Людей загнали в колхозный амбар и заперли. Сквозь щели в стене пробивались солнечные лучики. Марийка присела на корточки и стала разглядывать сидящего на соломинке кузнечика. Он увидел Марийку и грозно зашевелил усами. Наверное, хотел её напугать. А потом подпрыгнул и ускакал в щель, на волю. Марийка тоже захотела на улицу.
Глава 6 Соломенная кукла
Глава 7 Пшетович лютует
Лето 1942
Это случилось в конце лета. Марийки тогда и трёх лет ещё не было.
Однажды спозаранку в посёлке поднялась кутерьма. Кто-то звонил в подвешенный у сельпо рельс. По дворам шли немцы, стучали в окна, двери и кричали: «Всем выходийт! Шнеллер-шнеллер!» Лаяли собаки, кричали перепуганные дети. Марийка тоже расплакалась. Но бабушка взяла её на руки и успокоила:
- Ах ты, кокля-мокля, глазоньки промокли! Тшш, моя хорошая, неча
плакать-горевать, будем солнышко встречать. Ща погуляем чуток да вернёмся.
За лесом занималась заря. Где-то далеко грохотали взрывы. Возле сельсовета стоял грузовик, и немцы спешно грузили в него какие-то ящики.
- Господи, неужто наши на подходе?! - перекрестившись, шепнула бабушка маме. Алёна оглянулась и ахнула:
- Ой, мамочки мои! Глянькось, наш дом поджигают!
- Ой, батюшки, что деется! – бабушка крепче прижала к себе Марийку, - Вот, ироды треклятые! Чтоб им пусто было! Чтоб их всех жиром раздуло!
Марийка оглянулась и увидела, как полыхает их дом. «Куда ж мы вернёмся, если дом весь в огне?» - Думала она.
- Липочка, как думаешь, нас убивать ведут? – Спросила Рая у старшей сестры.
- Не знаю… Может, вообще, в Германию погонют, - хмуро ответила Липа.
- Хватит! – строго одёрнула их мать, - Бабушка гадала, надвое сказала, то ли дождик, то ли снег, то ли будет, то ли нет!
От неизвестности происходящего, волнения людей вокруг у Марийки громко стучало сердечко, но она понимала, что взрослым сейчас не до её переживаний.
Сначала всех собрали на площади, а потом куда-то повели. Шли долго, за деревню. Солнце уже поднялось, лёгкие облака безучастно плыли в иные дальние страны, а толпа людей пылила по дороге. Немцы прикладами подгоняли отстающих.
Людей загнали в колхозный амбар и заперли. Сквозь щели в стене пробивались солнечные лучики. Марийка присела на корточки и стала разглядывать сидящего на соломинке кузнечика. Он увидел Марийку и грозно зашевелил усами. Наверное, хотел её напугать. А потом подпрыгнул и ускакал в щель, на волю. Марийка тоже захотела на улицу. Она стала теребить бабушку за подол:
- Бабуль, пошли уже гулять!
- Сейчас пойдём, деточка. Подожди ещё маленько.
Марийка почувствовала запах гари и чихнула.
- Горим! - вдруг раздался истошный крик.
Бабы разом заголосили. Дед Петя, отбросив костыль, начал биться плечом в дверь. Сёстры заревели в голос. Марийка посмотрела на мать, та стояла с окаменевшим лицом, совсем чужая. От этой картины холодный ужас сковал Марийкино сердечко, губы, затряслись и в носу защекотало:
- А ну, унучечка, глянь-ка, что у меня есть! - вдруг весёлым голосом позвала её бабушка Маша.
Девочка обернулась и увидела, как бабушка из пучка соломы ловко делает куклу. Затем она оторвала часть своего подола и лоскутами повязала кукле платочек и юбочку. Марийка приоткрыла рот от нежданного превращения пучка соломы в девочку, Единственная слёзка, успевшая капнуть с
реснички, скатилась со щеки и затерялась между соломинок. Марийка взяла игрушку и тут же начала с ней играть. Бабушка широкой юбкой прикрыла от неё происходящее в это время в амбаре. Девочка не видела ни струящегося из-под амбарных ворот дыма, ни мечущихся вокруг взрослых. Ей было спокойно сидеть в дальнем углу рядом с бабушкой. Липа с Раей уткнулись в грудь матери и рыдали. Побледневшая Алёна прижимала к себе дочерей, смотрела на дверь и шевелила губами.
Внезапно за стеной раздались громкие выстрелы, и в амбаре наступила тишина.
- Наши! - подняв голову, шепнула бабушка, и все услышали.
- Наши! Наши-и-и!!! Мы здесь!!! - заорали все вокруг и начали с ещё большим ожесточением барабанить в ворота. Через мгновение они распахнулись, и на пороге появился солдат. Освещённый со спины солнцем, он стоял в ореоле дыма. Марийка выглянула из-за подола бабушки:
- Бабушка, это Ангел? - спросила она. И стоящие вокруг люди засмеялись. А мама подхватила дочку на руки:
- Ангел, конечно, Ангел, моя деточка! - Она стала её обнимать, целовать и была такая красивая и счастливая, как никогда раньше! А Марийке было щекотно, и она тоже стала смеяться. От того что всё вдруг стало как прежде, и мама снова превратилась в маму.
После этого, Марийка уже почти никогда не плакала. Когда ей становилось очень плохо, она вызывала из памяти то мгновение восторга, и сердечко тут же сладко сжималось, а все неприятности делались такими маленькими, почти игрушечными.
Теперь в её копилочке было не только это воспоминание. День разрешения оставить корову тоже был помечен галочкой и внесён в память.
Полсела в тот день стали погорельцами. Кто как решал проблему с жильём. Марийкина семья решила расположиться в блиндаже, неподалёку от их полусгоревшего дома. Успели потушить тогда.
Поначалу, пока мама с бабушкой обустраивали блиндаж, ночевали на свежескошенной траве под открытым небом. Благо ещё, что лето было. В этот блиндаж бабушка с мамой однажды притащили раненого с поля.
Бабушка лечила его почерневшие ноги травяными отварами. А потом ещё там же среди ковыля много раненых нашла. Рассказывала, как крикнула в поле:
- А ну, кто жив, шевельни травинкой! – тут всё поле и зашевелилось. Всей деревней переносили раненых в школу, потом уж их наши забрали, в медсанбаты отвезли.
Жили в блиндаже и хату понемногу восстанавливали. Следующим летом они уже вернулись в дом.
Глава 7
Пшетович лютует
Весна 1945
Как только разрешение оставить корову было получено, бабушка, не откладывая в долгий ящик, в тот же день собрала с отстоявшегося молока сливки, перелила их в длинную деревянную ступу и стала толочь деревянной толкушкой с дырками. Марийка с любопытством наблюдала за действиями бабушки Маши:
- Бабуль, а зачем это ты сметану толчёшь?
- Это я, Машутка, масличко сбиваю.
- Бабуль, ты что? - удивилась Марийка, - Разве ты не знаешь, что масло из семечек добывают, а не из молока?
- Из подсолнечника — подсолнечное масло, а из сливочек — сливочное.
- А оно вкусное?
- Вкусное. Вкуснее не бывает.
- Бабулечка, а ты мне дашь чуток попробовать?
- Дам. Токмо маленечко. Нам поначалу надо пять килограммов колхозу за корм сдать.
- А пять килограммов - это дюже много?
- Не дюже, но много. Для того надобно ажно с пяти вёдер молока сливки перемолотить. Во как!
Весь день бабушка взбивала масло, а к вечеру села перешивать старое Липкино платье на Марийку. Скоро ведь лето. Марийка, уставшая ждать обещанного лакомства, учила куклу доить кошку Муську. Валька в люльке дрыгала ножками. Липа крестиком вышивала воротничок на платье, Рая выглаживала чугунным утюгом Валюшкины пелёнки, мама растапливала печь, что б поставить варить картошку на ужин.
В это время в дверь громко заколотили. Маленькая Валька вздрогнула и испуганно заорала. В сенях послышался шум, стук хлопнувшей двери и возбуждённый голос Пшетовича:
- Вот, товарищ участковый! Что я Вам говорил?! Вы видите?! В сенях корову прячут! Что и требовалось доказать! Воры! Прошу занести в протокол! Дожили социалистическую собственность разворовывают! Сажать таких надо!
Мать, схватив орущую Вальку, выскочила в сени. Следом бабушка и две старшие сестры Раиска с Липкой. Шустрая Марийка, просунувшись между их ног, оказалась в первых рядах. В тесных сенях, рядом с коровой, стоял узкогубый щекастый Пшетович и, недавно вернувшийся с фронта и назначенный участковым сорокалетний Василий Фёдорович.
- Что вы здесь кричите? – строго спросила мать.
- Сажать вас надо! Вот что мы кричим! Ты чью корову в сенцах держишь?! Что? Скрыть хотела? Думаешь, нам не слышно за стенкой, как она мычит? А ну, признавайся, у кого украла! Ишь, расплодила выводок, а теперь коров ворует! Отвязывайте её, товарищ участковый! А на эту наручники и в участок!
Участковый нерешительно протянул руку к верёвке. Бабушка остановила руку военного:
- Не гоношись, Василь Фёдорович, ты разберись уначале!
Мать молча передала младенца Липке, встала между коровой и мужиками:
- Не отдам. Не имеете права! Ни у кого я её не крала, она сама к нам пришла!
- Сама пришла! – взмахнул руками Пшетович, - Рассказывай байки кому другому! Ни к кому коровы не ходят, а к ней пришла! Скажи ещё, с неба свалилась!
Марийка сжала кулачки и звонко крикнула:
- Да, с неба! Нам её Матерь Божья подарила, а Председатель разрешил оставить! Это наша Дарёнка! И не кричи на мою маму!
- Во, видали?! - снова забрызгал слюной сосед, - От горшка два вершка, а вякает! Я Вам ещё не рассказал, товарищ участковый, вот эта мелкая у меня с бидонов сметану слизывает, а у меня потом недостача…
- Тамбовский волк вам товарищ, гражданин Пшетович! Пойдёмте-ка отсюда! Пусть люди успокоятся, - подталкивая заведующего к двери направился к выходу Василий Фёдорович.
- То есть как это пойдём?! - возмутился заведующий, - А корова?!
- А корова останется пока здесь. До особого разбирательства.
- Так она ж её перепрячет! – уже за дверью гнусавил Пшетович.
- Идите! Идите! - поторопил участковый
- Что это значит, товарищ... гражданин участковый?! Вы что с ней заодно? - не унимался Пшетович, - Это уже сговором попахивает! Шайка-лейка с председателем во главе! Ну, ладно, я на вас управу найду! – гудел он, уходя, -Я это дело так не оставлю! Я в район пойду!.. - грозился он уже у калитки.
Участковый в дверях оглянулся:
- Извини, Аленух, за беспокойство! И Вы, тёть Маш! Но от Председателя лучше бумагу возьмите, что он вам позволил корову оставить, а то вишь, какие дела, а я обязан реагировать.
Вот так корова и осталась у них. А через месяц вся деревня плясала! День Победы! Первый праздник, который запомнила маленькая Марийка.
Это было почти год назад.
На сегодня всё. Спасибо, что остаётесь и дальше с Марийкой. А завтра мы уже вернёмся в 1946 год, в начало повести и узнаем, куда так спешила Марийка с баночкой мёда.
Я пошла писАть продолжение, а Вы не забудьте подписаться, а то ничего про Марийкин грешок не узнаете. Хорошего всем дня!
Продолжение уже написано. Завтра в 8-00 будет здесь.
#рассказгрешок
#рассказыпровойну
#рассказпродевочку
#леналещенкожизньврифму
#послевоенноедетство
#детямовойне
#сороковые
#мармыжикурскаяобласть