Повстанцы уже не разговаривали с пленниками, а избивали их ногами, вымещая на них злобу против дона Эстебана. Дайне сразу же изменила свой план. Она могла бы сбежать и бросить их. Это было бы благоразумно.
Но она решительно встала на ноги, рывком сняла с себя футболку, чтобы посильнее удивить боевиков и огласила джунгли воем. Это был вой, которым чуа созывают братьев и сестер. Чуа поблизости быть не могло, но этот вой предназначался не для них, а для повстанцев.
Те бросили свое занятие и в удивлении уставились на Дайне. Она знала, что не должна терять ни секунды.
- Я – Дайне, великая жрица племени чуа, - провозгласила Дайне на испанском. – Смотрите все!
Пришлось рискнуть и показать боевикам кое-что. Лежащий на боку среди деревьев разбитый вертолет легко, как игрушечный поднялся в воздух на метр и завис там ненадолго. Дайне покачала его для убедительности вверх-вних и осторожно положила обратно.
- Какого черта… ? – начал было Маркос, но Дайне перебила его.
- Слушай, ты, предводитель! Хочешь, я вылечу всех твоих солдат?
- Как это? – спросил Маркос, и положил ладонь на поднявшийся было ствол автомата боевика, стоявшего рядом с ним.
- Вот так, - Дайне заметила на ладони Маркоса сгустки крови. Под ними угадывались кровавые дыры в коже. Такие остаются, когда кто-то хватается рукой за колючую проволоку. Не было ничего проще. На то, чтобы вызвать проекцию и велеть ей пройтись по его ладони, Дайне хватило секунды. Маркос ошеломленно открыл рот и застыл с нелепо вытянутой рукой. Ладонь заживала на глазах.
- Тепло, - пробормотал Маркос, не веря своим глазам. Он потер ладонь пальцем. Запекшаяся кровь никуда не делась, но ран, из которых она вытекла, уже не было. Маркос сжал и разжал несколько раз кулак. По его лицу видно было, что он готов вновь начать верить в Санта Клауса.
- Отпусти моих людей, - сказала Дайне ему, - и я вылечу всех ваших раненых.
Маркос помолчал еще с минуту, переводя взгляд со своей совершенно здоровой руки на Дайне. Достал из-за пазухи маленький медальон. Открыл крышку, поцеловал изображение внутри и пробормотал молитву Святой Деве Гваделупской. Потом кивнул солдатам:
- Развяжите их.
Те поспешно бросились выполнять указание. Лица их были взволнованными. На их глазах только что произошло чудо. Дайне была довольна собой. Вот так, не применяя насилия, одним только добрым делом она достигла того же результата, которого могла бы достичь, скажем, истребив всех повстанцев до единого.
- Вылечи его, - Маркос указал ей на того самого боевика с простреленной грудью, по прозвищу Волк.
Дайне уже шагнула к нему, но вдруг из леса раздался странный звук, похожий на звук ветра в бутылочном горлышке. Она не сразу поняла, что может означать такой звук. Потом до нее дошло.
- Всем лечь на землю! – закричала Дайне, схватив Маркоса, который стоял рядом, и опрокинулась вместе с ним. И вовремя. На том месте, где только что была ее голова, пролетел тяжелый камень и с шорохом исчез в джунглях. Вслед за камнем из леса раздалось странное кваканье. Дайне слышала его однажды в детстве, когда воины чуа поймали забредшего в их леса индейца лопи. Его привели живым в деревню и привязали к дереву напоказ остальным. Он издавал именно такие звуки – громкие, неприятные. Мама, не раз сражавшаяся с людоедами, сказала, что так лопи кричат, нападая на врага.
Тут же из леса полетели камни и короткие топорики. В кого-то попали, но Дайне не видела, в кого, так как лежала на земле, придавленная Маркосом. Тот палил из автомата, не поднимаясь. Остальные повстанцы тоже отстреливались, прошивая сельву очередями. Камни, пущенные из пращи, и топорики летели со всех сторон. Видимо, лопи сумели бесшумно окружить всю группу повстанцев.
«Еще один урок мне», - подумала Дайне. «Я слишком расслабилась за годы жизни с бледнолицыми».
Она забыла, что именно на этих болотах находится территория лопи, которых, конечно, привлекли звуки выстрелов и звук падения вертолета. Лопи отличались от всех отсутствием всякого интереса к несъедобным предметам. Крушение вертолета лопи могли расценивать только как редкостную удачу для себя и явились в надежде поживиться свежими трупами. Это их обычная практика. Если трупы не совсем разложились, лопи уносят их в свою деревню, где поедают. За столетия и тысячелетия лопи не продвинулись ни в каком направлении. Главным угощением в их меню были их собственные сородичи, умершие от болезней или ран. Если есть было нечего, они отправлялись на охоту. Не брезговали даже грызунами. Охотились большими группами, обмениваясь квакающими звуками.
Границы территорий чуа почти соприкасались с границами лопи. Лопи жили на небольших скалистых островках среди топей. Они рыли норы и в них, сбившись кучками, спали, пережидали непогоду. Топи никого не интересовали. Может быть потому, что там невозможно было ни проплыть, ни пройти из-за большого скопления умерших деревьев. Пожары там тоже не случались из-за влажности зыбкой почвы трясин. Лопи умели ловить змей, черепах и тех рыб, которые предпочитали топи речкам. Среди лопи была большая смертность, особенно часто умирали дети. Мужчины жили не больше сорока лет, женщины не больше тридцати.
Ситуация была угрожающей, партизаны явно не справлялись с таким количеством врагов. Те прятались за деревьями, довольно метко поражая их камнями и топориками. Топорики лопи мастерят из костей, оттачивая их до остроты бритвы. Дайне мысленно попросила прощения у богини Митау и у духов леса, а потом мысленно очертила вокруг всей их группы круг. За пределами круга она нарисовала еще один, побольше, куда поместились все окружившие их лопи. В этом ей помогла проекция, показав схематически расположение всех воинов лопи.
В пределы этого двойного круга Дайне ударила сгустком той энергии, которую носила в себе с тех пор, как побывала на Сердце горы. Она была крайне осторожна, чтобы не переусердствовать и не смести вместе с лопи весь лес. Энергия рвалась на свободу, как тоненькая струйка воды рвется через дамбу и стоило бы ей отвлечься на секунду, выплеснулась бы неудержимым потоком, сокрушая все живое. Дайне сдерживала ее изо всех сил, пустив по строго направленному маршруту – внутри границ нарисованного ею мысленно двойного круга.
Ее охватило чувство, которое, наверное, испытывают альпинисты, впервые покорившие Эверест. Там, за воображаемой линией, бушевал ураган. Падали, ломаясь, деревья, вспыхивали электрические разряды, загоралась трава. Лопи поднимало в воздух, как котят, они вопили, разбегаясь в ужасе. Дайне вовремя сообразила поставить невидимую стену на границе внутреннего круга, чтобы ни лопи, ни падающие деревья не попали внутрь, где находились они все. Поэтому деревья в падении натыкались на эту стену и падали в другую сторону, придавливая собой лопи. Те тоже, пытаясь вбежать внутрь круга, с размаху натыкались на невидимую стену и, не соображая ничего, разворачивались в обратную сторону. В течение минуты, может двух, вокруг них никого не было и Дайне медленно, постепенно, погасила поток энергии, загнала его обратно в себя. Потом перевела дух и огляделась.
Вокруг них, образуя идеальную окружность, лежали поваленные деревья. Кое-где слышались стоны – и в их кругу, и за его пределами, там, где лежали придавленные лопи. Дайне не была мстительной. Следовало помочь им. Но сначала она занялась «своими».
- Все, кто не ранен, - сказала она громко. – Сложите всех пострадавших в ряд. Так мне будет легче их лечить.
Повстанцы подчинились беспрекословно. Они казались сомнамбулами, еще не отошли от шока. Столько чудес за один день.
- Не сбивали бы вертолеты – ничего бы этого не было, - пробормотала Дайне и огляделась по сторонам в поисках своих спутников. Лайонс и Дарнел держались вместе, как всегда. Они не были ранены, хотя лица их были покрыты кровью от побоев боевиков. Но серьезных повреждений они не получили. Остальные боевики, выжившие после падения вертолета, тоже были живы. Пришло время заняться партизанами, которые уже лежали перед ней в ряд, как на плацу.
Топорики и камни лопи вывели из строя более десяти повстанцев. Плюс – перед Дайне лежали, сидели и стояли еще около двадцати солдат, получивших ранение в поместье дона Эстебана. Ничего себе задачка для проекций. Дайне прошлась вдоль ряда раненых и умирающих, оглядела их. В ключице одного боевика торчал топорик. Дайне выдернула его одним движением, отчего тот закричал не своим голосом, и решила начать с него. Одна из проекций медленно двинулась через его тело, просвечивая его, как рентгеном и на лице бородатого мужчины отразилось поистине детское изумление. Все остальные партизаны сгрудились вокруг него, стараясь даже не дышать. Они не могли видеть проекцию, но результат ее действий да. На их глазах срослась сначала рассеченная надвое белая кость, выглядывавшая из открытой раны, потом затянулась плоть, потом кожа. Все. Боевик, с вытаращенными от удивления глазами, встал на ноги и сделал несколько неуверенных шагов.
- Ну что, что? – наперебой кричали ему остальные.
- Пречистая Матерь Божия, - сказал, наконец, мужчина. – Эта девушка – волшебница!
Все закричали от радости и начали обнимать товарища, поздравляя его. Дайне тем временем занялась остальными. Начала с самых тяжелых и закончила теми, кто имел только ушибы и ссадины. Не забыла и своих спутников. Синяки и гематомы на лицах и телах Лайонса, Дарнела и остальных рассосались мгновенно, и на их лицах появилось то же самое выражение детского восторга. Особенно радовался Лайонс, которому повстанцы сломали нос.
- Ты можешь оживить убитых? – поинтересовался Маркос, и Дайне покачала головой.
После партизан она занялась поверженными лопи. Их было семь человек – тех, кого придавило упавшими деревьями. Лежа под ними, они горестно стонали и время от времени оглашали лес своим кваканьем, очевидно, призывая соплеменников на помощь. Но те уже были далеко, проекция показала их, стремительно удаляющихся через сельву к своим болотам.
С усилием сдвигая тяжелые стволы, повстанцы высвободили из-под них лопи и Дайне приказала проекции вылечить их. Пусть идут домой, в ту трясину, откуда они выбрались. Меньше всего ей хотелось кого-то убивать и калечить.
Нет, неправда. Дайне вспомнила то ощущение жестокой радости, которое чувствовала, когда лопи швыряла в воздухе и давила невидимая сила. Хотелось, еще как хотелось. Хотелось убивать, размазывать по стенке, наслаждаться криками боли. Что же удержало ее?
Страх наказания.
Настроение у Дайне было хорошее, несмотря ни на что. Она была агрессивна, как все чуа, но умела сдерживать свою природную свирепость. Ведь наполовину она была бледнолицей, и это накладывало на нее свой отпечаток. Хотя временами ей приходилось тяжело. Словно какое-то раздвоение в голове. Хотелось одновременно и убивать врагов, и спасать им жизни. Иногда ей хотелось навечно поселиться в сельве, а временами ей казалось, что в сельве очень скучно и что она предпочла бы жить в городе. А что, очень просто. Станет совершеннолетней, найдет несколько самородков и заживет как все цивилизованные бледнолицые. Может быть, даже выйдет замуж за одного из них. Дайне вспомнила Мэйсона. Бледнолицый чуа сочетал в себе оба мира – мир чуа и мир бледнолицых. С ним она могла бы быть собой.
Лопи, исцеленные невидимой силой, разбежались, кто куда. Дайне заметила устремленные на нее со всех сторон взгляды, в которых было не только удивление. Она вспомнила, что все еще ходит голая по пояс. Поискала футболку и обнаружила ее втоптанной в мох, разорванной почти надвое. Хорошо бы обойтись без нее, но она находилась среди мужчин и ни к чему было отвлекать их внимание. Мужчины так устроены, что способны думать о женщинах даже на смертном одре. Поэтому она подобрала футболку, оторвала от нее несколько длинных лоскутов и перевязала грудь, перекрестив полосы на шее. Получилось даже стильно.
- Нам пора, - обратилась Дайне к Маркосу.
- Оставайся с нами, жрица, - без особой надежды попросил тот. – Мы вместе создадим новую Колумбию – страну социального равенства и братства.
- Нет, - ответила Дайне. – Я не смогу вам помогать. Кстати, за что вы хотите убить дона Эстебана?
- Он наркоторговец и рабовладелец. Благодаря своим связям с властями Колумбии он присвоил себе лучшие нефтяные, золотые и изумрудные прииски страны. Он присвоил себе то, что по праву принадлежит народу Колумбии и наживается, выкачивая ресурсы страны. При этом он не гнушается захватывать в рабство индейцев из наименее развитых племен, торговать молодыми девушками и выращивать на своих плантациях кокаин. Он очень богат, но все его богатство – на крови и слезах. Такие, как он – враги колумбийского народа и подлежат безусловному уничтожению. Рано или поздно мы все равно до него доберемся.
Дайне не очень удивила такая характеристика дона Эстебана. Конечно, она наивна, но не настолько, чтобы не понимать, что Дон - не ангел. Лайонс и Дарнел стояли насупившись.
- Прощай, красавица, - сказал ей на прощание Маркос. – Помни, если тебе понадобится помощь, ты всегда можешь на нас рассчитывать.
- Прощайте, товарищи, - крикнула Дайне и подняла вверх сжатый кулак. Этот жест она видела в кино, и он должен был понравиться повстанцам. Так и вышло. Они все подняли вверх стволы автоматов и дали залп в ее честь. Под грохот выстрелов Дайне шагнула в джунгли и за ней все остальные – Дарнел, Лайонс и двое наемников, имен которых Дайне так и не узнала.
Следующая глава здесь