зачем я сюда приехала. Ивана не спасла, с каким-то Максом связалась. Да еще и решила, что нравлюсь ему. Дура.
Погруженная в свои мысли, она влетела в гостиницу, метнула ключ от номера на столик на ресепшене и направилась к выходу.
– Надеемся, вам понравилось пребывание в нашем городе? – с улыбкой спросила девушка на ресепшене ей вслед.
Вика сжала губы и ничего не ответила: «Хоть бы на вокзале ждать долго не пришлось».
