1. В отличие от наук о природе, которые стараются избавиться от личности исследователя, сделать процесс исследования и форму представления результата исследования максимально объективными, (1) религия, (2) искусство и (3) философия сознательно синтезируют субъект с объектом и стремятся достичь максимальной чистоты их сплава. Шлаки случайностей в работе этой большой тройки не приветствуются, и если присутствуют в подсобных помещениях, возле чёрного хода и в черновых рукописях, то в святая святых (3) окончательной редакции, (2) живописного образца или (1) канона богослужения вносить какие-либо шлаки категорически запрещено.
В настоящей статье речь пойдёт об искусство: (1) работе художника, (2) готовом произведении и (3) восприятии последнего (3.1) зрителем, (3.2) слушателем, (3.3) читателем.
2. В процессе создания произведения искусства автор (1) выбирает предмет отображения (объект), (2) формирует идею произведения искусства (замысел того, каким предмет должен предстать в произведении искусства), (3) подыскивает средства отображения (холст, краски, бумага, перо, словари, актёры, музыкальные инструменты и т. п.), (4) создаёт произведение искусства.
На всех четырёх этапах, от выбора предмета художественного воплощения до окончательной полировки готового произведения искусства, художник участвует личностно и включает свою личность в работу на каждом этапе, то есть каждый этап сознательно субъективизируется.
При этом художник может «коснуться до всего слегка», а может все этапы подчинить жёсткому диктату своей личности. В итоговом результате в произведении искусства личность автора будет или (1) еле заметна, или (2) почти только она и представлена.
3. Так называемый гиперреализм убивает искусство или избавляется от искусства тем, что избавляет произведение от автора, просто дублируя природный или социальный предмет в его копии на полотне.
А в так называемом акционизме предмет совершенно не важен, ибо он — только средство выражения личности художника в наборе предпринимаемых действий. И этот предмет — по существу лишь материал выражения. И он может быть любым, как того пожелает фантазия художника.
Поэтому Пётр Андреевич Павленский, который сперва приколотил свои гениталии к брусчатке Красной площади в Москве (2013.11.10), потом поджог двери офиса ФСБ на улице Лубянке в Москве (2015.11.09) и наконец нашёл упокоение в тюрьме Франции после поджога дверей офиса Банка Франции в Париже (2017.10.16). Повторяемость и однообразие сгубило самовыражение художника.
Но у зрителя нет сомнения, что как и в случае гиперреализма здесь произведение искусства уничтожено, ибо произведение искусства сведено к индивидуальному кривлянию, то есть чему-то чисто субъективному.
4. Таким образом, произведение искусства имеет две крайности: полноты объективизма (гиперреализм и т. п.) и полноты субъективизма (акционизм и т. п.). Располагаясь между ними, произведение искусства может реализоваться в бесконечных градациях синтеза объекта и субъекта, в которых доли субъекта и объекта бесчисленное варьируются. Так, при прочих равных условиях, то есть одном и том же предмете, одно и том же художнике и одних и тех же художественных средствах, мы получаем бесконечное количество выражений одного предмета в бесконечном количестве разных произведений искусства.
Если мы возьмём ряд однородных предметов, разнообразим художественные средства и допустим изменчивость художника и его работы, то тем самым мы лишь многократно увеличим мощность той бесконечности, которая порождает всё новые и новые произведения искусства, казалось бы, одного или нескольких однородных предметов. Ясно, что такая потенцированная бесконечность заведомо не может быть исчерпана художественными средствами, как не может быть исчерпана и простая бесконечность. Именно поэтому всякое произведение искусства, порождённое этой бесконечной потенцией, есть создание уникальное, не поджимаемое слева и справа почти неотличимыми такими же произведениями искусства. Так методично множить почти одно и то же может Оскар Клод Моне с его «Руанским собором», обычный художник писать полсотни полотен не будет и, посмотрев на художественные кисти в стакане или стакан в кистях своих рук, скажет «Ну её в баню, эту живопись!» и не возьмётся объять необъятное.
5. Но вот произведение искусства создано, будь это (1) масляная живописная картина на холсте, (2) литературный, (2.1) прозаический или (2.2) поэтический, текст, (3) партитура (3.1) симфонии или (3.2) оперы купно с их исполнением и т. п.
Это ли нужно было создавать? Или что-то другое? Цель достигнута? Или нет? И делать ли художнику что дальше? Или не делать ничего, почивая на лаврах во всевнимании публики или на продавленном матрасе в безвестии?
Именно тут вступает в дело восприемник художественного произведения. Совершенно очевидно и не должно вызывать возражений, что художественное произведение создаётся для его восприемника, то есть зрителя, слушателя, читателя.
Даже если этим восприемником будет лишь один человек, сам создатель художественного произведения, клепать творение стоит лишь в этом случае. Тот художник, который всё продумал во сне или наяву, которому всё ясно, как Божий день и с материалами возиться не стоит, создавая макеты и эскизы, тот и не будет ничего создавать, ему довольно осознания замысла. Впрочем, и в этом случае обращение к замыслу есть обращение к некоему идеальному творению, поэтому даже в таком положении ум и душа художника выступают рефлекторами, отражательно воспринимая произведение искусства, не данное в материале, то есть даже так художник не избегает позиции восприемника творения художника, то есть самого себя, творца.
Иными словами, произведение искусства, худо бедно осуществлённое в материале или оставшееся в великолепном замысле, вне восприятия не существует и к восприятию предназначено.
6. Учитывая это фундаментальное свойство произведения искусства, предназначенность к восприятию, художник должен рассчитывать место своего произведения на бесконечной шкале разного долевого участия объекта и субъекта в его творении. Мера участия может быть какой угодно, только публика не всякое соотношение воспримет с восторгом или даже с негодованием. Может просто не заметить.
(1) Если художник начинающий, годный стиль работы для него будет копирование как внешних предметов, так и манеры, стиля работы другого художника. Ты чувствуешь, что Бог не обидел тебя и наградил литературным талантом? Покажи это, напиши рассказ в стиле Антона Павловича Чехова, так чтобы и сюжет, и герои были иные, а читатель узнавал бы в рассказе руку врача-писателя. Или напиши картину, как Рафаэль Санти (Раффаэлло Санцио) или Сандро Боттичелли (Алессандро ди Мариано ди Ванни Филипепи). Повтори их стиль письма так, чтобы узкие знатоки и широкая публика не хохотали, хоть
Мне не смешно, когда маляр негодный
Мне пачкает Мадонну Рафаэля.
Мне не смешно, когда фигляр презренный
Пародией бесчестит Алигьери.
Такой начальный объективизм должен быть не только совершенно понятен публике в мотивах, движущих работу художника, он должен быть приемлем и для самого художника, художник не кривя душой должен будет избрать начальный этап творчества именно в этом объективном, реалистическом, стиле. Начальный этап художественной жизни творца неизбежно складывается так потому, что собственная его субъективность и субъектность никому не ведома и никому не важна. Завоевать внимание начинающий художник может только тем, чему внимали и до него, то есть работая с известным как по предмету, так и по методу, стилю, манере.
(2) Маститый художник, то есть сломавший в своей жизни не один мастихин о палитру и холст и перешедший в своём творчестве на кельму и мастерок, палец, ладонь и локоть, может позволить себе больший субъективизм в творчестве. Но это позволительно ему лишь потому, что он с его стилем, он как субъект, давно стал объектом внимания публики и публика ждёт новых его творений в его неповторимом стиле. Стиль — это человек. Стиль — этот, особенный, человек. Не Рахметов, бездушная машина революционной борьбы, а Мигель де Сервантес Сааведра, Аввакум Петрович Петров, Григорий Саввич Сковорода.
7. Конечно, эмпирически художник может начать чудить с самого первого своего творения да так и завершить свою жизнь городским сумасшедшим или сельским дурачком. Из известных (всё же известных!) таковы поэты Виктор Александрович Соснора и Иван Фёдорович Жданов. Безвестных — пруд пруди, но кто бы их, утопленников, разыскивал, извлекал из пруда, делал им, мерзким и склизким, искусственное дыхание, реанимировал паскудников-графоманов…
Истина есть соответствие предмета самому себе, то есть тождество со своей идеей. В художественном произведении, в котором элемент восприятия весьма значим и совершенно необходим, к истине художественного творения добавляется его общезначимость, то есть влияние на воспринимающую публику. И выбрать верную меру субъективности и объективности своего творения зависит от души и ума творца, от того, насколько он живой и умный.
Живых, даже назойливо живых, много. Умных — прискорбно мало. Умные художники, правда, всё же встречаются, но в следовых количествах и в пределах статистической погрешности.
Грех ума — быть дураком.
2022.11.25.
