Океанский сухогруз, попавший в смертельные объятия ураганного шторма в северной Атлантике, был обречен. Это предчувствие не оставляло «деда», то бишь старшего механика, когда он вышел на минутку на палубу. Ледяной ветер сыпал снежной крупой, завывая так утробно жутко, что сердце сжималось от страха. Все возможные неприятности уже случились. Главная из которых, нахождение судна среди бушующих волн океана. И этот непонятный постоянный крен на левый борт в три градуса, происхождение которого до сих пор не выяснили. А не выяснив, начали закатывать воду в балластный танк правого борта. И капитан не хочет слушать дельных советов, главный из которых не трогать балласт вообще, пока не выяснена причина этого крена. Жутко смотреть на громадные волны, которые швыряют океанский лайнер словно пушинку. И стармех снова спускается в машинное отделение.
Жизнь третьего механика океанского сухогруза с приходом нового капитана осложнилась до предела. Осложнилась до того, что на обеды, завтраки и ужины механик приходил в кают – компанию только тогда, когда там не было капитана. А тот, чувствуя к себе такой откровенный негатив, платил тем же, задерживаясь в кают-компании до окончания полной трапезы. Обычно капитаны «прессуют» штурманов – матросов. Тех, кто к ним ближе. По большому счету, механики почти и не соприкасаются с мостиком. У них своя жизнь, зачастую не зависящая от капитанской дурости. И на глаза они не часто попадаются капитану, как бы растворяясь в огромном пространстве машинно – котельного отделения. А все началось с обычной производственной проблемы. В базовом порту, при бункеровке судна, третий механик отказался принимать топочный мазут, который представлял из себя субстанцию вроде асфальта. И это при том, что был нагрет почти до семидесяти градусов. Береговые службы схимичили, скинув, как всегда, проблему не качественного топлива на моряков. Но тут они просчитались, попав на принципиального механика, которому в рейсе на устранение этой проблемы придется горбатить вместе с машинной командой весь рейс. Разборка длилась почти сутки. Все разрешилось тем, что к судну подогнали другой бункеровщик с более качественным топливом. Но эти сутки простоя, разборки на уровне пароходства, сделали третьего механика врагом для капитана, который вроде как ожидал награду в виде то ли ордена, а может даже героя соцтруда. А тут по его понятию такой ляп в самый неподходящий момент. Партком пароходства однозначно сделает вывод. Хотя с другой стороны судно не линейное, работает в трампе. График движения не нарушило. И нет большой проблемы, если груз в одном из иностранных портов загрузят на сутки позже. Но скорее всего, дело в другом? Третий механик отказался выполнить приказ капитана. Он отказался принимать этот дурацкий мазут, чем поставил его, капитана, в положение беспантовой матрешки, от которой ничего не зависит. А попытка продавить этот вопрос через стармеха и второго механика, тоже успеха не имели. Те кадры более опытные и искушенные в подлых интригах на судах заграничного плаванья. И у них в глазах тоже мелькает презрение к нему, капитану. При этом второй механик сказал открытым текстом, что примет некачественное топливо только в том случае, если капитан отдаст письменный приказ. И ни как иначе. Он не имеет право рисковать работой главного двигателя, который может остановиться в самый ответственный момент. Северная Атлантика зимой ошибок не прощает.
А через месяц, за двенадцать часов до отхода в очередной рейс на Канаду третьему механику пришла замена, от которой старший механик категорически отказался. Чем опять ввел капитана в тихую ярость. Оказывается одна динамка в капитальном ремонте, фактически разобрана. А еще одна ожидает регламентированную профилактику. А это все заведование третьего механика, за которое тот отвечает. Вот когда он соберет, запустит, проверит эту самую динамку, тогда пусть и списывается. Таковы негласные правила, от которых он, старший механик, не собирается отступать. «Дед» для машинной команды может и не был отцом родным, но своих людей в обиду не давал, отстаивая при случае до последнего. Короче, третий механик снова оказался в рейсе, в который ему желательно было не попадать. Судьба подкидывала ему реальный шанс, который не был использован. И который стал судьбоносным для того же стармеха. Судьба часто бережет хороших людей.
Балластный пробег до Канады прошел в штормовом море, но в штатном режиме. А вот обратный переход обещал большие проблемы. На пути судна зародились два мощных циклона. И лучший вариант отстояться пару суток на рейде порта, чтобы определить движение этих циклонов, для корректировки курса судна на расхождение с ними. Опять же, груз не срочный, время терпит. Но что думал капитан в то время, одному Богу известно и буфетчице. Та как то проговорилась, что капитан спешит на день рождения жены. И при этом хочет опередить конкурента, такое же судно с таким же грузом, чтобы прийти в порт первым. И этим подтвердить перед пароходским и парткомовским начальством свое высокое звание ударника коммунистического труда.
Штормовая погода встретила сухогруз сразу по выходу, что в Северной Атлантике зимой явление постоянное. Волна в семь баллов в борт океанскому судну не проблема. Так что сухогруз не сбавляя оборотов главного двигателя двинулось коротким северным путем в родной порт. О том, чтобы уйти южнее, не было и речи. Старпома с этим предложением капитан не стал слушать. Только вперед через шторма – циклоны к славе. То, что два циклона сольются в один и однозначно усилятся, никто не предполагал.
Все пошло по самому плохому варианту. Бортовая стремительная качка сорвала в трюме контейнер весом почти пятнадцать тонн, который прежде чем расклиниться между рулонами бумаги, успел своим бронированным углом пробить бортовой танк, которым обычно равняли крен. Когда судно раскачивается с борта на борт под тридцать градусов, а кругом стоит неимоверный гул и грохот, удар сползшего к борту контейнера никто не услышал. Тем более этот контейнер плотно расклинился между двухтонными рулонами бумаги. Может и крен в пару градусов появился от этого контейнера. Чтобы хоть немного убавить резкую качку, капитан решил взять балласт в бортовые танки, а заодно подравнять появившейся крен в три градуса. Через час напряглись, когда крен увеличился до пяти градусов. Судно явно кренилось влево. Тут же остановили насосы, прекратив все манипуляции с балластом. А боцмана отправили в трюм проверить состояние груза. Тот принес не очень хорошую весть. В трюме вода. Пока ее не так много, и все не так критично. Но ее достаточно, чтобы ощутимо накренить судно. Срочно начали откатку воды из трюма. Через час снова плохая новость. Льяльные насосы «срывает». Это значит, что они не качают воду. Похоже, что льяльные колодцы забились размокшей бумагой. По этому поводу капитан посоветовал боцману, отвечающему за чистоту льяльных колодцев, по приходу собирать вещи. Боцман был бы рад этому предложению в такой ситуации, больно уж шторм свирепый. Вот только до прихода в родной порт было еще, как до луны. А тем временем ветер усилился до ураганного, со скоростью больше тридцати метров в секунду. Волны высотой больше десяти метров швыряют сухогруз словно щепку. Резкая качка с борта на борт под сорок градусов грозила судну большими неприятностями. При этом случился несчастный случай. Во время очередного крена на борт, матрос оказался на свободном пространстве палубы кают - компании. Не удержался, пролетел двадцать метров от одной переборки до другой. И при этом повредил позвоночник. Самостоятельно он уже двигаться не мог. Доктор проколол ему обезболивающие и разместил в лазарете на специальной койке на гироподвесках. Вот и первая жертва штормового океана, который люди посчитали не таким и важным, которому кинули вызов. Если у других членов экипажа был шанс на спасение, случись смертельная ситуация, то этот матрос был уже приговорен к смерти. Со сломанным позвоночником ему не выбраться из лазарета. Когда моряки будут покидать тонущее судно, тут уж не до других. Самому бы спастись. В смертельной ситуации люди обычно думаю о спасении собственной жизни.
Продолжение следует... ----> Жми сюда
С уважением к читателям и подписчикам,
Виктор Бондарчук