С большой корзиной выстиранного белья Наталья спустилась к реке – маманя велела выполоскать полотенца и рубахи, чтоб в самый зной раскинуть на заборе. С самой зари Наталья подбивала картошку в огороде. Утренняя прохлада быстро сменилась жарой, степной ветерок бесстыдно и ласково озорничал – вдруг забирался под Натальину выгоревшую кофтёнку, холодил разгорячённую маленькую грудь, обдавал свежим дыханием мяты и клевера с берега Луганки. Так хотелось хоть на минутку сбегать к реке! И Наталья несказанно обрадовалась, когда маманя вышла в огород, устало улыбнулась:
- Пойди, дочушка, на берег, – вон я сложила в корзину рубахи и полотенца, хорошенько выполощи.
На берегу Наталья высоко подоткнула подол старой юбки, вошла в воду почти по колени. Старательно прополоскала бельё, а домой уходить не хотелось. Оглянулась: за густым ивняком ни домов, ни огородов не видно, над терриконом за балкой чуть заметно колышется беловато-прозрачное марево. Наталья сняла юбку и кофточку, бросила на ветки ивняка. В одной исподней рубахе шла всё дальше от берега, счастливо замирала от речной прохлады. Вдруг за изгибом ивняка послышался тихий плеск. Наталья испуганно прикрыла ладонями грудь, что просвечивалась из-под мокрой рубашки, быстро вышла на прибрежный клевер. Отжала подол рубахи, собрала распустившиеся в воде светло-русые волосы. И тут в неё полетели брызги. От неожиданности Наталья вскрикнула, схватила с веток свою одежонку, торопливо натянула юбку с кофточкой и только потом гневно повернулась к реке… На берег вышел Серёжка Полунин. В тёмно-серых Серёжкиных глазах притаилась насмешка:
- Что ж ты пугливая-то такая, Наташка? День белый… А ты на берег выскочила, ровно водяного или русалку увидела!
Наташка вспыхнула. Старалась не смотреть на Сергея, – он был без рубахи, в одних исподних холщовых портках:
- Уж лучше бы водяного увидела, чем тебя, – без штанов. Бесстыдник ты, Серёжка!
Сергей не спеша надел штаны, набросил косоворотку, стал перед Натальей:
- Так лучше?
А глаза Серёжкины смеялись, бессовестно шарили по Наташкиной груди – от рубашки промокла и кофточка, и были заметны крошечные кругленькие соски. От его взгляда в Наталью будто кто жаром сыпанул. Она снова беспомощно прикрыла грудь руками:
- Чего пялишься? Вот скажу… Тимофею вот скажу, он тебе!..
Сергей усмехнулся, кивнул:
- Ну, скажи… Боюсь я твоего Тимофея! – Прикусил горькую веточку ивняка: – Тут, Наташка, такое дело. Слышал я, как батя мой с твоим… В общем, договорились они в Покров поженить нас с тобой.
Наташка изумлённо захлопала глазами:
- Чего несёшь! Тимофей сказал, что у нас с ним свадьба через год!..
- Мало ли, что Тимофей сказал. Долго он собирается, – через год.
- Ничего не долго! – в Наташкиных глазах – синие молнии: – Мне шестнадцать только в конце лета!
- Ну, так твой батя, Иван Андреевич, и сказал: пусть шестнадцать исполнится, а на Покров и венчаться можно. Мне, Натаха, тоже в конце лета восемнадцать будет. Вот и сговорились отцы наши подождать, пока до венчания мы с тобой дорастём, а потом – свадьбу (до революции церковь разрешала венчание, если невесте исполнилось шестнадцать, а жениху – восемнадцать лет – примечание автора).
Наташка легко подхватила корзину с бельём, по заросшей тропинке пошла к огороду. Почувствовала любующийся Серёжкин взгляд, чуть оглянулась через плечо:
- И не жди. Не пойду я за тебя.
Наташка не поверила Сергею. Батя с матерью знали, что ей Тимофей Сотников нравится, и она Тимофею давно нравится. Их так и называли, ещё с детства, – жених и невеста… Отец Тимофея, Ефим Кондратьевич, держал лавку в Криничном, и Тимофей таскал Наташке полные карманы пряников, конфет и орехов. Наташке такой жених нравился. Она важно угощала конфетами и пряниками соседских девчонок, и ещё лет в семь серьёзно пообещала Тимофею:
- Выйду за тебя замуж.
Потом Ефим Кондратьевич отправил сына на учёбу. В посёлок Тимофей вернулся в городском костюме, стал часто подменять отца в лавке: в Криничном заработала шахта, у мужиков появились деньги, поднялся спрос на дорогие, добротные товары, и Сотникову очень пригодилось, что Тимофей окончил торгово-промышленную школу. Дела в лавке стремительно пошли в гору. Как-то после баньки сидели за самоваром. Ефим Кондратьевич бросил в рот горсть леденцов, довольно оглядел сына, – с зимы Тимофею двадцатый год пошёл:
- Пора о невесте подумать. У меня в твои годы ты уже бегал вовсю. У кого сватать будем?
Тимофей поставил чашку на стол:
- А что думать, батя. Люба мне Наташка Мельниковых.
Ефим Кондратьевич сдержанно усмехнулся:
- Знаю про то. Помню, как ты ей конфеты с пряниками носил. Только это ж в детстве ещё было. Неужто ни одна с тех пор не запала в душу? Сколько девок ты видел, пока в городе учился!
Тимофей пожал плечами:
- Видел многих. А по душе мне Наталья. Говорили мы уж с нею, бать: через год свадьбу сыграем. Согласная она. Потому что любит меня, – с тех пор, как девчонкой была.
Ефим Кондратьевич быстро взглянул на жену. Ульяна Егоровна не поднимала глаз, ладонью разглаживала скатерть. На днях жена сама заговорила о женитьбе Тимофея:
- Думаю я, Ефим Кондратьевич, к Гладышевым надо сватов засылать. Их старшая, Варвара, под стать Тимофею нашему. И люб он ей, – с матерью её недавно из церкви вместе шли, так говорила Катерина, что у Варюхи только и разговоров, что про Тимофея. И что тут думать, – семья хорошая, и девка видная, работящая, уважительная.
Сотников удивился:
- Так у Тимофея вроде ж с Наташкой Мельниковой любовь!
- Вроде, – усмехнулась Ульяна. – Как по мне, так Варвара лучше.
- И что ж ты, – думаешь, заставишь его? Если ему Наталья нравится!
- Разонравится. А после за Варвару сам спасибо скажет. Тимофей нам послушный, перечить не станет. После Успения и зашлём сватов.
-Сначала его спросим, Тимофея. Ему жить, ему и решать. Нелюбую взять, – век маяться. Ты ж не вышла за Гордея Сафонова, меня ждала. И чем это тебе Наталья не угодила! А Варвара Гладышевых чем вдруг глянулась?
-Сравнил!.. В Наташке этой – ни степенности, ни серьёзности. Ветер в юбке! Разве ж Тимофею такая нужна?
Ефим Кондратьевич пристукнул ладонью по столу:
- Ну, какая ему нужна, пусть он сам выберет.
А по Криничному пошли разговоры… Катерина Гладышева не удержалась, куме рассказала, что Сотниковы собираются к ним сватов засылать. Как-то Натальин отец, Иван Мельников, в лавку за табаком зашёл. Поздоровался с мужиками. Герасим Кудинов ухмыльнулся, подмигнул Сотникову:
- Слышно, Ефим Кондратьевич, сына решил женить?.. Дело хорошее! И девку хорошую выбрали, – на Варьку Гладышеву любо-дорого посмотреть.
Иван взял табак, молча кивнул Сотникову, вышел из лавки. Сердце сжалось: дочушка, Наташка… Для отца не было тайной, что нравится Наталье Тимофей Сотников. Жена, Мария, недавно улыбнулась:
- Говорила Наталья, – вроде Тимофей сказал, чтоб свадьбу через год.
Выходит, выбрали Сотниковы другую?.. От обиды за дочку темнело в глазах. А потом с Петром Полуниным перекрывали крышу. На ужин Петрова Дарья вареников налепила, по чарке самогонки налила. Хотела убрать бутылку, но Петро шевельнул бровями, и бутылка осталась на столе. Дарья подкладывала горячих вареников, говорили о шахте, бутылка незаметно пустела… И вдруг Петро Павлович сказал:
- Вот думаю я, Иван. У тебя – девка, Наташка. У меня – сын. А думаю я, Иван, – породниться бы нам. Мы с тобой оба – шахтёры. И много у нас с тобою так, что одно – на двоих. Вот и хорошо, – породниться.
Мельников поднял глаза:
- А что не породниться?.. Подумать надо.
Полунин налил по новой:
- Что думать. Сергей мой, сам знаешь, тоже в шахту пришёл. И на Наташку твою поглядывает.
Продолжение следует…
Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Навигация по каналу «Полевые цветы»