Про штормовые неприятности пишут в морских навигационных предупреждениях примерно так: в условиях жестокого шторма судно было разбито волнами и затонуло вместе с экипажем. И чтобы избежать более крупных неприятностей, капитан сбавил ход до малого и подвернул судно носом к волне. Теперь уже было не до курса в родной порт. Главное теперь штормовать носом на волну в надежде, что ураганный ветер чуть – чуть ослабнет, проскочив дальше на юг. Теперь волны били не в борт, а в скулу под углом тридцать градусов. Бортовая качка стала чуть меньше. Но теперь судно стало зарываться глубоко носом в волну, которая прокатываясь по палубе, била в надстройку с такой силой, что казалось вот – вот жилая надстройка оторвется и улетит в море вместе с экипажем.
Беда не приходит одна. В этот момент забарахлила рулевая машина. Стармех, третий механик и еще трое членов машинной команды отправились в румпельную. Если судно окажется без руля, то есть без управления, шансов на спасение не будет. Все окончится очень быстро. Автоматика накрылась, перешли на ручное управление судном. Второй механик контролирует работу рулевой машины. Он не уходит из румпельной.
А шторм и не думает стихать. И вот очередной водяной вал прокатившийся по палубе сбил вентиляционный грибок в трюм. Труба в диаметре чуть меньше метра переломилась пополам. И теперь доступ воды в трюм стал постоянным. Сухогруз стал еще на порядок ближе к своей кончине. Боцман набил мешок ветошью. Вместе с матросом они проскочили до этого сломанного вентиляционного грибка. Заткнули дырку. Вот только очередной вал ледяной воды смыл за борт матроса. Вот и вторая жертва океана, которая оказалась бесполезной. Этот мешок с ветошью выдавила в трюм очередная волна. Есть же в аварийном снабжении деревянные пробки большого диаметра. При помощи которых можно намертво заглушить пробоину. Не понять почему ими не воспользовались. И в это время в небе показался вертолет канадской береговой охраны. Мощная машина зависла над судном. Канадские спасатели предложили снять часть экипажа. На что капитан ответил категорическим отказом. У нас, мол» все в порядке. Ситуация под контролем. Советские моряки сами решают все проблемы. Вертолет улетел, а отчаявшейся начальник радиостанции на свой страх и риск дал в эфир сигнал SOS. Время пошло на часы. Самый ближайший к сухогрузу большой рыболовный траулер полным ходом шел на выручку морякам.
Ремонтная бригада в румпельной сделал все что смогла и осталась на месте на случай возникновения очередной технической проблемы. Что и говорить, а машинная команда в большинстве случаев более сплоченная и дружная. Среди механиков и мотористов зачастую дружеские отношения без примеси командирского снобизма, которым страдают штурмана. Стармех сходил в каюту и принес два литра разведенного спирта. Все понимают, что ситуация может обернуться трагедией в любой момент. Судно уже заметно просело на нос. Так не пропадать же добру в виде спирта. Сорокапятиградусная жидкость хоть на немного, но скрасит жуть этой непроходной ситуации. И вдруг снова появился вертолет. Отчетливо послышался гул двигателя. Но это был не вертолет, а небольшой иностранный рыболовный траулер. Его так бросало на громадной волне, что казалось вот – вот закинет на кормовую палубу сухогруза. Капитан рыбачка понял, что гибель советского теплохода случится с минуты на минуту. Потому то и держался у его кормы в очень опасной близости. Рыбаки махали руками, мол, давайте, прыгайте, мы вас поймаем. Решение принял стармех, как и положено старшему командиру. Всем приготовиться покинуть борт. Подошедший советский траулер боится соприкоснуться бортами. И держится в десяти метрах от борта погибающего сухогруза, носовая часть которого уже почти вся под водой. Так что прыгать в ледяную воду придется однозначно. Первым пойдет третий механик, так как он самый молодой и сильный. И тем более разрядник по плаванью. К его поясу привязали выброску длинной тридцать метров. Он ее должен, вернее обязан доставить на малыш - траулер. И механик, понимая всю сложность возложенной на него задачи, максимально готовится к ней. Он разделся до белья, чтобы не мешала одежда. Сделал два больших глотка разведенного спирта. Иностранцы поняли, что хотят русские моряки. Капитан подвел свой траулер на максимально близкое расстояние, которое было чуть больше пяти метров. Из румпельной подняли две бочки масла и вылили за борт, чтобы притушить свирепые гребни волн.
Третий механик выбрал момент, когда водяной вал сравнялся почти с кормой сухогруза. И сильно оттолкнувшись, кинулся на склон ледяной волны. Чтобы очередная волна не откинула его назад, он нырнул в ее основание. И вынырнул через пять секунд уже под низким бортом траулера. Пять отчаянных гребков и вот уже сильные руки рыбаков выдернули его на палубу траулера. А дальше все стало проще. Моряк обвязывался выброской и прыгал за борт. Через минуту его выдергивали на траулер. Последним покидал борт судна старший механик. В последнюю секунду на корме появился второй помощник, который кинулся в воду вслед за стармехом. Прежде чем потерять сознание от ледяной воды, он успел намотать на руку конец выброски. И только они оказались на борту сейнера, как сухогруз тяжело зарылся носом в очередную волну и медленно лег на левый борт. Второй механик не успел покинуть румпельную. Он обеспечивал курс судна на волну до последнего. Еще через минуту сухогруз скрылся под водой. Иностранный рыбачек, поднявший из воды восьмерых советских моряков, резко ушел вправо, чтобы не быть затянутым в огромную воронку от утонувшего судна. А у борта советского траулера горели огоньки спасательных жилетов тех моряков, кто решился прыгнуть в воду.
В живых остались четверо моряков из машинной команды и второй помощник. Выжили те, кто находился в ледяной воде меньше трех минут. Выпитый спирт помог им выжить. Тех, кого подняли на борт траулера больше чем за пять минут, скончались от переохлаждения. Не продумали на советском траулере спасательную операцию. Не решился капитан траулера упереться штевнем в борт погибающего сухогруза. Да и могли же приготовить больше спасательных концов – выбросок, чтобы людей оперативно поднимать на борт. Время то на подготовку было. Но что есть, то есть. Моря и океаны не прощают ошибок, о которых, правда, стихия предупреждает всегда и заранее. Стихия не виновата в человеческой глупости, самонадеянности, помноженной на какие то личные амбиции. Стихия не виновата, что страх людей перед вышестоящим начальством, намного выше ее силы, несущей этим людям смерть.
Сухогруз не хотел погибать. В условиях жуткого шторма он сутки выживал наперекор непреодолимым силам природы. Но он оказался бессилен перед действиями людей, которые сделали все, чтобы трагедия случилась. Ведь не переждали шторм на закрытом рейде порта. А когда случилась проблема с креном, не боролись с водой, не настроили переносные эжекторы для осушения трюма. Ведь забортная вода в герметичном трюме смертельная опасность. Носовая переборка машинного отделения граничит с грузовым трюмом. Почему не вырезали в ней отверстие, чтобы воду из трюма спускать под плиты машинного отделения. Откуда ее проще откатать за борт. И этих почему так много, что говорить о них, только душу бредить. И вполне уместно высказывание одного из советских лидеров сталинской эпохи. У любой проблемы или преступления, есть фамилия, имя, отчество. А героизм одних, это преступление других. Отказаться эвакуировать на вертолет часть экипажа, не участвующего в борьбе за живучесть судна, тех же женщин, однозначно преступление.
R.S. В феврале 1982 года теплоход «Комсомолец Находки» полностью загруженный металлопрокатом вышел из Сангарского пролива в штормовое Японское море. Капитан решил отличиться, сделать подарок к какому-то съезду КПСС. Ровно через час он понял, что шторм очень сильный. И решил вернуться снова в пролив. Груз металла сместился на борт, когда судно оказалось лагом к огромной волне. В результате судно опрокинулось и затонуло. Спаслись три челна экипажа, которые сумели забраться в спасательный плот.
С уважением к читателям и подписчикам,
Виктор Викторович Бондарчук
* * * * *
Поддержать автора канала можно финансово (карта 2202 2005 0783 4735 ), а также лайком и комментарием.