Верка не помнила, когда ее перестали называть Верой Николаевной. Наверно, это случилось не в один миг, час, день. Постепенно такое происходило. Кто-то по привычке, увидев ее в добром здравии, здоровался, другие, вспоминая, как она вчера или позавчера, цепляясь за забор, пыталась добраться до своего дома, при встрече отворачивались.
Было ли ей за себя неудобно? Иногда случалось. Сегодня, к примеру. Лишившись однажды нормальной работы, добывала она средства существования самыми простыми путями. Огороды нанималась пропалывать, случалось, что какой-нибудь хлам нужно было убрать. Правда, платили за это мало, к тому же успевать нужно было, чтобы конкуренты не перехватили заработок.
Самым денежным оказался каменный уголь. Основная часть большого поселка не имела центрального отопления. Обогревались граждане углем. Его привозили к их участкам на самосвалах. Разгружали у специально построенных для хранения топлива сараях: больших и маленьких, называемых в поселке углярками. Выгрузив доставленное, машина уходила, после чего хозяевам нужно было перебросать привезенные 3 – 5 тонн в углярку через специально устроенный в стене люк.
Заработать на переброске угля можно было и тысячу, и больше. Все зависело от того, сколько его привезли. Разумеется, здесь тоже нужно было торопиться с «заключением контракта», поскольку на угле зарабатывала не только Верка. Да и не каждый житель нанимал для такой работы кого-нибудь. Многие сами брались за лопату.
Последние дни Верке везло. Клиенты «подворачивались» каждый день. Мало того, два дня подряд ей удавалось наниматься не к кому-то одному, а к двум сразу. Одну кучу угля она перебрасывала до обеда, вторую – после обеда. Сегодня так не получилось. С утра заработок найти не удалось, только в начале третьего увидела она ГАЗик-самосвал, развозящий уголь по поселку.
С клиентами, живущими в хорошо ухоженном доме, сторговаться удалось на тысячу. Правда, здесь не нужно было просто перекидывать уголь лопатой. Углярка находилась в глубине двора. Вначале следовало загрузить ручную тележку, завезти ее в широкую дверь большой углярки и высыпать там груз. Впрочем, такой вариант, как поняла Верка уже после второго рейса, оказался удобнее, и требовал меньших физических затрат. К тому же и уголь оказался «подъемным». Больших камней почти не встречалось, так что подцеплялся он лопатой-подборкой без затруднений.
Мешало лишь одно – даже ко второй половине дня не смогла избавиться женщина от состояния «после вчерашнего». В таких случаях желательно утром поправить здоровье, но такая возможность отсутствовала. Денег в кармане не оказалось. Куда девалось заработанное вчера, Верка не помнила.
Отвезя на тележке очередную партию груза, женщина решила чуток отдохнуть. Присев на небольшую чурочку, которую хозяева подставили к створке ворот, чтоб она не закрывалась, Верка сняла перчатки, достала сигарету, щелкнула зажигалкой. Оценивая взглядом сделанное, она пришла к выводу, что ей уже удалось перевезти больше половины. Это хорошо. К половине шестого работу удастся закончить. Как раз к этому времени должен кто-нибудь из нанимателей подойти, чтоб рассчитаться.
- Сразу ни в магазин, ни к Нюрке-самогонщице не пойду, - планировала Верка, - вначале домой схожу. Просила, чтобы не тысячной купюрой рассчитывались, а помельче чем-нибудь. Спрячу часть дома. Надо себе на уголь набрать.
То ли из-за времени то ли работа свою роль сыграла, но от состояния «после вчерашнего» у грузчицы почти ничего не осталось. Она сидела на маленькой чурочке, чуть опираясь на створку ворот, и планировала свою жизнь сразу на несколько дней. Знала, главное – вначале каждый раз домой, чтоб оставить там часть заработанного. Тогда предстоящую зиму «обмануть удастся».
Размышления наемной работницы прервал звук шагов. Может, кто-то из хозяев? Верка оглянулась. К дому подходила давно знакомая женщина. Та самая, под руководством которой она начинала свою трудовую биографию. Вначале захотелось отвернуться, но вспомнив, что в этом доме живет семья дочери этой бывшей когда-то заведующей центральной районной аптекой, поняла, что встречи не и избежать. А значит… Ну и что? Если жизнь так распорядилась.
- Здравствуйте, Валентина Владимировна, - попыталась приветливо улыбнуться Верка, - вы с расчётом? Я еще не закончила. Чуть отдохнуть присела.
Женщина остановилась. Она смотрела на Верку, не узнавая в ней ту стройную, аккуратную молоденькую работницу, вернувшуюся в родной поселок после учебы в фармацевтическом училище Гронска. Сколь лет они работали вместе? Наверное, десять, а может, больше. Она и на свадьбу свою, кажется, на втором году работы она была, весь коллектив позвала. А потом, через несколько лет трагедия у нее случилась. Муж в автокатастрофе погиб. Потом опять замуж вышла, но и со вторым мужем что-то плохое произошло. Но в то время вместе они уже не работали. Валентину Владимировну пригласили на должность провизора центральной районной больницы. Вариант был отличный, и она согласилась.
Сейчас, встретив здесь Веру и узнав ее, Валентина Владимировна не знала, как и что сказать. Поэтому просто поздоровалась, назвав ее по имени отчеству.
- А я на всю жизнь запомнила, как при вас работать начинала, - глядя в глаза своему бывшему руководителю, сказала Верка, - хорошо было. Самое лучшее время. Не надо было вам в больницу из аптеки уходить. Вы ушли, и у нас стало все ухудшатся. Вы не думайте, я здесь не из-за неурядиц на работе. Так получилось. Если бы тогда, когда вместе с вами работала, кто-то сказал, что буду уголь — вот так возить, да кидать, ни за что бы не поверила.
Валентина Владимировна, понимая, что обсуждение способов заработков Веры – это далеко не нужная тема, которая даже смирившейся с ситуацией женщине должна быть неприятна, перевела разговор на другое. На ее вопрос о детях, бывшая подчиненная рассказала, что сын несколько лет назад перебрался куда-то на Север. Приезжает редко. Дочь, она у нее от второго мужа, тоже взрослая, после окончания фармфака медуниверситета работает в хорошем районе в западной части региона. Приезжала в начале лета, звала к себе.
- Куда я поеду? Зачем? – вздохнув, сказала одновременно с сомнением и уверенностью Вера, - ну, квартира у них там очень большая, и что? Я ведь пьянюшка. Нет, алкашка я. Я же там ее только опозорю собой. Бросить бы мне все это, да сил на такое нет.
Женщины поговорили еще некоторое время, после чего, Валентина Владимировна, сообщив, что она пришла не для контроля за работами, а совсем по другому делу, зашла в дом и вскоре вышла с каким-то небольшим свертком.
Сразу после пяти Верка закончила работу. Вскоре приехал заказчик, муж дочери Валентины Владимировны. Как и просила наемная работница, тысячу отдал он ей мелкими купюрами, сотнями, после чего, закрыл створку ворот и отправился вновь на свою работу.
Пересилив себя, Верка не пошла сразу ни в магазин, ни к самогонщице Нюрке. Зажав в кулаке деньги, она добралась до своего домика. На всякий случай еще раз пересчитав купюры, половину их спрятала в укромном месте, с остальными отправилась за покупками.
Заставив себя пройти мимо небольшой пивнушки, где напиток продавали на разлив, Верка буквально добежала до большого магазина. Купив там минимум, позволяющий приобрести сегодня бутылку самогона (правда, плохого) и полтора литра пива (бутылка у нее была своя, что исключало дополнительные траты), она направилась домой. На призывы знакомой компании, уже устроившейся на своем обычном месте, за перекосившимся столиком между двух ветел, на краю небольшого пустыря, начинавшегося за магазином, она не отреагировала. Компания была, в общем-то, не плохая. Но почему-то всегда получалось так, что после совместных возлияний, домой приходилось добираться чуть ли не на четвереньках.
Настроение у Верке было приподнятым. Впервые за длительное время ей удалось сберечь часть заработанного за день. Если так пойдет дальше, то она и в самом деле к концу лета сможет обеспечить себя запасом топлива на зиму.
У дома, прямо на траве, растущей вдоль забора, сидел Васька-алкаш. В поселке его все знали, и называли именно так по устоявшейся традиции. В отличии от других выпивох он никогда не пытался заработать себе на выпивку, предпочитая выпрашивать у кого десятку, у кого двадцатку. Граждане усвоили, что, если дать ему сколько-нибудь денег, то потом он будет приходить к твоему дому и настойчиво выпрашивать еще. Из-за этого положение Васьки-алкаша становилось все хуже. Субсидировать его на выпивку отказывалось все больше жителей поселка.
Оказавшийся в затруднительной ситуации Васька придумал новый способ. Каким-то путем ему удавалось узнать, что кто-то из зарабатывающих на поисках и сдаче металлолома, на разгрузке угля, складировании дров или еще на чем-то, приобретал спиртное. Он каким-то чутьем находил такого человека. Вот и сейчас дожидался Верку, зная, что она идет не с пустыми руками.
- Отстань, - уже в который раз повторяла Верка, не внимая просьбам алкаша, - на черта ты мне сдался! Я буду уголь кидать, чтоб тебя поить? Здоровый мужик такой! Не позорься!
- Да не могу я работать, - пускался на хитрость алкаш, - болею. Инвалидность у меня. Справку не дают. Налей хоть сто граммов. Зажала жмотка! В пакете у тебя бутылка самогона. Ты же от Нюрки сейчас. Одной тебе поллитры много. Налей сто граммов!
- Пошел ты! – наконец не выдержала Верка.
Она вошла во двор, захлопнув перед Васькиным носом калитку. Не на шутку обозлившийся алкаш рванул ее к себе. Открыть не смог. Верка успела накинуть крючок. Чтобы открыть его с улицы, нужно было перегнуться через столбик. Первая попытка у Васьки закончилась ничем. Встав на цыпочки и изогнувшись сильнее, он попытался еще раз дотянуться до крючка.
- Менты едут! – неожиданно нашла выход Верка, - им показания с меня какие-то надо. В свидетели записали.
Обернувшись и увидев в конце улицы какой-то легковой автомобиль белого цвета, Васька, не разобравшись, что к чему, отскочил от забора.
- Запомню тебе это, - пригрозил он жадной Верке и с неожиданной для него прытью скрылся в переулке, выходящим на противоположную сторону улицы неподалеку от Веркиного дома.
Вот так, в одиночку, ей редко доводилось употреблять спиртное. Самогонка, хоть и слабенькая, постепенно действовала на женщину.
- Кто-то рассказывал, - вспомнила Верка, - замерял спиртометром, даже до 35-и градусов самогон Нюркин не дотягивает. Бессовестная она.
Постепенно мысли от самогона и Нюрки перешли на сегодняшнюю встречу. Оценивая разговор с Валентиной Владимировной, она еще раз пришла к выводу, что те годы, когда она работала под ее руководством, и в самом деле были самыми лучшими. Да и профессию она выбрала во многом благодаря знакомству с одной из работниц аптеки, которая хорошо отзывалась об ее заведующей.
Сейчас, сидя за столом в постепенно темнеющей из-за позднего времени комнате, немного опьяневшая Верка вспоминала то, что ушло навсегда.
Вот она окончила школу. Родители советовали поступить в краевом центре, не ездить в Гронск. Рассказывали, что там конкурс ужас какой бывает. Не послушала, поехала. Конкурс в фармучилище оказался и в самом деле просто жутким. Он был бы поменьше, если бы не те, кто не поступил в медуниверситет на фармфак. В училище таких принимали лучше, чем тех, кто сразу сдавал в него экзамены.
Верку приняли. Она все сдала на «пятаки». Училась потом тоже хорошо. После госэкзаменов сама попросилась в свой регион и приехав в аптекоуправление, - в родной поселок. Предварительно узнала, что в центральную районную аптеку требуется еще один фармацевт.
Что дальше? Верка налила на донышко бокала самогон. Выпила. Пожевала плавленый сырок. Всхлипнула.
- Почему погиб в той аварии Андрей? – такой вопрос она задавала себе много раз, - ну, почему он не выехал на несколько секунд позже или раньше? Тогда бы этот пьяный подлец не вылетел бы ему навстречу из-за автобуса.
Как она пережила ту свою первую потерю? Почему не спилась тогда? Наверно, из-за маленького сына. Ему тоже плохо было. Нет, хуже ему было. Ведь он так любил отца! Как они с ним вместе и делали что-то, и играли в детские игры.
А потом была вторая автоавария. В ней также из-за какого-то подлеца, вылетевшего на встречку, погиб Ваня, второй муж. Тогда не только все плохо было, но и безысходность какая-то. Держалась с трудом. Родители Ванины помогли. Это благодаря им дочка мед окончила.
Верка налила еще чуть-чуть. Взяла бокал, задумалась. Пыталась вспомнить месяц или хотя бы год, когда ко всему добавилось это. Под этим женщина подразумевала спиртное.
- Из аптеки, точно помню, - вслух сказала сама себе уже основательно опьяневшая женщина, - весной уволили. А в каком году?..
Проснулась Верка около семи. С трудом оторвав голову от подушки, поняла, что спала в рабочей одежде, поверх одеяла. На столе стояла пустая бутылка из-под самогона. Здесь же начатая «полторашка» с пивом.
Кое-как поднявшись, женщина добралась до стола. С перерывами отпила половину содержимого пластиковой бутылки. Немного посидела. Состояние улучшилось. Запивая остатками пива, доела вчерашнюю вареную картошку с хлебом. Умылась. Привела себя в порядок. На улицу вышла в восемь.
На перекрестке встретился Васька-алкаш.
- Я узнавал, - сообщил он, - на Льва Толстого деда с бабкой Федоровых знаешь? Им после десяти уголь привезут.
- И что? – со злостью ответила Верка, - бери лопату и вперед. К обеду тысячу заработаешь.
- Нельзя мне, - «завел старую пластинку» Васька, - инвалидность у меня. Оформлять отказываются. Ты имей в виду. Я никому не говорил про деда с бабкой. С тебя причитается.
- Про Федоровых я и без тебя знаю, - соврала Верка, - они вчера еще ко мне подходили договариваться.
Понимая, что остается ни с чем, Васька попытался сказать что-то еще, но Верка не стала слушать. Она уже свернула направо, чтобы добраться до улицы Льва Толстого, надеясь, что этот заработок никто не успеет у нее перехватить, и что ей опять удастся часть денег сохранить в укромном месте.
Автор: Николай Дунец
Чтобы не пропустить новые интересные для вас публикации, подписывайтесь на канал! Комментируйте, делитесь в социальных сетях.
Text.ru - 100.00%
Уникальность данного текста проверена через Text.ru и зафиксирована
Копирование материалов и публикация без упоминания автора и ссылки на канал запрещены.