Пару дней, обещанные бароном для отдыха, пролетели почти мгновенно. Вечером первого дня егеря на стрельбище встретились с графом, азартно осваивающим «Вихрь». Граф при стрельбе торопился дергать курок, и пули горохом рассыпались вокруг мишени. Барон терпеливо объяснял нехитрую механику работы пулемета, временами изымая «Вихрь» и передавая графу обычный дуэльный пистолет.
- Дюжина пуль в «Вихре» - это не то же самое, что дюжина заряженных пистолетов, - пояснял барон.
- Вы понимаете, что в пистолете одна пуля, и ищете для нее наилучшее применение. А горсть пуль в пулемете дает вам надежду, что в случае промаха все самое лучшее у вас впереди. Но если вместо мишени стоит хотя бы опытный лучник, то у вас простой выбор – либо вы попадаете первым патроном, либо обеспечиваете необходимую плотность огня в сторону лучника. Но в любом случае прицел должен находить цель. Иначе… - барон красноречиво метнул в мишень нож, который с тупым стуком вошел почти до середины лезвия в доску.
Граф сопел, с ненавистью смотрел на мишень, однако возбуждение от стрельбы не позволяло вести ровный огонь.
Леха деликатно отошел к краю, чтобы не конфузить графа. Триза же, прихватив из оружейной комнаты лук и пяток метательных ножей, восстанавливал навыки тихой охоты.
Через некоторое время возбуждение графа стало спадать, и пули ложились точнее. Барон одобрительно кивнул, вручил графу масленку с шомполом и развел руками.
- Не доверяйте пулемет чужим рукам, он может стать вашим единственным шансом уцелеть.
Граф засунул масленку в карман и подмигнул барону.
- Как говаривал мой отец, рыцарю не пристало жаловаться на остроту своего меча. Шпагу я сам затачиваю, справлюсь и с пулеметом.
***
На второй день барон пригласил егерей на разговор.
В кабинете горел камин, на столе лежала карта Южных Провинций и Побережья, сидящий на диване граф лениво листал какой-то толстый справочник обитателей Побережья.
Барон внимательно рассматривал карту, делая карандашом какие-то пометки. Кивнув егерям на стулья, он пошевелил кочергой угли в камине и посмотрел на графа.
- Что интересного вы увидели в книге, дорогой граф?
Тот отложил книгу и рассмеялся.
- Фламинго. Представляете, эти птички живут на Побережье. А у меня такой скандал из-за них получился в королевском дворце!
Барон тоже улыбнулся. Эта историю знало все королевство, ее рассказывали как анекдот, и уличные актеры даже изображали ее в своих представлениях.
Пару лет назад Его Высочество, в целях оживить пейзаж королевских прудов, завез полтора десятка фламинго. Птицы на прудах прижились, для их кормежки организовали неглубокие корытца, куда приставленный к прудам садовник сыпал смесь улиток, червячков, мучных червей и еще какой-то живности.
Большую часть времени птицы стояли на одной ноге, задумчиво разглядывая дно в поисках чего-нибудь подходящего на обед, к удовольствию придворных и короля.
Но в очередной из королевских приемов извилистая дорожка графа Мангуса привела его к прудам, где юная маркиза Анна меланхолично смотрела на птиц. На вопрос графа о причине печали столь юного создания, маркиза, не подумав о последствиях, либо не будучи хорошо знакомой с графом, посетовала на то, что прекрасные птицы почему-то очень грустные. Граф, не мудрствуя лукаво, пообещал маркизе незамедлительно поднять пернатым настроение, и вылил пару бутылок отменного коньяку в кормушку.
Подход графа был в принципе верным, подвела, как обычно, дозировка. Птицы, отведав корму, утратили способность не только стоять на одной ноге, но и стоять вообще, предпочитая валяться в грязи на мелководье. При этом настроение у них стало игривым, и они пытались хлопать крыльями в надежде взлететь. Некоторые мирно спали, а две перед сном даже успели подраться.
Через пару часов решивший прогуляться у прудов король не без юмора констатировал, что стая фламинго превратилась в стадо вхламинго.
Граф, сдававший в это время с рук на руки маркизу любимую дочь, лишь поутру узнал о подлости со стороны пернатых. При покидании дворца капитан дворцовой стражи боязливо отодвинулся на пару шагов от ворот и сообщил, что Его Высочество запретило графу на месяц вход во дворец.
Собственно, на этом вся история и завершилась. Единственное, что смущало короля – с тех пор при звуке наполнения кормушки птицы мчались к ней со всех ног, чего раньше не замечалось.
Что же касается запрета на посещение дворца графом, то дворцовую стражу граф рассматривал исключительно как декоративный элемент, наряду с клумбами и кустами. При этом у куста было не пример больше шансов помешать движению графа, нежели у капитана дворцовой стражи.
- Сказывают, что после того случая Их Высочество несколько охладел к пернатым, предпочитая любоваться цветочными композициями и скульптурами из кустарника, - хмыкнул барон.
Граф покачал головой.
- Не могу представить, как бы я смог развеять меланхолию маркизы, удрученной нестриженным кустарником.
- Только бокалом шампанского, - предположил барон.
- Что вы, что вы! Она еще ребенок.
- Хорошо, - согласился барон. – Давайте теперь подумаем, как нам развеять меланхолию прожженных купцов и рыбаков с Побережья. Пока они набивают кошельки, торговля казенным товаром сходит на нет. И недалек тот час, когда король потребует устранить все препятствия. А препятствие у нас одно – морской дракон.
- Купцы, - на лице графа читалось отвращение, - костьми лягут, лишь бы это препятствие устранялось как можно дольше. С таким наваром они и военачальника подкупят, лишь бы рапортовал об ужасах плавания вдоль Побережья.
Барон кивнул.
- Поэтому, дорогой граф, без вас нам никак не справится.
- Давайте, барон, не томите, - граф приосанился. – Если потребуется, я одолжу у вас на месяцок кочергу – тыкать в этих слизняков потомственной шпагой я не хочу.
Анчутка поднял лапку, словно просящий слова школьник. Урок барона пошел впрок, и нарываться на его повторение анчутка не хотел.
- Говори, Дракон, - барон посмотрел на анчутку.
- Я подумал, что если дело дойдет до членовредительства, то лучше устроить суд. Я уже и молоточек присмотрел, судейский.
Барон покачал головой.
- Давайте без крайностей. Ваша задача – познакомить жителей с драконом поближе. Если дракон злой, то к нему кинутся рыцари и авантюристы всех мастей. А если он добрый, да еще любимец публики, то он станет местной достопримечательностью.
И барон детально, со всеми возможными подробностями, изложил план возвращения дракону доброго имени. Егеря кивали, прикидывая возможные проблемы на пути плана, граф же слушал с нескрываемым одобрением.
- Ваше мнение? – обратился барон к егерям.
Леха кивнул на анчутку.
- Судья нам все равно потребуется, купцы просто так не сдадутся, начнут пакостить.
- Не возражаю, - кивнул барон.
- И у меня замечание, - кивнул граф. – Как только дракон станет местной достопримечательностью, я планирую за провоз к дракону всяких зевак ввести ленное право. От своего, разумеется, имени. Ради предотвращения злоупотреблений со стороны всяких мелких лодочников и прочих презренных шустряков.
Барон задумался.
- Верная мысль, народные гуляния под носом дракона нам не нужны. Купцов к этому делу приставлять не будете?
Граф замотал головой.
- Ни коим образом. Знаю я этих живоглотов, не уследишь – так наперегонки начнут гонять зевак кораблями, вообще торговлю бросят.
- Хорошо, - согласился барон. – Только их надо будет как- нибудь успокоить.
Граф покосился на кочергу возле камина и кивнул.
- Об этом не переживайте, успокоим.
Анчутка тоже кивнул.
- И будем поощрять.
- Как поощрять этих злыдней? – удивился граф.
- Морально, - кивнул анчутка. – Хоть мошна пуста, да совесть чиста.
