Продолжение. Предыдущая статья - здесь.
Павловский ГОК был сдан в эксплуатацию 30 июня 1976 года. Почти десять лет выходил на проектную мощность. Был лидером в нерудной промышленности не только России, но и всего Советского Союза. И спокойно просуществовал всего-то лет пятнадцать. В 1991 году началась приватизация предприятия, которая , надо отдать должное, прошла на первых порах на предприятии справедливо. Все активы предприятия были переведены в акции, которые буквально обязывали покупать всех членов коллектива за ваучеры, на которые , как известно, Чубайс обещал по две «Волги». Это уже сейчас он в открытую признается, что все предприятия нужно было срочно передать в частную собственность, кому угодно – чиновникам, бандитам, бюрократам, так как США торопили. А Чубайс, как младореформатор , прошедший обучение у дяди Сэма, делал все, лишь бы угодить своему американскому начальству. У нас акции на свою долю в собственности получили не бандиты , а работники предприятия.
Ну Бог с ним, с Чубайсом. Хотя подозреваю, что вовсе не Бог. Итак, в 1991 году поделили на акции и наш ГОК. И трудовой коллектив стал полноправным хозяином. Интересно вспоминать, как проходили первые акционерные собрания. Наше начальство никак не могло определиться, как считать голоса. У моего мужа было пять больших акций. И ему, как мастеру, а больше потому что человек он уважаемый и авторитетный, доверяли свои голосующие акции и товарищи по работе. И вот вопрос ставят на голосование и начинается подсчет – у кого сколько акций? Каждая акция – отдельный голос.
Первые годы даже были дивиденды на акции. Нет, денег не было. Но можно было выписать тот же гранитный щебень, бут или сопутствующую продукцию. Мы, например, получили на свои дивиденды за 1996 год 1002 штуки шлакоблока и тонну цемента. Как раз хватило на гараж на нашем новом земельном участке, выданном под застройку.
Дивиденды очень скоро прекратили давать, так как начальство научилось так распределять прибыль, что на дивиденды простых акционеров ничего не оставалось. Девиз такой был в стране – можно все, что не запрещено. Сам Ельцин провозгласил. А на самом деле, его величество Закон уже практически не работал. В стране стремительно растаскивал социалистическую собственность и народное хозяйство дикий капитализм. О каких дивидендах можно было говорить, если зарплату не платили по полгода? Деньги=то были, но совести у руководства не было, не про нашу честь, как говорится.
И поэтому, когда в АО «Павловскгранит» пришел новый акционер, выкупивший контрольный пакет акций, надежды у коллектива были на него.
Но тут кое-кто спохватился, что крупнейшее нерудное предприятие оказалось в частных руках. Почесали лбы и решили акционера нагнуть. А нагнуть тогда, кого угодно можно было запросто. Так как Владимир Александрович Переверзев пришел на ГОК не просто с улицы, а уже имея свои фирмы в дорожном строительстве, его и решили пошерстить на счет налогов. Не прогадали. Налоги Переверзев платил, но не со всеми начислениями был согласен, и его иски рассматривались в суде. То есть все – на поверхности.
Переверзев догадывался, что здесь его слабое место. Может, именно поэтому он и пригласил на пост генерального директора бывшего крупного милицейского начальника Николая Васильевича Ильяшенко в надежде на его помощь и поддержку. Но силы, видимо, были настолько не равны, что усилий одного милицейского кадра, хоть и довольно крупного, было явно недостаточно.
Тем не менее, на предприятии дела начали налаживаться. Народ вздохнул, повеселел и поверил в светлое завтра.
В это завтра не верили фискальные структуры. И началось...
Однажды Николай Васильевич пригласил меня к себе в кабинет и познакомил с женщиной, которая оказалась журналисткой областной газеты. Она по просьбе генерального и должна была рассказать в прессе о ситуации на предприятии. Моя коллега познакомилась с предприятием. И предложила более детально рассказать ей о ГОКе уже в Воронеже.
Генеральный вместе со своим замом – Александром Евгеньевичем Свинолуповым поехали сами и взяли с собой и меня. Ехали на двух машинах – белых «Волгах». Генеральный с замом впереди, мы с водителем зама – за ними. И тут у меня было первое потрясение. У водителя в нашей машине раздался звонок, он взял трубку и о чем-то поговорил со своим начальником.
- Это что?! – изумилась я. – Как это может быть? Вы в разных машинах говорите по телефону между собой?
Вот так я впервые увидела мобильный телефон. Это был июль 1998 года.
Журналистка нас уже ждала. Мы приехали к ней домой. Вскоре и генеральные и его зам откланялись, а я осталась с целью рассказать моей коллеге о ситуации в ГОКе, так как считалось, что лучше меня этого никто не сделает.
Журналистка посадила меня за круглый стол в гостиной, дала пачку серой бумаги и сказала:
- Пиши, что знаешь. Просто пиши и все.
Писать – моя профессия. Это сейчас я уже забываю, как ручку брать в руки и писать рукой. Все тексты набираю на компьютере. А тогда мы еще писали, стучали на пишущих машинках, хоть и уже электрических, а не механических.
Я начала строчить. Хотелось рассказать много и по существу, ничего не упустить. Вскоре справа от меня выросла целая стопка исписанных листов. Журналистка занималась своими делами, ждала мужа, который в это время был на гемодиализе. Время от времени заходила в комнату, но я ее практически не видела, так как, когда работаю, не вижу и не слышу никого.
Часа через два-три она позвала меня на обед. Я пыталась отказаться, но она настояла. И здесь за обедом, к тарелке супа налила стопочку водки (которую я вообще не пью) и предложила выпить, добавив, что профессиональная болезнь журналистов – алкоголизм. Эти слова меня настолько поразили, что я была просто в шоке от услышанного. Возражать не стала. Ломаться тоже. Просто пригубила, чтобы оставить тему.
Вскоре ей позвонили (опять из машины!). Звонил Николай Васильевич, спрашивал, закончили ли мы работу. Она ответила, что да. К этому времени коллега уже бегло пробежала по тексту. И добавила, что ей привезли очень толковую журналистку. А ее роль состоит только в том, чтобы продвинуть статью в областных СМИ.
Я уже говорила о том, что Переверзев, когда заходил на ГОК, пригласил в качестве консультанта – экс-директора ГОКа, который принимал в эксплуатацию предприятие у строителей и выводил его на проектную мощность – Анатолия Максимовича Новикова. Новиков ушел на пенсию ровно в 60 лет, проведя свое последнее собрание трудового коллектива и предложив в качестве своего преемника кандидатуру Николая Ивановича Волостных, который был его замом по снабжению. Почему выбор пал именно на Волостных – Новиков уже впоследствии, когда мы с ним тесно и доверительно общались , так толком и не мог объяснить.
Анатолий Максимович был очень авторитетным и даже, я бы сказала крутым, управленцем. Перечить ему не решались. Но сам он был сильным руководителем, который с полседьмого утра влезал в свои кирзовые сапоги, надевал каску и делал обход по предприятию. Он знал всех рабочих. Знал об их проблемах и семейном положении, успехах и неудачах. А когда ему исполнилось 60 лет, попрощался с трудовым коллективом и ушел на заслуженный отдых. Было это в 1988 году.
И вот, по прошествии почти десяти лет, его разыскал новый акционер (Анатолий Максимович жил в это время уже в подмосковных Мытищах) и предложил поработать уже в качестве советника или консультанта. И именно мощная фигура бывшего генерального во многом сыграла на положительный имидж Переверзева в глазах коллектива. А с коллективом тогда считались.
Анатолий Максимович, изучив положение дел на предприятии за время его десятилетнего отсутствия, разразился разгромной статьей о коллапсе, который ожидает ГОК, если и дальше будут только черпать ковшом гранит из карьера, и не заниматься при этом разработкой вскрыши. Надо отметить, что именно вскрыша – это завтрашний день горнодобывающего предприятия. Но она не приносит сиюминутной прибыли и поэтому многие управленцы работали, как временщики, – нам сегодня хватит, а дальше хоть трава не расти. Знакомая ситуация?
Переверзев подобрал хорошую команду специалистов-горняков, которые и до этого работали на предприятии. Но заниматься самому, вникать во все детали, ему не давали. Наехавшие на него со всех сторон органы буквально выбивали его из колеи. Напряженка возникла и между генеральным и основным акционером. Зная, как генеральный доверяет мне, попытались убрать и меня с горизонта, приказав на несколько дней исчезнуть из города в срочном порядке, даже не дав доверстать очередной выпуск газеты. Меня из типографии забирал муж сестры в спешном порядке. Переверзев и его ставленник Свинолупов не хотели, видимо, чтобы я встретилась с генеральным. А генеральный сам приехал в типографию и перехватил меня уже на лестнице, сообщив кое что важное. И попросил быть осторожней.
Сестра, которая приехала за мной вместе с мужем, все время следила за зеркалом заднего вида, опасаясь слежки или погони. С какой стороны – непонятно. Накал страстей дошел до точки кипения.
А вскоре Владимира Александровича Переверзева арестовали и засадили в СИЗО по уголовному делу о задолженности по налогам.
Продолжение следует.