Марина М: Тётя Вера звалась "комета рыжая". Моя бабушка Ольга была для всех родственников Пупой, это от дразнилки "Пуп телесный, розовый, прелестный". А Мария стала Муней благодаря племяннику Юрию.
Моя двоюродная бабушка, Мария Ивановна Степанова, родилась в 1909 году, в Москве. В семье её родителей, Ивана Степановича Степанова и Фионы Андриановны Шумовой, всего родилось 14 детей, до взрослого возраста дожили семь. Пять дочерей: Надежда, Вера, Мария, Ольга и Серафима и два сына - Валентин и Николай. Николай погиб на фронте, Валентин тогда же пропал без вести.
Иван Степанович был из крестьян Гжатского района Смоленской области, а прабабушка Фиона Андриановна - московская мещанка. Прадед служил счетоводом и мог позволить себе снимать двухэтажный дом на углу Большого Демидовского и Аптекарского переулков и содержать семью: жену, тёщу и многочисленных детей.
В этой семье почему-то очень любили давать прозвища и всякие забавные имена. Например, тётя Вера звалась "комета рыжая", так её называла её бабушка. Моя бабушка Ольга до самых последних дней была для всех родственников Пупой, это от дразнилки "Пуп телесный, розовый, прелестный". А вот Мария получила своё прозвище от племянника Юрия. Её с детства звали в семье Муркой, а племянник в возрасте лет шести навсегда окрестил её Муней. Он забрался на крышу дома и не мог оттуда слезть, сидел и плакал. Увидел идущую внизу тётю. Заливаясь слезами, выговорить "Мурка" не сумел, и истошно завопил: "Муня, Муня!" Так она и стала для всех Муней. Только моя бабушка Ольга звала её Марией или Машкой.
Тётя Муня всю жизнь проработала в секретариате Совнархоза. Много лет была в числе секретарей А. Н. Косыгина, которого очень уважала. С личной жизнью всё было гораздо сложнее и печальнее. Замуж тётя Муня вышла в 32 года, в январе 1941-го, а в августе этого же года осталась вдовой. Больше замуж она не выходила, детей так и не родила.
В 1964 году тётя Муня вышла на пенсию, и тут и началась наша с ней история. Мне было три года, с 6 месяцев со мной сидели няньки - молодые девушки, приезжавшие в Москву из провинции "в люди". Девушки часто менялись, поскольку их целью было не нянчиться с чужими детьми, а совсем даже наоборот - выйти замуж и обзавестись своими. Мои родители и бабушка работали, мать так и вовсе была страшно ответственным сотрудником Госплана и совершенно не собиралась похоронить карьеру ради дочерей. (Сестра старше меня на семь лет, и за ней всегда присматривали те же няньки). Короче говоря, бабушка попросила тётю Муню, если ей нечего делать на пенсии, заняться мной и моим воспитанием, на которое в семье ни у кого не было времени.
Тётя Муня согласилась, тем более, что наша семья жила тогда на Старой Басманной, 33, (впятером, в комнате площадью 12 кв. метров), а тётя Муня совсем неподалёку - в том же доме в Большом Демидовском, угол Аптекарского. Как ни странно, "когда пришёл гегемон и всё полетело к чёрту", семью прадеда не выселили из арендованного дома, а лишь "уплотнили", оставив в пользование три комнаты на 2-м этаже и одну на 1-м. По мере естественной и неестественной убыли членов семьи, комнат осталось две: большая, метров 25, на 1-м этаже, где жила с семьей старшая сестра, Надежда, и маленькая на 2-м (метров 12), где жила тётя Муня до года 73-74-го, когда дом сломали. Ей тогда дали снова комнату в коммуналке, только в новом доме на улице Фридриха Энгельса.
Так вот, в 1964 году Мария Ивановна приступила к моей опеке. Помню только отдельные фрагменты. Например, как ранней весной тётя Муня чистит мне апельсин прямо возле подъезда нашего дома, а я стою возле каменной тумбы для привязи лошадей, непременного атрибута старых московских и не только домов. По прошествии стольких лет я не могу объяснить эту картинку из прошлого: величайшая аккуратистка тётя Муня не допускала и мысли о еде на улице. Её сестра Вера говорила о ней "кишки крахмальные", имея в виду патологическую тягу к чистоте.
Через год моя матушка получила от работы отдельную двухкомнатную квартиру в хрущевской пятиэтажке в Кузьминках, на улице Фёдора Полетаева, и тут возникла проблема. Ездить ежедневно с Бауманской в Кузьминки без метро было немыслимо, жить с нашей семьёй в смежной крошечной двушке негде, и меня отдали в детский сад. Пребывание в нём запомнилось мне тремя эпизодами: крошечными унитазами в общем для всех детей туалете, дракой с каким-то мальчишкой и ровно через две недели приездом тёти Муни. Они с бабушкой, рыдая обе, забрали меня из детского сада и больше никогда я не переступала порога детских учреждений. Естественно, не считая общеобразовательной школы. Но жить с того момента в течение рабочей недели тётя Муня стала с нами, а на выходные уезжала домой.
Продолжение следует, ибо летняя жизнь с тётей Муней на даче в Фирсановке требует отдельного подробного описания.
Все присланные читателями старые фотографии и их истории можно посмотреть здесь.