Когда вы в последний раз ходили в море, адмирал Старр? (с)
А. Маклин "Крейсер Его Величества "Улисс"
В своем знаменитом произведении А. Маклин с первых строк поднял важную проблему в истории Королевского флота времен Второй Мировой, озвученную в остром диалоге между начштаба флота адмиралом Старком и корабельным врачом Бруксом. Ее суть проста и умещается в одну фразу - пока одни вкалывают в море, другие стоят на базах.
При этом Маклин зло иронизирует над ней устами своих героев:
"Сунув пустую бутылку в шкафчик, Николлс возмущенно ткнул большим пальцем в сторону видневшейся в иллюминаторе громады линкора, стоявшего на якоре в трех-четырех кабельтовых от "Улисса".
— Почему всегда мы, сэр? Всегда мы? Почему бы начальству не послать разок эту плавучую казарму, от которой нету никакого проку? Вертится, проклятый, из месяца в месяц вокруг своего якоря...
— В этом-то и дело, — с серьезной миной прервал его Брукс. — По словам штурмана, "Кемберленду" никак не удается поднять якорь. Мешает гора жестянок из-под сгущенного молока и сельди в томатном соусе, выросшая за последние двенадцать месяцев на дне океана"
И уже в первой главе романа читателю раскрывается замысел его автора. Книга посвящена не всему Королевскому флоту, а лишь его настоящим труженикам - морякам небольших кораблей, которых Маклин вывел под командой вымышленного крейсера.
В реальности для офицеров и рядового состава британских ВМС наблюдался отчётливый контраст между службой на крупном корабле и на разной мелочи, типа эсминцев, корветов, шлюпов и тральщиков. И этот контраст играл свою роль в формирования отношений между разными частями флота.
Описывая их в своем романе, Маклин не кривил душой, показав изнанку Королевского флота, которая скрывалась за его славой и помпезностью. Подтверждение тому, что контраст, разделявших моряков на категории был, можно отыскать в воспоминаниях британских ветеранов. К примеру, артиллерист эсминца "Интрепид" Джордж Мак прямо заявил:
"Во-первых, это были моряки с больших кораблей, служившие на линкорах, линейных крейсерах и авианосцах. Они всегда были одеты с иголочки и, казалось, всегда стояли на построении по-дивизионно, покидая строй лишь под звук боцманской дудки.. Их корабли, казалось, всегда находились в гавани, качаясь вокруг буя, а в редких случаях они выходили в море, и весь флот шел с ними . К ним с презрением, а иногда и с завистью, относилась вторая группа - моряки с маленьких кораблей, - которые работали усерднее, двигались быстрее и делили вместе большие трудности. Их столовые были всегда переполнены, так как доля корабля, предназначенная для экипажа, была крохотной"
И уж кто всегда смотрел на команды линкоров с изумлением, так это экипажи другой "мелочи" - торпедных катеров и подводных лодок, мир которых был вообще другим. Для катерников и подводников линкорщики были сродни инопланетянам. Удивительного тут мало, так как задача линейных кораблей была во внушении "благоговейного трепета». На них не переводились адмиралы, которых моряки с "мелочи" вообще видели редко.
Впрочем, линкорщикам было тоже не сладко, но по другой причине. Кроме шикарных бытовых условий, они находились в узких рамках строжайшей дисциплины. Как вспоминал Лесли Стивенсон, служивший на линкоре "Нельсон", наличие на борту корабля свыше тысячи человек создавало особую среду:
"Условия на борту были хорошими по сравнению с небольшими кораблями, но вот загвоздка: дисциплина во все времена была очень строгой. [На линкоре] Всегда придерживались правил ношения формы, и горе тому, кто был неряшлив".
Для понимания контраста можно вспомнить высказывание одного из британских подводников:
"В море немецкие и британские командиры подводных лодок выглядели чем-то средним между засаленным бродягой и рыбаком, который слишком долго не видел берега".
Любопытно, что моряки с линкоров в свою очередь делились на две категории: те, кого такая служба устраивала, и те, кто старался под любым предлогом перевестись с линейного корабля. А куда мог сбежать со своего "утюга" линкорщик? Да, в тот же подплав, где служили добровольцы. По этому поводу Джон Харви-Джонс, начинавший службу на "Дюк оф Йорк" вспоминал:
"Я ненавидел корабль. Это был огромный корабль. Никто толком никого не знал. Между офицерами и рядовыми существовало большое классовое различие. Мы практически никогда не встречались с рядовыми, ничего о них не знали. Помимо прогулок и стрельб, и так далее, мы проводили большую часть остального времени, болтаясь вокруг буя, где гардемарины занимались своими обычными делами — управляли шлюпками, учились… "Дюк оф Йорк" был ужасным предупреждением о том, что служба на нем не отличалась от других крупных кораблей, и это, безусловно, сыграло свою роль в моем решении уйти на подводные лодки".
И в завершении краткого экскурса в изнанку Королевского флота снова вспомним о Маклине. Его герой - Брукс практически кричал адмиралу Старку о том, как людей ломает ненормальное питание в море:
"— Голод подрывает жизнеспособность человека, адмирал Старр. Подтачивает его силы, замедляет реакции, убивает волю к борьбе, даже волю к жизни. Вы удивлены, адмирал Старр? А между тем это неизбежно. Вы продолжаете посылать нас в конвои, когда сезон прошел, когда ночь едва длиннее дня, когда из двадцати четырех часов в сутки двадцать часов стоят на вахте или боевых постах. Как же нам не голодать после этого? Откуда нам быть сытыми, черт возьми, — ударил ладонью по столу старый врач, — если корабельные коки почти все время работают в пороховых погребах, обслуживают орудийные расчеты или участвуют в аварийных партиях? Лишь пекаря и мясника не посылают на боевые посты. Поэтому мы целыми неделями на одной лишь сухомятке! — едва не сплюнул от возмущения Брукс"
И снова автор романа ударил в "десятку". Питание на больших и малых кораблях отличалось. Вот что говорили о нем моряк, служивший на линкоре и моряк, служивший на эсминце:
" (..) и вдруг чувствуешь запах сала, или яиц, или лука, потому что корабельные кухни, или камбузы, разумеется, были сплошь закрытыми, и обслуживались они очень мощной вытяжной вентиляцией, чтобы условия для обслуживающего персонала были сносными, так что ты мог получить дуновение обеда или завтрака или чего бы то ни было приготовлено".
и
"В столовой было хуже всего, в ненастную погоду, в ней всегда было три-четыре дюйма воды, и от проросшей картошки и капусты воняло как в конюшне. Как экипажу удавалось в этом существовать, мириться с этим, это было совершенно ужасно. Если вы были в море более десяти-четырнадцати дней, вы переходили на корн-дог [сленговое название солонины]. Наверное, это были худшие условия военного времени — было очень и очень плохо".
У меня все.
© Владимир Нагирняк
