Уважаемые читатели, предлагаю вам повесть под названием "СКУДАРА."
Здесь рассказывается об истории одного рода.
На примере этого рода идёт история нашей России.
История рода отправляет читателя в далёкие времена царя Ивана Грозного, императрицы Елизаветы Петровны, в Советские времена.
Повесть написана по архивным документам, родовым легендам и воспоминаниям героев повести.
Удачного прочтения!
* * *
Глава 1. Гордеева заимка.
История, как воды Катуни, то бурлит и пенится
А то тихая, да спокойная, то она мутная и грязная
А то, чистая, да светлая и всегда в движении
Догнать воды можно, а вот вернуть нельзя.
История есть у всех. История есть у всего.
Забывать нельзя, исправлять тоже. Можно отказаться.
Но тогда исчезнут корни, и время погребёт всё:
Историю, память, славу, род. Всё перемелет,
И всё трухой станет. Нет корней и ничего нет
часть 1. Знакомство
При Петре1 Россия ежегодно ввозила из Швеции свыше 17 000 пудов ( пуд 16 кг) меди. Северная война со Швецией вынудила правительство России обратиться к собственным ресурсам.
Южный Сибирский край был известен, как крупный район по залежам золота, серебра, меди. В 1729 году заработал первый Колывано-Воскресенский металлургический завод, организованный крупнейшим уральским заводчиком
Акинфием Демидовым.
Так возникло создание феодальной горной промышленности, основанной на крепостном труде приписных крестьян и мастеровых рабочих.
К концу восемнадцатого века действовало восемь горно-металлургических заводов. Змеиногорский рудник был главным поставщиком серебросодержащих руд.
Поощрялись и старательные работы по добыче золота.
Золото от старателей принималось прямо на заводе. Это очень сильно облегчало старателям сбыт золота. Как-то, по глубокой осени прибыл, с золотым песком на Змеиногорский завод Фёдор Скударнов. Путь проделал не ближний, с села Тогул Уксунской волости Кузнецкого уезда Томской губернии. ( Ныне Тогул Алтайского края)
По дороге делал Фёдор четыре остановки. Ехал ночью, отдыхал днём. Только для того, что бы воды вскипятить, самому подкрепиться, коней накормить-напоить, да передохнуть дать. В Змеиногорск прибыл, когда на дворе стемнело. Был в городе дворовый дом, только побаивался золотоискатель там останавливаться, дурная слава была у этого двора. Решил Фёдор попроситься на ночлег к кому-нибудь из местных жителей.
В самом центре городка его внимание привлёк очень скромный домик. Бросив коней у заборчика, Фёдор поднялся на крыльцо и постучал, двери открыл молодой человек, поверх белой рубахи наброшен военный китель, брюки-галифе, аккуратно заправлены, в хорошо начищенные сапоги.
- Офицер - подумал Фёдор и растерялся. Время было осеннее и ветер дул северный, офицер быстро проговорил
- Входите - Фёдор вошёл.
В доме была одна большая комната. У входа топилась голландская печь, в народе её называли просто, галанка, у стены стояла по-армейски заправленная кровать, над ней располагались полки с книгами. У окна на столе дымилась сковорода со шкварками, чугунок с горячей кашей и миска с соленьями, на окне горел масляный фитиль. Фёдор перекрестился на восток и быстро отбарабанил:
- Здравия желаю, господин офицер. Я здеся проездом, заплутал, околел, как пёс и в безвыходности моего положенья, осмелился постучаться к вам, господин офицер - офицер рассмеялся и пригласил гостя к столу.
- Ну вот, чем Бог послал, тем и угощаю, раздевайся, а то упреешь - он подставил к столу ещё один стул и сел за стол. Фёдор послушно разделся, ещё раз перекрестился, пригладил ладонями и без того слежавшиеся волосы и сел за стол.
В это время кто- то закашлял и, обернувшись на звук, Фёдор увидел, что у печи на лежанке спал человек.
- Митька, голубчик - обратился к лежащему у печи человеку, офицер – Пойди, поставь лошадей нашего гостя в конюшню и задай всем корм.
Фёдор, вспомнив, что в телеге у него есть продукты, подскочил
- Ой, Батюшки, я ж торбочку в телеге оставил - после этих слов он выскочил во двор, вслед за Митькой. Офицер дружелюбно рассмеялся.
Не таким уж и наивным был молодой барин, что бы неизвестно кого, да неизвестно откуда на ночь под свою крышу пускать, только подкупила простота и непосредственность гостя, глаза чистые, хотя и не без лукавства.
Позабавил он барина, да и барин- то всякого в жизни повидал, научился разбираться в людях. Заскочив в дом, Фёдор стал выкладывать всё из торбочки, на стол, приговаривая
- Это пироги с осердиями, матушка пекла. Это хлеб, жена пекла. Это сало, батя солил, шибко знатно он сало солит. Отведайте, вам поглянется. А это рыбка речная, малосольная, коли не гребуете простой- то пищей, так милости прошу отведать - офицер, по-доброму, глядя на Фёдора, дружелюбно улыбался, да размышлял
- Одет не по-крестьянски, опять же свои лошади, стало быть из вольных, руки обветрены, красные и в трещинах, значит бедолага старатель, не иначе - подумал барин.
За окном совсем стемнело. Митька занес в дом охапку дров, опустил их возле топки, часть, подложив в горящую печь, улёгся на прежнее место, досматривать свой вечерний сон.
За горячей пищей, да горячим питьём, разговорились. Так Фёдор узнал, что офицер работает на том самом заводе, куда Фёдор привез сдавать своё золото, и что зовут его Афанасием Фёдоровичем Гордеевым.
Афанасий не местный и приезжает на завод с проверками с Барнаула, командировки сюда частые, всегда проживает в этом домике. Домик содержит завод, он и платит истопникам и горничным. Горничная приходит днём, истопник, рядом с печью спит, домик охраняет, если конечно постояльцу он не помеха.
Афанасия Фёдоровича вполне устраивал свой дворовый конюх Митька. Поэтому истопника на время своего пребывания, офицер отсылал домой.
Фёдор тоже устроился возле печки, но на полу.
Утром Фёдор и Афанасий Фёдорович вместе отправились на завод. У Афанасия командировка заканчивалась, и он решил отправиться домой одновременно с Фёдором.
- Дорога дальняя, вместе всё веселей, подумал он - и отправился к Фёдору, который уже получил свои монеты за золото, и был очень рад совместному путешествию.
В Барнаул отправились с раннего утра, когда ещё и рассвета не было. В пути за день отдохнули только однажды, Митька развел костёр, отварил гречневую крупу и приготовил кипятка, заварив его местными травами.
Из короба достал хлеб, сало, копчёную колбасу, туесок солёных груздей, горшочек с мёдом. Напоили и накормили лошадей, отдохнули и отправились в путь.
Ночь провели в заезжей избе, но не спали, а вели задушевные разговоры, да прятались от холода. Как только кони отдохнули, их напоили, и задали корм. Фёдор заметил, что барин на правую ногу слегка прихрамывает, понял, что это, скорее всего, от ранения и решил узнать.
- Афанасий Фёдорович, осмелюсь спросить, на праву ногу припадаете, это ранение или оступились не ловко?
- Ранение, Фёдор, ранение. В прусской участие принимал. Цель была овладеть столицей Пруссии, Берлином, брали Кенигсберг, вот там- то, меня и зацепило. Вначале в госпиталь попал, потом домой, в отпуск.
Ну а когда дома сил набирался, приказ на меня пришёл, прикомандировать к Барнаульскому горному полку. В ту пору здесь у границы уж очень тревожно было. Маньчжуры вели войну с Джунгарским ханством, почти пять лет война шла, Джунгарское ханство пало. Джунгарское- то ханство, это союз четырёх ойратов. У каждого из этого, союзного племени, свой хан был.
В своё-то время эти ойраты захватом завладели землёй этой. Расширились. На этих землях народ жил телом белый, волосом русым да рыжим, а глаза серые да голубые. Ростом- то на голову ойратов повыше будут. Джунгары их поработили называть стали кыргызами. Притесняли ойраты этих кыргызов крепко, ну те и взбунтовались. А к этому времени и у этих четырёх ханов свои распри вспыхнули, ну вот тут маньчжуры и решили напасть. Надеялись овладеть быстро, а война на пять лет затянулась.
Во время этой войны, татары горные через границу сюда бежали. Им ведь худо жилось с ойратами, те их большими налогами обкладывали, ну а уж маньчжурские, ну или китайские, как мы их называем, эти и вовсе звери, вырезали целыми поселениями.
Когда война- то началась сюда к нам и горные татары бежали и так называемые, кыргызы.
Вот и у Джунгарского хана выхода иного не было, как императрице Елизавете Петровне в ноги упасть. Царица Елизавета приказала беженцев принимать, отправляли их на берега Волги, приказ был там беженцев селить, подальше от границы.
Не все живыми к месту прибыли, оспой страдали. Косила она их без разбору, стар ли, млад, всё одно.
Ну, а когда китайцы свои армии домой отправили, то оставшиеся ойраты всех китайских наместников вырезали, и тоже к Елизавете Петровне давай проситься под защиту. Елизавета Петровна их всех приняла.
Границы увеличились, а их то, стеречь нужно. Какие здесь военные полки стояли, в основном их и откомандировали охранять границы, а сюда новых прикомандировали, вот так я тут и оказался.
- Как к Тогулу ехать, так встречаются поселения ясачных татар по всей степи. Видно от китайцев сюда бежали – выразил своё предположение Фёдор.
- Думаю, что это ещё и от Кучумского ханства остатки. Язык- то разнится, а всё -же татарский. Больно уж племён много у этого народа, вроде как они между собой- то разные, ну а для нас всё одно, татары – рассмеялся Афанасий.
- А кыргызы, это тоже племя татарское?- заинтересованно спросил Фёдор.
- Пожалуй нет. Мне довелось с ними свидится. Когда Императрица прикомандировала сюда, то местное управление отправило меня с отрядом казаков на границу к Енисейским кыргызам. К этому сроку Елизавета Петровна заключила договор с Китаем и узаконила рубежи.
Необходимо было уведомить кыргызов и нанять в казачество кого-то из местных, из кыргызов. Я ожидал увидеть татар, а это были рослые мужики с рыжими бородами, русыми волосами, широким лицом и голубыми да серыми глазами.
- Это чё, выходит кыргызы нашенский народ?- удивился Фёдор.
- Да Бог их знает. Речь- то не наша, боле на татарскую походит. Ежели и были они нашим народом, то утратив родной язык, потеряли и род свой. Пока жив язык рода, жив и сам род. Нет родного языка, нет и рода. А так себе, живут без корней, как трава, перекати поле. Куда ветер дунул, там и семена брошены. Одни одинёшеньки, без рода и без плени, а потом и совсем пропадают, – он немного помолчал, затем продолжил:
- Мы когда в Пруссии- то воевали, так местные старики с нами на своём родном языке говорили, от нашего- то не отличить. Вот и выходит, что прусаки- то один с нами народ был, так получается. Только вот онеметчили его. Свой-то язык забывать стали.
Так вот прибыли мы на Енисейскую землю, где этот кыргызский народ живёт, там ещё Пётр 1 остроги строил. Казаков сибирских туда селил. Сблизился с одним кыргызским казаком, так он мне охотно поведал о своём народе. Молвил без толмача, от наших казаков стало быть разуметь язык наш научился. Сказывал, что сами себя они кыргызами не величают, а чтят как народ Ди. Называют себя динами.
А китайцы их называют динлинами, а ещё ,.рыжими дьяволами,, А джунгары кыргызами прозвали. Всяк по своему. Так вот эти дины от стен границы Китая, и по всей земле монгольской и через все Саяны и Пакистан, до границ Индии расселялись и своё государство имели. Государство было крепким. Долгое время никто не мог их одолеть. Он мне поведал сказания своего народа, о походах и победах. О главнокомандующим Аттиле и гуннах, или как он сказывал, о хуннах. Очень занимательные сказания. Очень занимательные.
Всех кого в казаки принимали, при осмотри на телах обнаружились наколки на шеи. Он мне сказывал, что это отличие одного рода от другого, вроде как знаки по знати. А когда наши слова выговаривал, так ,,г и к,, произносил, как малороссы молвят, мягко и боле всего на х наше по звучанию схоже. Положим ,,казак,. Произносил с х на конце, выходило – казах. А поселения, где казаки живут, не казацкими называют, а казахскими.- опять рассмеялся Гордеев.
- Иш ты, стало быть по - нашенски не бельмеса – задумчиво протянул Фёдор.
- Нет, по - нашему не молвят, но язык наш быстро схватывают.
-А одёжа - то какая у них, может хоть одёжи нашенски?- с надеждой на положительный ответ, спросил Фёдор.
- В будние дни и мужицкий пол и женский ходят в шароварах. Как запорожцы. Поверх шароваров и мужики и женщины носят рубахи. Но длиннее будут, нежели наши мужики носят, с прорезями по бокам. У женщин тоже рубахи, но поверх шаровар ещё и юбки. Одежда богата. Шелка индийские, да китайские.
Весть о принятии Елизаветой Енисейских кыргызов под свою защиту, стало праздником. На праздник девицы и впрямь нарядились в одежды на наши похожи. Сарафаны, но с большими складками впереди, нежели наши деревенские девицы носят. От чего и кажутся их девицы пышногрудыми. Кофты так же расшиты, как наши крестьянки расшивают, кто гладью кто крестиком. Меховые оторочки на душегрейках и головных уборах. Песни красиво поют. Вечером недалеко от острога девки, да парни собрались, костры жгли, хороводы водили. Как у нас на праздниках. Праздновали, что теперь крепкую защиту от России получили, с печатями и России и Китая.
Они ведь ещё при Петре Батюшке грамоту- то получили, что в состав России входят. Да только китайцы такого решения не признали. Джунгары так же, знать этого не хотели. Царь- то далёко, а они вот они, под боком. Набегут отрядом на село и грабят, село сожгут, народ в плен угоняют.
А после смерти Батюшки Царя и вовсе не до Енисейских земель было, соболей обозами принимали, а защиты не оказывали. Вот джунгары да китайцы казаков, Петром поставленных, вырезали, остроги сожгли.
Славная Елизавета Петровна крепко за рубежи принялась, остроги строит, казаков снаряжает, китаец не сунется боле. – твёрдо заверил Афанасий.
- А этот кыргызский казак не сказывал, пошто их государство- то пало, кто их разбил, коли они шибко крепкие да сильные были - задал вопрос Фёдор
- Сказывал. Они ведь, как и мы, всякому народу рады были, позволяли на их земле селиться.
А коли разные народы бок о бок живут, то родственные узы неизбежны. Стали китайцы подкупать татарские поселения, чтобы те, всё про динов сказывали, что им надобно. Татары. которые ближе к власти были, по родству или по службе, обо всём докладывали, где крепкие места у дином, а где слабые.
Вот по слабым- то и стали китайцы набеги наносить. Вот так изнутри государство и порушили. Этим же татарам и внукам их, от разбитого государства лихо было. Больше никто их защитить не мог. Угоняли народ и из татарского поселения и динлинского, разбору не было – вздохнул Гордеев, думая о чём-то своём.- потом продолжил:
- Ну а Пруссию выходит за зря своей кровушкой поливали. Уж и документ составили, что Пруссия входит в состав Российской Империи. Земли её Прусской губернией именовались. Монеты новые выпустили с изображением Елизаветы Петровны, чтобы в Пруссии ходили, да только царица возьми и, преставилась пред Богом. На престол Петра третьего поставили. Хоть и пробыл он половину года, а столько зла сделал нашему народу, нашей стране Великой России.
А ведь сын Анны Петровны, дочери царя Петра Великого, внук ведь его, только видать переборола неметчина в нём, он же ещё и сын герцога Карла Фридриха Гольштейн- Готторского- племянника шведского короля. Потому и воспитывался в чуждой стране, обожал короля Пруссии Карла-Фридриха Второго. Большая скверная ошибка была, провозгласить такого наследника на российский престол в такой судьбоносный час!
Эх-хе-е. Царь Пётр Третий, после смерти тётушки, всё вернул королю Пруссии и земли и честь. Вот так вот - он тяжело вздохнул и погладив свою изуродованную правую ногу, продолжил:
- А каково нашему-то брату? Домой радостные письма слали с вестями о славной победе, о конце восьмилетней войны. Да мм…Скверное дело вышло, скверное. А сколько за эти годы полегло на полях сражений нашего брата?! Иные рода потеряли всех мужчин на этой войне. Пуля- то никого не щадила, сложили головы и весьма образованные, душесильные, полные отваги и государственного смысла. Кто-то был дерзок, кто-то домовит, обладали сознанием собственного достоинства, всяк готов был отдать свою жизнь за своё отечество. И всё зря. --
Они помолчали некоторое время, потом Фёдор тихо сказал:
- А я ведь тоже из казацкого рода. Братка старшой на той войне сгинул. Да-а-а.- со вздохом протянул он. А потом словно опомнившись, добавил:
-- От атамана Ермака, с тех казаков наш род. Был у атамана лекарь Скударный. Имя ли это, прозвание, али фамилия, не ведомо. Но сказывают, что велик человек был. Многим ведал. Языки других народов знал, врачевать мог, опять же и кузнецом отменным был сказывают, был, и лошадей знаток. Словом, толк в любом деле знал.
Богатый татарин за честь принял за него дочь свою замуж выдать. Так у нас про него сказывают. Может чё и приложили лишнего, да только мой прадед сказывал, что его дед на коленях этого Скударныя вырос, о чём сам знал, о том и моему прадеду поведал.
- А ты знаешь, Фёдор, знавал я и Скударнова, с Колывани казака, не вашего ли роду, коли он мне эту же историю сказывал про Скударныя.
- Нашего, как же не нашего-то, это же дед мой с семьёй с Колывани в Тогул прибыли. Оно ведь как, рыба ищет где глыбже, а человек где лучше.
Они ещё о многом говорили, пока не наступило утро. Отправились в путь рано, ещё до рассвета, дорогу подморозило, поэтому кони мчались быстро и легко. Кони молодые, резвые и сильные, вечером вновь им дали передохнуть, накормили, сами перекусили, из того что было и в ночь снова отправились в путь, к утру уже были в Барнауле.
Афанасий предложил Фёдору отдохнуть у него с дороги, а уж потом с новыми силами продолжить путь. Фёдор согласился и, отдав поводья лошадей Митьке, пошёл в дом за Афанасием.
Услышав, что хозяин приехал, дворовые вскочили с постелей и друг за другом выбежали его встречать. Быстро на столе появились щи на костном бульоне, омлет, пшённая каша на молоке, рыбный пирог и клюквенный морс.
Домой, в Тогул, Фёдор попал только к следующему утру. Ночью не отдыхал, торопился домой, к молодой жене и сыну Якову. Дом у Скударновых хоть и большой, да в нём живут ещё два женатых брата Фёдора и две не замужних сестры. Мечта была у Фёдора, купить себе дом, или построится где-нибудь ближе к степным полям, что бы можно было вести своё хозяйство, обрабатывать землю и сеять хлеб.
- На приисках в холоде, да сырости здоровье быстро сгубится. Да и не к душе мне жизнь- то такая. - думал Фёдор, оставшись с собой наедине.
-Эван тезка, Федька Кочергин, это старатель страстный, в азарте. Он земли не слышит. Дружок его Степан, такой же, эван как его золото-то захватыват, что и про семью забыл. Поговаривают, что семья- то есть, да он к ним и глаз не кажет. Фартовый, да толку- то что? Чё заработает, то и спустит. Федька ещё за семью держится, да кто его знает, с таким- то другом!
А мне многого не надо, мне вот на дом, да на скотинку каку денег хватит и то дай Бог, там и разживёмся. Теперь тока место сыскать, чтобы землица была.- размышлял Фёдор, возвращаясь домой.
После долгого поиска, нашёл Фёдор такое место в селе Мостки на Большой Речке. Село разместилось на высоком берегу. Река то большая, да не широкая. Против каждого дома мосточки переброшены через реку, что бы удобней было и в лес ходить и бельё полоскать. Денег на дом хватало, осталось и на скотинку. Дом купил новый, просторный, земли достаточно и Барнаул в 70 верстах. Привыкший летом мыть золото, а зимой охотится, Фёдор и на новом месте вставал на лыжи, и закинув ружьё за плечо, отправлялся в окрестные места на охоту.
Особенно много коз и оленей было в верховьях реки Большая речка. Всё нравилось Фёдору на новом месте, солнце светило дольше и теплее, земли много, всё растёт как на дрожжах. Радовался Фёдор,
-В лесу грибов и ягод, сколь хочешь, поболе чем в Тогуле. Покосные угодья опять же рядом, места удобные, разнотравные, выпаса просторные, скоту сытно и привольно.- размышлял Фёдор, осматривая место под постоянное проживание.
Всё нравилось Фёдору, рад был, что место такое встретил. Лес закупил. Дом-то новый, земля прирезана, а построек ещё никаких не было. Перво-наперво срубил Фёдор баньку, потом построил коровник и пригоны для скота. Родители жены наделили стельной тёлочкой, Его родители двух лошадей дали. Одного старого коня для домашней работы и жерёбую кобылицу.
Весной первого же года после свадьбы, принесла кобыла жеребчика. Вырос жеребчик в красивого да справного жеребца. Так и росло хозяйство, плодилось и размножалось.
Каждую зиму Фёдор охотой промышлял, да зимней рыбалкой. А жена- то, как расцвела! Уж четверо детей растёт, а она всё, как молоденькая, радостная, да весёлая. Овдовевшую тёщу пришлось взять к себе в дом. Только тёща совсем не мешала, а даже наоборот помогала.
Привела на двор Фёдора корову и овец. Овцы давали хорошую шерсть, молодняком каждый год прирастали, мяса хватало и для себя и на продажу. Хозяйство разрасталось, животные хорошо плодились. Время от времени Фёдор с Миланьей выезжали на базар в Барнаул, торговали, сотканными тёщей, шерстяными коврами и дорожками, пряжей, тушками лесных козлов, зайцев, свиным салом и мясом.
Однажды, распродав все, что привёз, Фёдор пошёл по лавкам выполнять заказы жены, да тёщи.
Свидетельство о публикации №221031901902
Дорогие читатели, спасибо, что зашли на мой канал, я очень рада !
Если вам понравятся мои публикации, значит я трудилась не зря.
Спасибо , жду вас на следующей публикации. Подписывайтесь, пишите комментарии, я обязательно откликнусь. Если понравится, ставьте класс. От этого зависит судьба моей повести и канала.
продолжение:
Скудара-5