Перечитываю четвертый том «Истории военного искусства» Ганса Дельбрюка – коли кто не в курсе: выдающегося немецкого военного историка второй половины позапрошлого – начала прошлого века. Главу Семилетней войне и Фридриху Великому в целом посвященную. Автор пишет о своей полемике касательно стратегии выдающего прусского короля-полководца и, к слову, как и Екатерина II, просвещенного монарха. Дельбрюк настаивает на следовании королем стратегии измора, его оппоненты – сокрушения.
В двух словах о каждой из них. Стратегия сокрушения подразумевает вторжение на территорию противника, разгром его войск в генеральном – желательно приграничном – сражении и принуждение к миру или капитуляции. В кратчайшие сроки.
Стратегия измора предполагает, в свою очередь, маневрирование, в том числе и отступление вглубь собственной территории, избегание генерального сражения и проведение операций на коммуникациях противника, с последующим истощением его сил.
Буквально пара примеров. Измор с успехом противопоставили Наполеону русские генерал-фельдмаршалы: сначала Барклай де Толли, а потом и Кутузов; и без успеха – генерал-адъютант Куропаткин маршалу Ояме. Хотя генерал от инфантерии Багратион как раз предлагал, наоборот, вторгнуться в герцогство Варшавское и одним ударом разбить Бонапарта. Представляете, что из этого вышло бы?
И, да, Дельбрюк был прав: именно стратегии измора придерживался Фридрих Великий, сражаясь одновременно с французами, австрийцами и русскими.
Я это к тому, что, конечно, война меняется во внешних своих формах, но законы стратегии неизменны и пренебрегать ими не следует. Это приводит к печальным для импровизаторов последствиям. Скажем, немецко-фашистское командование вместо одного главного ударного направления выбрало три, причем в условиях, когда линия фронта не сужалась, а, напротив, расходилась, что заставляло гитлеровцев распылять войска, ослабляя мощь тех же танковых групп и нередко оголяя фланги.
В ударе «растопыренными пальцами» упрекал один генерал-лейтенант – Врангель, другого – Деникина, критикуя его «Московскую директиву» и находя ее «смертным приговором Вооруженным силам Юга России».
Соответственно, начатая в феврале СВО, с военной точки зрения, как мне представляется, носила половинчатый характер. Ибо даже непрофессионал поймет, что характер операций не следовал принципу стратегии сокрушения в полной мере. В противном случае был бы нанесен удар, направленный на отрезание противника от Черноморского побережья и выход к рубежам Приднестровья, равно как и захват – или блокада – Киева ударом по сходящимся направлениям: с северо-востока и юго-востока. К слову, поначалу казалось, что именно так и произойдет, помните? Особенно после броска на Гостомель.
Но сейчас понятно, что для развития подобных операций просто не хватило сил, если вообще указанные выше цели стояли перед командованием. Впрочем, о желании и собственно воле военно-политического руководства я рассуждать не готов, равно как и не готов строить различного рода конспирологические версии причин, повлекших за собой отход от украинской столицы и Чернигова, без воздействия со стороны ошеломленного тогда еще противна.
Теперь же актуален вопрос: переходит ли наше командование к стратегии измора после отхода не левый берег Днепра? Если да, то удар по коммуникациям противника, его военной инфраструктуре и центру принятия решений, аэродромам, в том числе и гражданским, автобанам должен быть сокрушительным.
Ну и разумеется, в данных, прежде всего политических, условиях не может быть и речи об отступлении вглубь российской территории.
Возникает также вопрос о нашей способности взять измором Запад – не военными методами, а скорее экономическими. Впрочем, в данном случае может произойти и обратный эффект.
Лично у меня складывается впечатление, что на данном этапе обе стороны стремятся к перемирию. Подчеркиваю и в который раз: к перемирию, а не миру. Согласны?
Если Вам понравилась статья— подписывайтесь на мой канал .
Игорь Ходаков
