Судьба 13
Сильному человеку, всё по плечу.
Через неделю, в субботний день, Иван Татьяненко приехал к Марии в гости. Он шутил, смеялся и очень понравился бабе Ане. Весь день, до отправления автобуса, они с Марией гуляли по окрестностям села.
Со всех сторон село окружают густо лесистые горы. Осенний лес особенно красив. Куда ни бросишь взгляд, всюду среди зелёных пихт золотистые берёзки. Как огонь горят осинки. У подножья горной гряды, река течёт, чистая, прозрачная. На перекатах бурлит и пенится.
— Места очень красивые, только вот люди странные. Мария, почему люди смотрят только в землю и стараются, как можно быстрее скрыться с глаз долой?
— Да всё просто Ваня. Здесь живут осуждённые на поселение. Им нельзя разговаривать с не осуждёнными и нельзя даже смотреть в глаза вольнонаёмным. Поэтому они и пробегают мимо, как тени, чтобы никого не побеспокоить. Если кто-нибудь из вольнонаёмных пожалуется на осужденного, то пойдёт этот осужденный отбывать свой срок в лагерь или тюрьму. Вот так.
— Как же ты тут столько времени прожила? Как ты вообще здесь оказалась? — Мария рассказала всё, кроме того, кто настоящий отец её дочери. Нет, она не боялась сказать правду про отца ребёнка, она боялась за дочь. Люди разные, одним и дела нет никакого, от кого родилась девочка, а вот другие могут обидеть и обозвать как-то ужасно. А ребёнок-то в чём виноват? Поэтому Мария никогда никому не признается, кто отец её ребёнка. Никогда и никому.
Пропуск для Ивана, её внук уже сделал и никаких осложнений с возвращением у него не было. Провожали Ивана Мария с Анной Сергеевной до самой остановки. Время позднее и баба Аня не могла свою квартирантку отпустить одну. Конечно охранник с неё никакой, но зато при ней никто к Марии не пристанет, побоятся её внука.
К областному конкурсу поваров рабочих предприятий, Мария почти не готовилась, словно знала, что он проще чем районный. Цели стать победителем у Марии не было. Она была рада тому, что это последнее её испытание, после которого она сможет навсегда уехать из этого села домой, в Осинники.
Конкурс проходил в одном из ресторанов областного города Кемерово.
Первое блюдо готовить не требовалось, а только салат, мясное блюдо и десерт с четвертинкой блина.
В какую сумму обойдётся блюдо, тоже никого не интересовало.
Всем раздали по половине килограмма мяса и, что хочешь, то и готовь.
Мария разделила кусок на четыре части, по количеству членов комиссии, замочила их в густой клюквенный морс и поставила на очень слабый огонь.
Потом познакомилась с тем, что ещё предлагают из продуктов.
Это были консервированные продукты: зелёный горошек, папоротник, черемша, даже были консервированные персики и овощи. Выбирай, что хочешь.
Были овощи и свежие .
Пока мясо прогревалось, она промыла по одному овощу и поставила отвариваться. А Пока всё это варится, нужно испечь блин и разделить на четыре части.
Но Мария решила испечь четыре маленьких тоненьких блинчика и подать к ним в маленьких солонках-розетках мёд, яблочный джем, сметану, сваренное сгущённое молоко, бруснику, всё на выбор.
Мясо показалось ей очень сухим, вероятнее всего оно принадлежало старому животному. После часа томления в клюквенном соусе, она залила его сливками и поставила в духовку тушить. Почти готовое мясо поперчила, рядом с мясом для аромата положила лавровый лист.
Гарнир сделала такой же, как и в районном конкурсе. Украсила зеленью и сверху обсыпала лесными ягодами.
Блюдо назвала "Таёжное" .
Салат был необычным, из почти сырой картошки, она шла третьим слоем.
Её Мария натёрла на крупной тёрке, затем засыпала в кипяток, размешала весёлкой и отцедила, ополоснув холодной кипяченой водой.
Первый слой был из очень тонко нашинкованного репчатого лука. Его она так же ошпарила кипятком, потом сдобрила соусом из постного масла, уксуса и мелко нарезанного, толчёного укропа.
Вторым слоем было филе солёной селёдки, нарезанное кубиками А сверху селёдку она прикрыла картошкой, тоже сдобренной соусом
На картошку, четвёртым слоем уложила кубики солёных огурцов и тоже сдобрила соусом. На огурцы вновь пошёл лук. Его она сбрызнула соусом, поперчила чёрным перцем и присыпала укропом.
Назвала блюдо просто " Селёдка в овощах"
Десерт у Марии был очень неожиданным. Она протомила молоко и добавила в него мёд, корицу, немного красного перца, немного сливочного масла и когда разлила по бокалам, то посыпала сверху шоколадной крошкой. Подала с блинчиками и розетками с десертом.
Блюдо назвала "Оздоровительным"
И хотя победа не была её целью, но в областном кулинарном конкурсе Мария стала победителем.
Её сфотографировали и портрет напечатали в областной газете.
Увольняя Марию, Иван Григорьевич сказал.
— Ну, вот Мария Николаевна, вы у нас тут промелькнули, как зарница и исчезли. Все вас полюбили и если вдруг вы с мужем решите жить здесь, мы дадим вам жильё. Для Ивана работы у нас хватит. Нам ответственные люди нужны. Имейте это ввиду.
Ну, всего вам доброго в жизни. Будьте счастливы.
Он вручил ей трудовую книжку, в которой появилась запись о победе в областном кулинарном конкурсе и, они вместе вышли на крыльцо поселкового совета. У крыльца стояла скамеечка, на которой Ваня поджидал Марию. Иван Григорьевич протянул тёзке руку, поздоровался, а на прощание предложил
— Иван, если надумаете к нам, милости просим. Работы у нас много, такие люди, как вы с Марией всегда нужны.
— Шахтёр я, это династия. Дед тоже в шахте работал и отец, не будем ломать семейные традиции. Будете в Осинниках, будем рады, если забежите в гости.
— Берегите друг друга ребята, вы очень хорошая пара. Будьте счастливы.
— Спасибо — в один голос ответили Иван и Мария, и попрощавшись, отправились на остановку. Вещей было не много, узел с шубой и валенками, да сумка с бельём.
Когда мать Ивана, Елена, узнала, что сын решил сойтись с Марией, очень расстроилась.
— Сынок, ну куда ты собираешься? Ну, зачем тебе у неё жить? Так ведь поживёшь, поживёшь и привыкнешь, а тебе, зачем это? Ты погляди, сколь девушек и красивых, и хороших, и без детей. Мне своих внуков надо, зачем мне чужие? Опять же слухи ходят, что девчонку –то она от немца прижила. Она с немцами путалась, а теперь ты с ней жить будешь?
Но никакие уговоры и доводы не помогли. Иван ушёл жить к Марии. Видела его Лена только тогда, когда они с Марией проходили мимо, к её родителям. Спрятавшись за оконную занавеску, Елена смотрела вслед своему сыну, обливаясь слезами и шепча проклятия его избраннице.
— Что б тебе ни дна, ни покрышки, гадина такая. Задурила парню головушку. Ишь, прошли, смеются, радуются, а я тут слезами обливаюсь. Погоди, погоди, отольются тебе мои слёзы. Бог–то не Яшка, видит кому тяжко.
Некоторое время Елена ждала, что сын одумается, но время шло, а сын не возвращался. Знакомые рассказывали, что Мария вышла работать на прежнее место и что работают они с Иваном в одну смену.
— Ишь ты, ни днём, ни ночью не расстаются! Ну, погоди, сынок, погоди, мы с Пашкой тебе глаза-то откроем.
Она заказала своему старшему сыну переговоры по телефону и всё рассказала. Павел, после её звонка, сразу приехал.
Переговорив с матерью, он отправился в Шушталеп.
Подходя к крыльцу дома Марии, он услышал весёлый разговор и смех. Павла это взбесило и, рванув ручку двери на себя, он влетел в дом.
Мария и Иван в растерянности замолчали, уставившись в гостя.
— Ржёте! Весело вам! А мать слезами горючими заливается. Что же ты это за сын ? Что же ты доводишь мать до таких переживаний? Весело ему! Немецкую шмару в жёны взял и рад? Ты ещё немецкого выродка удочери, позор! Как тебе не противно? Ну вот что, Иван, или ты одумаешься, или ты мне не брат больше.
— Павел, ты что, ругаться пришёл? Не хочешь знаться, твоё дело. Только в жизнь мою не лезь, не надо!
Павел подошёл вплотную к Ивану.
— Да ты дурак, Ванька. Ты думаешь, что она одна на свете? Нет! На ней свет клином не сошёлся. Другие-то может получше будут, да послаще! Ты сходи, проверь. Или тебе после немца-то слаще? Чё ты, Ванька, лезешь туда же, куда всякая мразь гадила? Себя не уважаешь, мать пожалей. Она меня с работы из-за тебя гадёныша, сорвала, чтобы я вразумил тебя, дурака.
— Пашка, замолчи! Или ты сейчас же извинишься, или закрой дверь с той стороны!
— Я извинись? Я? Я должен извиниться за правду? Никогда этого не будет! Никогда!
— Тогда, уходи!— потребовал Иван.
Павел схватил Ивана за грудки и стал его трясти. Пытаясь освободиться от брата, Иван, стал отрывать его руки от себя.
— Я уйду, а тебя что б в нашем родовом доме, не было! Что бы ноги твоей в нашем доме не было! Духа твоего что б не было! Не брат ты мне больше. Не брат, а матери не сын! Запомни это навсегда! — открыв пинком дверь, он бросился на улицу.
Иван кинулся за ним, настигнув у калитки, преградил путь.
— Стой! Ты думаешь, я не знаю, почему ты меня пять лет назад с поляны домой отправил? Думаешь, не знаю, почему ты тогда домой поздно ночью пришёл? Вот ты, та самая мразь и есть! Пошёл отсюда! — белый от негодования, крикнул Иван в лицо Павлу.
Павел рванулся в калитку и, не оглядываясь, выбежал на дорогу. Иван немного постояв,закрыл калитку и вернулся в дом.
Мария стояла, навалившись на печную стену, закрыв глаза и обхватив себя руками. Ресницы её дрожали, а лицо было таким же бледным, как стена. Иван подошёл к ней, обнял и сказал
— Успокойся, я рядом. Всё хорошо. Забудь. Всё забудь.
Она уткнулась в его грудь и заплакала. Прижав к себе, он молча гладил её по голове, как это делал её отец, когда успокаивал.
В выходной день Иван с Марией пошли к её родителям, проходя мимо родительского дома, он сказал
— Ты иди, а я к матери заскочу, узнаю, может что помочь нужно — и вошёл в родной двор. В это время из курятника, с миской яиц в руках, вышла Елена.
— Добрый день, мам, я к тебе.
— Совсем, или нет?
— Попроведовать, может помочь чем? Вот картошку копать время подошло.
— А тебе–то, что за забота такая. Иди к своёй зазнобе, там и копай. Мы с Пашкой и без тебя справимся.
— Ну, хорошо, коли так. Пора и Пашке помочь матери. Ну, если что, я всегда готов, всегда рядом. Ладно мам, я тогда пошёл, раз не нужен.
Он закрыл за собой калитку и весело насвистывая, твёрдо и уверенно зашагал по улице. Он знал, что мать смотрит ему в след и хотел, чтобы она убедилась, что он счастлив и радуется жизни.
— Бог в помощь! — задорно пожелал Иван, собравшимся на огороде родственникам Марии.
— Бог-то, Бог, да сам не будь плох! — услышал в ответ.
— Не, не буду. Что брать, вилы или царапульку? — уточнил Иван.
— А ты меня замени, я кучи перетаскаю в одну, поближе к дому — попросил Серафим.
— Ну, давай своё орудие труда и я ринусь в бой — шутил Иван, забирая вилы.
— А Мария с девочками в доме?—поинтересовался он.
— Да, наша Валюня спит, а Валентинка уже встала — ответила Полинка.
— А вы не слышали, как дядька Гриша орал на всю улицу? — поинтересовался Иван.
— Да тут, то одни орут, то другие. На каждого внимание обращать, своих дел не сделать — подметила Пелагея.
— Чего его лихоманка-то взяла? — поинтересовался Николай.
— У его нужника, дверь отвалилась. Вот он забежит в нужник, дверь приткнёт и сидит там. А тут порыв ветра дверь уронил. Сидит дядька Гриша перед всей улицей в полном обозрении, убежать не может, весь в процессе. Соседка его, тётка Клава, кричит, мол, прикройся срамец, а он ей
— Не нравится, не смотри.
Ну, она верхонку на руку надёрнула и давай крапиву рвать. Осень, крапива-то сейчас жгучая, шипы сухие. Нарвала крапивы, подскочила к нужнику и, этот букет запустила ему промеж ног. А он как подскочат и давай орать на неё.
— Дура ты Клавка, всю гофру изнахратила, что я теперь Нюрке скажу. Так орал, что я уж к вам подходил, а его всё слышно было — засмеялся Иван.
— Поделом ему, охальнику этакому. Совсем обленился срамец такой — возмутился Николай.
— У нас в армии такой лейтенант был. Сам ничего не делал, всё солдаты за него делали. А когда по выслуге уволили, так он через полгода и без семьи остался и почти без дома. Крыша протекла, ступеньки у крыльца рассыпались, дверь с петель слетела. Ну, солдатики сжалились, организовали Тимуровскую команду, взяли увольнительные и всё отремонтировали — весело рассказывал Иван.
Работа спорилась, Иван умело шутил, весело рассказывал смешные истории и анекдоты, все подхватывали его шутки, поддерживая своими репликами, задорно смеялись.
— А вот ещё армейский. Старшина пришёл на кухню пробу снимать и спрашивает, почему лавровый лист в суп не ложат?
Ему отвечают, мол, пробовали, только его никто не ест — все дружно рассмеялись. А Иван продолжал
— В расположении запретили матом ругаться. Кто запрет нарушит, тому в наряд. Вот идёт старшина и слышит, как солдат, кого-то матом кроет. Огляделся, вокруг никого и спрашивает у солдата
— Никого нет, кого материшь?
— Запнулся и палец зашиб. А мат, это эмоциональное выражение чувства боли.
— Да-а-а, видно здорово ты ногу саданул, если трёх этажными загибаешь. Но наряд не отменяется! — Сказал старшина и шагнул, да тАк запнулся, что эмоциональное чувство боли превысило солдатскую.
— Товарищ старшина, похоже, вы сильней меня саданулись? —спрашивает солдат.
— Пошёл вон, взревел старшина, а то в наряд отправлю…
Все опять засмеялись. Серафиму тоже захотелось рассказать анекдот.
— А я вот про тёщу знаю. Встаёт она утром и жалуется, что всю ночь комары её грызли и спать не давали.
— То-то я смотрю, говорит зять, у порога вашей комнаты куча дохлых комаров.
— А отчего комары-то сдохли — не поняла анекдота Пелагея
— Так крови тёщиной напились и сдохли — смеясь, ответил Серафим.
— Хорошо, у тебя тёщи-то нет, а то бы получил по загорбку — сказала Пелагея, давая понять всем, что тему про тёщу больше не трогать.
Однако шутки и анекдоты не стихали и к вечеру работа была закончена. Картошка отсортирована и засыпана по отсекам.
Утром, провожая Марию и Ивана на работу, Николай заверил зятя
— Ты за мать не волнуйся, работай спокойно, мы с Саркой картошку у неё выкопаем.
— Да она, может и не согласится, она же упрямая — с сожалением произнёс Иван.
— Не переживай, согласится и никуда не денется.
Прихватив вилы, Николай и Серафим после завтрака были у крыльца дома матери Ивана
.
— Лена Дмитриевна, а ну-ка выходи на крыльцо — постучав в окна, крикнул Николай.
— Чё случилось, пожар, чё ли? — с неподдельным интересом спросила Елена.
— Ага, пожар, картошка твоя горит — ответил Николай.
— Чё горит? — выскочив во двор, вновь спросила Елена.
—- Вёдра у тебя имеются?
— Тебе для пожару али для чё?
— Мне не для чё, а вот тебе понадобятся. Мы сейчас с Саркой будем протряхивать твою картошку, а ты успевай собирать, поняла для чё?
— Поняла. А мне сын старшой, пообещался подсобить, вот дожидаюсь.
— Нечего ждать, пока погода стоит, успевай, а то дождь со снегом обещают. Потом в грязи, да холоде копошиться будешь — пояснил Николай.
— А кто обещат-то? — поинтересовалась Лена.
—Небесна канцелярия обещат — передразнил сватью Николай.
— Хватит тебе лясы точить, снаряжайся и в ружьё — сказав, он уверенно пошёл на картофельный участок.
Картошки посажено было немного и Николай с Серафимом до обеда управились.
— Ну мужики, ну выручили! Душенька теперя спокойна. Кучу-то прикрою, а сын приедет, так перетаскат в погребушку.
— Ну жди, жди, своего сына, а мы пошли — направляясь к калитке ответил Николай.
Старший сын так и не приехал к матери, картошка пролежала до следующего выходного дня Ивана. Проходя мимо родного двора, Иван заглянул на огород и увидел, что картофельная куча так и лежит под укрытием.
— По ночам морозы крепкие , заморозится картошка. Ох мама, мама— вздохнул Иван и поспешил к родителям Марии.
— Сарка— обратился он, едва переступив порог — дай мне свою рабочую одежду, что б переодеться, да картошку в погреб стаскать.
— Иван, у нас так не делается. Мы привыкли друг дружке помогать .Давай-ка за стол, позавтракай, да все вместе пойдём и уберём — предложил Николай.
— Бать, нас три мужика, мы что, одни не справимся? — спросил отца Серафим.
— Да, конечно справимся — поддержал Серафима Алексей.
Чтобы перенести картошку в погреб, потратили меньше часа. Хорошо закрыв погреб, все ушли. Мать Ивана на улицу так не вышла, он тоже не пошёл в дом.
Весь следующий день Иван и Мария провели с дочкой у её родителей. Они гуляли по лесу, Валентинка смело шагала по тропинкам и если падала, то не плакала, а старалась сама подняться, не прося помощи.
— Посмотри, какая она самостоятельная. Не плачет, помощи не просит, всё сама. Если так всегда будет, то сильным человеком вырастет. Сильным людям, всё по-плечу.
Домой Мария с Иваном собрались, когда на землю опускался вечер. Не успели они выйти из дома, как в дом вся в слезах вбежала Полина.
— Беда, ох беда. Алёшка вчера после обеда на рыбалку ушёл, обещался к ночи домой вернуться. Не пришёл. Он иногда оставался на ночь. Жёг костры на берегу и рыбачил. Я подумала, что улов пошёл, он и остался. А утром–то тоже не было. Я с утра на работу, так Валюню с собой взяла, думала как вернётся, так её заберёт. А он не забрал. С работы домой пришла, думала, что уснул, проспал, а его всё-то нет. С ним что-то случилось — плача сообщала она.
.
— Полина, а днём-то чё не прибежала, раньше-то чё не забеспокоилась? Ах ты, Полинка, Полинка. — упрекнул Николай Полину и обращаясь к Ивану и Серафиму сказал.
—Давайте мужики факелы ладить. Пройдём вдоль берега, всё оглядим, может где-то ногу подвернул или в какую яму угодил, да сидит там. Ну а если по берегу не найдём, то завтра с утра в реке баграми шарить будем.
— А мне на работе ещё надо отпроситься, рано не смогу — забеспокоился Иван.
— Да работай, мы сможем людей набрать. Полина, у вас есть соседи, которые с утра с нами на лодке дно обшарить смогут?
— Ну дядька Егор, может сын его ещё, он в отпуске, да пробегусь по улице, может ещё кого кликну, у кого лодки есть.
— Ну, мы тоже пособираем по улице, тех кто дома. А ты Иван работай, не беспокойся, народ мы соберём. А сейчас пойдёмте, берег оглядим. Может и не нужно будет завтра никого собирать — выразил надежду Николай.
Они быстро соорудили факелы и отправились на берег. У знакомого рыбака взяли лодку и осмотрели берега с обеих сторон реки, но Алексея нигде не было.
Утром на поиски Алексей собралось человек двадцать.
— Пелагея, ты самогону приготовь, может нырять придётся. Кого-то первачём растереть, кому-то в нутро принять, такое дело, вода-то простыла уже — обратился к жене Николай.
.
— Да ещё со вчерашнего вечера всё в сумку собрала. Приготовила на всякий случай.
— Хорошо, давай сумку. Сейчас все и пойдём, мужики пришли с баграми. А где Сарка-то?
— Так к мужикам на улицу ушёл, кого ждать-то? Идти надо — ответила Пелагея.
— Ну, чё мужики, у кого есть знакомые с лодками?— спросил Николай, выйдя на крыльцо.
— Я договорился с кумом, он ключи от лодки дал — ответил один сосед.
.
—У меня есть лодка, у Василия вон тоже есть — сообщил другой сосед Николая.
— У меня не моя лодка, сына. Но у меня ключи есть, могу брать, когда надо — уточнил Василий.
— И у нас лодка будет, друг рыбак, дал не спрашивая — сообщил Николай.
Все отправились на берег.
— Четыре лодки по четыре человека в каждую, прошерстим всю реку. Меняться будем, кто устал, заменят, кому в лодке места не хватило— объяснил Николай.
Искать было очень сложно. По реке лес сплавляют, поэтому на дне встречается много «топляка»— затонувших брёвен. Искали долго, осматривали каждый метр.
Вдруг кто-то закричал
— Здесь что-то есть. Я вижу, что –то похожее.
Серафим направил лодку на голос и, доплыв, стал внимательно вглядываться, но понять, что это или кто это было невозможно. Все кто был с ним в лодке, тоже пытались разглядеть.
Тогда он скинул одежду и в одних трусах нырнул в воду. Выскочил из воды, как пробка, со словами:
— Это Алёшка! Его за ночь древесной щепой занесло.Николай, достав бутылку с самогоном, предложил сыну.
— Давай, глотни, а то простынешь, вода ледяная.
Серафим, схватил бутылку, прямо из горлышка выпил половину и стал одеваться.
Подплыли ещё мужики, баграми достали тело Алёши и, придерживая его на воде, поплыли к берегу.
На берегу стояли несколько любопытных женщин и Пелагея с Полинкой. Поняв, что мужики нашли Алёшку, Пелагея обхватила Полю и, прижав к себе, сказала.
— Крепись дочка. Бог послал испытание, выдержи, не сломись. Это жизнь, дочка. Она такая.
Уткнувшись в Пелагею, Полинка замерла. Она слышала всплеск вёсел и разговор мужиков, но не могла разобрать, что они говорят. Она не знала, что делать и как быть. До неё стали доносится голоса женщин, стоящих на берегу
— Ты гляди, нашли, тянут по воде. Ой Господи, Господи.
— Ага, баграми тянут, вот горе -то.
— Утоп, а я уж грешным делом подумала, что ухажёрку завёл.
— Да лучше бы завёл. Парень-то был золото.
— Да уж. Видно, хорошие-то и на том свете годны.
Полина слышала и понимала, что люди говорят о её Алёше, но не верила: "Нет, этого не может быть, это не Алёша"— стучало в висках. Но когда увидела, не выдержала, ноги её подкосились.
Очнулась лежащей на берегу, а Пелагея ей в лицо брызгает холодной водой.
— Ты чё это дочка, давай вставай, у тебя ребёнок на руках, тебе беречь себя надо, чтобы её поднять.Давай поднимайся, домой к нам пойдём. У вас топить печь нельзя. Дом раскрыли, выстужают. Алёша в сенках. Старушки его обиходят, переоденут, пока на лавку в сенках уложили. Дом простынет, так занесут. Там батя, он всю сделает. А мы давай пойдём. Вставай. Я уж за врачом хотела Сарку послать. Смотрю, дышишь, значит оклемаешься. Дед Егор фуфайки принёс, так тебя на одну положили, другой накрыли. Счас Сарка придёт, поможет до дому добраться. Да вон он, идёт уже. Вставай на ноги.
Пелагея помогла Полине подняться и подхватив её под руки они втроем пошли домой.
После похорон, за поминальным столом, Николай предложил Полине.
— Ты вот что, дочка, поживи пока у нас. Одной тяжело, а вместе с нами тебе легче будет.
— Это верно — поддержал Николая родной отец Полины, Максим.
— Вот как вышло, собирался по первому снегу приехать в гости, да вышло, что Алёшка раньше пригласил. Дочка, а может к нам, домой? Портнихи везде нужны?
— Нет пап, лучше ты сюда. Трактористы и здесь требуются — предложила Полина.
— Не могу дочь. Не могу. И так все разъехались с родного гнезда, только Апросинья и осталась. А там могила твоей матери и моих родителей тоже. Если всех родных судьба в разные стороны разметала, то меня вернула. Значит, так тому и быть.
С этого дня Полина стала жить в доме приёмных родителей.
продолжение следует
начало 1 части. Скудара-1
начало 2 части Русская дочь военнопленного немца 1
© Copyright: Валентина Петровна Юрьева, 2022
Свидетельство о публикации №222111601876