Первый раз меня занесло в Карелию поздней осенью и я влюбился в эти места, в этот суровый регион нашей необъятной страны. Петрозаводск, Медвежьегорск, Сегежа, Беломорск, Кемь, Лоухи, Кестеньга. До Мурманска, до более северных земель я не добрался из-за погоды - резко похолодало, начались снегопады и я вернулся домой, с твердой уверенностью побывать в этих краях немного позже, подготовившись к дороге более основательно, тем более, что рюкзак был набит тяжёлым инструментом и двумя прочными сетями и я не захватил то, что было нужно - просто не влезло в рюкзак. Но и тех впечатлений от поездки, от трёх дней, было предостаточно. Какая красивая природа, громадные территории, небольшие самобытные посёлки, совсем другие люди, да всё совершенно другое.
Благодаря одному из своих подписчиков я познакомился с большой семьёй староверов, род которых начинался с семнадцатого века, более ранние свидетельства рода были утеряны. Он и сам, подписчик, был из этого рода, да только, как они говорят, испортился, поддался дьяволу и его соблазнам. Звали моего подписчика Михаил и когда я собрался в Карелию то, попросил его познакомить со своей семьёй, своим родом и тот согласился. И мало того, он встретил меня в Петрозаводске, прокатил по городам, показал, рассказал историю Карелии, её народов, их традиции, обычаи, легенды. От него я узнал, что его потомки жили в ските на Топозере, близ Кестеньги, где проживало более трёхсот насельников обоих полов. Существовал скит, с семнадцатого века до начала двадцатого, не только своим хозяйством, но и за счет помощи, получаемой от состоятельных старообрядческих общин в центральной России. Во владении монастыря было около тридцати дворов на берегу Топозера. Во все времена старообрядцев не любили, их преследовали и чтобы уйти от гонений они уходили всё дальше на север, в труднопроходимые леса Карелии. В этих местах было три группы верующих: мирские или православные, островная вера - считалась самой строгой и зольники. Отец и дед Михаила были из мирских, но и они старались не общаться с другими, а особенно с чужими, не местными. Чтобы их задобрить Михаил попросил купить рыболовные снасти - сети и инструмент для обработки дерева. С такими подарками он уверял, что меня примут и согласятся говорить. Только так. И я так и сделал.
Мне снова становится плохо. Я чувствую, что жар усиливается, снова появился озноб, силы покидают меня. Что же это такое со мной! Что я мог подхватить в этом Богом забытом краю и почему хозяин дома не заболел и его домочадцы, которых сегодня я ни разу не видел. Куда они могли деться? Всё...! Нужно отдохнуть! Закрыть глаза! Подремать!...
За окном смеркается. Я так и лежу один в доме. Очень странно. Проспал почти два часа и снова чувствую, что силы возвращаются, но встать с кровати не могу, даже не могу принять сидячую позу. Как же сильно я ослаб... .
Так, на чём я остановился?! А, вспомнил! Так вот, Михаил показал мне несколько посёлков, уже темнело и мы остановились переночевать у его друзей, в Беломорске, которые жили скромно, аскетично и встретили меня с настороженностью, но через пару часов мы стали лучшими друзьями и в это было трудно поверить. Люди на севере добрые и отзывчивые, всегда помогут, подсобят, накормят и если ты хороший человек, они это чувствуют, то тебе будут доверять, ты станешь их другом, братом. Так и получилось.
На следующий день мы поехали дальше и Михаил мне всё рассказывал и рассказывал о своей семье, а я смотрел на дорогу и внимательно его слушал, иногда снимая на видео наш путь или его, когда он рассказывал интересные факты из жизни своего рода или "толка". Он оказался интересным сказителем, умевшим увлечь, заинтересовать своего собеседника.
Мы заезжали в другие посёлки, где он знакомил меня со своими друзьями и только к вечеру мы добрались до Кестеньги, до его дома, до его большой, многодетной семьи, которые хорошо меня приняли и конечно же весь вечер я был в центре внимания и взрослых и детей, а их у Михаила и Варвары было шестеро. Спать легли помолившись, что для меня ново, и дети и взрослые молились в углу дома, где на стене висела икона, а под ней горела лампадка, немного освещавшая икону, видно очень древнюю икону. С утра, позавтракав, перед ним они тоже молились и благодарили Бога за то, что он дал им, мы с Михаилом отправились к его отцу и деду, которые жили в большом доме, с пристройками, не забыв прихватить подарки. Нас встретили холодно. Он представил меня, рассказал обо мне, что я странник, скиталец и я достал свои подарки и попросил принять их в качестве моего уважения к ним. Дед был здесь главный, высокого роста, косая сажень в плечах, седая борода до пояса - крепкий мужик, на деда и не похож, семьдесят шесть лет ему дать было нельзя, и он придирчиво осмотрел инструмент, сети.
- Добрые сети! Добрый инструмент! Хорошую службу нам окажет! Благодарю тебя, добрый молодец! - его басовитый, сильный голос произвёл на меня впечатление - в нём было столько силы, уверенности, твёрдости характера - не дед, а кремень.
Меня приняли в доме, пригласили к столу и дед Михаила рассказал историю своего "толка". Он рассказывал неспеша, в подробностях, и его повествование растянулось на два часа. Мне было очень интересно, я никуда не спешил и поэтому это время для меня пролетело совершенно незаметно. Я узнал столько нового и необычного о старообрядцам, их правилах, их обрядах, их жизни, которая так сильно отличалась от нашей. Афанасий Никитич, так звали деда, пригласил меня отобедать с ними, с его семьёй и я с удовольствием согласился. Когда мы расставались он отвёл меня в сторону и тихо сказал, посмотрев назад и убедившись, что нас никто не подслушивает: " Ты только Сергий не ходи на север, не шукай островных - их не ссыщешь, а несчастье себе накликаешь!"
Ничего объяснять Афанасий Никитич не стал, да и не нужно было - главное, что предупредил иноверца, чужого, а это была великая честь для меня и я это понимал.
С вечера повалил снег, ночью резко похолодало. Я переночевал у Михаила и с утра пораньше он повёз меня назад, в Петрозаводск, сказав, что погода плохая пришла и нельзя дальше мне ехать. Зима стремительно наступала и мне ничего не оставалось, как вернуться домой, но я твёрдо решил вернуться в эти края, но уже весной или летом. Не люблю холод, не люблю зиму. Зимой я путешествовал по южным регионам нашей страны и ждал весны. Новые путешествия, новые города, новые знакомые, новые планы и задумки. Но из головы не выходили они, древняя группа людей немного другой веры. Главное, что я выяснил о староверах, островная вера была самая жёсткая и нелюдимая, с ними старались не связываться, побаивались. Они жили обособленно, подальше от людей, вели скрытную жизнь, отшельники, и их поселения находились в самых труднодоступных местах. Но меня это совсем не пугало, а только сильнее и сильнее разжигало моё любопытство, мой интерес к этой группе верующих, придерживающихся правил ещё тех давних времён.
Я услышал шаги и спрятал телефон под подушку. Открылась дверь и в дом вошёл хозяин... .
