Люда перевела фонарь вниз и ужаснулась – частые кочки покачивались и переливались окошками поблёскивающей воды. Это было болото.
Страх сковал, она просто стояла и тяжело дышала ...
Начало рассказа читайте по ссылкам:
Страх не отпускал несколько минут. Этот страх был из детства: Людмила всегда боялась болот. Голова закружилась.
Где-то смеялась сова. Девушка набрала воздуха в грудь и выдохнула. Надо было брать себя в руки. Да что ж это такое! Трусиха!
Она вспомнила как учили их преодолевать болотную местность. Забралась на тот ствол, под которым лежала и достала топорик. Пришлось убрать фонарь в карман куртки и делать всё в темноте.
Вдруг какая-то тень мелькнула сзади, Люда резко обернулась, прикрываясь рукой.
– О, Господи! – вырвалось у неё.
Сзади никого не было. Вероятно, ветка, подумала она, но было ведь безветренно.
От обуявшего страха Людмила решила спастись песней и слабо затянула:
– Дым костра создаёт уют, искры гаснут в полёте сами, – песня не шла, горло давило, она просто шептала слова, сопела носом и рубила подходящую ветку. Звуки от ударов топорика были странные, они продолжались многократным эхо и как будто вторили:
– Ооох, ооох ...
Люда всё же срубила ветку, отломала ненужную часть, зажгла фонарь и ткнула веткой между кочками. Кочки словно в испуге вмиг разбежались. Палка ушла так, что Люда чуть не упала со ствола. Дна не было.
Только не спешить, не - спе - шить.
Она аккуратно слезла на одну кочку, а с неё перемахнула на другой ствол, но он неожиданно начал уходить вниз – тонуть в болотине. Люда запаниковала, схватилась за ивняк, опять сунула мешавший фонарь в карман, и выкарабкалась на большой валун, но камень тоже был неустойчив, он покачивался.
Покачиванию камня вдруг завторили страшные звуки какого-то уханья. Люда вжала голову и посмотрела вперёд: там, в темноте кустарника появилась фигура. Это была прекрасная женщина, она манила её, притягивала нежным взглядом и мягкими руками, как будто собиралась пожалеть. Людмиле так захотелось бежать к ней, упасть в её объятия, казалось – это была мама.
Она, как в тумане, полезла в карман за фонарём, чтобы направиться туда, к этой манящей фигуре, по кочкам, но случайно за верёвочку прихватила крестик и вытянула его.
Женщина в кустарнике зашипела, отпрянула и растворилась.
– О, Господи! – Людмила крикнула и это получилось так звонко и чётко, как будто ей поднесли микрофон. Страшный звук пропал и камень замер, – О, Господи, помоги мне! – повторила Людмила.
И если песня, которая выручала всегда, не пелась, то молитва из уст полилась рекой.
– Благодатная Марие. Господь с Тобой… Благословенна Ты в женах и благословен Плод чрева Твоего… яко Спаса родила еси душ наших ...
Что-то выло вдалеке. Звуки закручивались и переливались один с другим. А Люда, держа в руках фонарик и крест, молилась, стоя на камне. Благодарила и Анну Михайловну. Ох, если б она пошла на этот зов! Пошла в болото...
А потом вдруг раздался дальний глухой крик:
– Помоги..., помогите! – услышала она сквозь слова молитвы. Замолчала.
– Кто здесь?
После некоторой паузы опять ей показалось, что кто-то зовёт на помощь.
А потом она отчётливо уже услышала человеческий крик:
– Помогите...
– Я здесь, – пыталась крикнуть Людмила, но получилось тихо, – Вы где? Где вы?
Она убрала крестик, потыкала палкой, нашла твердь, потом ещё одну устойчивую кочку и перешла аккуратно туда. Потрогала ствол, свисающий сверху, уцепилась и, почти повиснув, перебралась к вертикальному гляняному отвесу. Было скользко, но хотя бы под ногами не качалось.
– Эй, – крикнула она.
Этот голос, который она слышала, выходил откуда-то снизу, казалось из-под земли.
– Я здесь! Вытащите меня.
Сашка? Боже, Сашка!
– Сашка! Это ты?
– Я, я, это я.
Людмила зажгла погасший фонарь и увидела расщелину под нависшей землёй. Как будто вода промыла себе ещё проход в русле древней реки. Она направила свет фонаря туда.
– Ты тут?
– Да, я свет вижу. Тут щель есть, – это точно был Сашин голос, – Вы как тут, Людмила Юрьевна?
Щель была узкая, Сашку надо было вытянуть. По веткам и кочкам Люда всё же добралась до щели. Уже не пугало и болото – там был её ученик.
– Как ты сюда попал?
– Я и сам не понял, но мне не вылезти никак, я пытался, помогите мне, пожалуйста.
В расщелине была глубокая яма. Сашка не доставал до края. Из её стен торчали тонкие корни кустарника, видно было плохо. Руками они тоже друг до друга не дотягивались.
Людмила опустила ему туда палку, но переоценила свои силы, и вместо того, чтобы вытянуть мальчика наружу, сама поскользнулась и свалилась в щель. Больно ударилась о лежащий в рюкзаке фонарик – он разбился.
Придя в себя, обняла Сашку.
– Господи, как ты тут оказался?
– Да не знаю, случайно. Сначала прятался от пацанов, потом – не помню, а потом вылезать стал и провалился сюда.
– А в болото попал?
– В какое болото? Неет, не было там болота. Темно только было, и тут ..., – Сашка засопел, – Люд Юрьевна, темно, и дышит всё время кто-то, мне страшно очень.
Мальчик заплакал.
Людмиле страшно было ничуть не меньше. Нервы сдавали, даже капли, которые откуда-то капали, отдавались в голове болью. Но она была старше, она была – учитель, и надо было успокоить мальчика. Успокоить так, как следовало учителю.
– Ишь ты, ну-ка, не трусить! Нет тут никого, не придумывай. Давай-ка лучше думать, как выбраться.
И она целенаправленно позитивно начала придумывать план.
Целый час они пытались выбраться из расщелины. Сашка вставал Людмиле на плечи, пытаясь дотянуться до краёв расщелины. Но с каждым разом казалось, что выход всё выше и выше. В конце концов наступила такая кромешная темнота, что уже не было видно где и щель.
Они вымотались. У Люды свело шею, болели плечи. Сидели в тишине под участившиеся монотонные капли и жуткий невыносимый гул вверху.
– Не переживай, не бойся! Сейчас отдохнём, и ещё попробуем.
Она говорила что-то о литературных героях, которые стойко преодолевали трудности и ещё о чём-то.
Потом они замолчали.
– А вдруг это правда, Людмила Юрьевна?
– Что правда?
– Ну, то, что здесь нечистая сила живёт и людей заглатывает. Вдруг мы с вами тоже – того ...
– Так! Ну хватит! Сейчас мы с тобой костёр разожжём. Вон сколько тут корней.
Люда нашла почти на ощупь в рюкзаке топор и спички. Зажгла спичку, нашла место где торчали корни и принялась за дело.
Было ощущение, что наверху происходит что-то чудовищное – так всё гудело и ухало, в щель заносило листву.
Костёр не разгорался, древесина была сырой. Спички заканчивались, но Людмила не говорила об этом вслух. Сашка и так был напуган.
– Сейчас, Саш. Терпение и труд всё перетрут.
– Холодно тут, я продрог.
Людмила стянула с себя куртку, закутала ребёнка.
– А Вы?
– А мне не холодно. Хочешь, песню спою?
И Людмила, побеждая дрожь зябкости, затянула:
– Вечер бродит по лесным дорожкам,
ты ведь тоже любишь вечера ...
И тут неожиданно монотонные капли, которые задавали ускоряющийся ритм, превратились в поток. Откуда-то из угла рванула толстая струя воды. Она лилась прямо под ноги.
Люда подхватила Сашу, рюкзак. Быстро оттащила как можно дальше от воды, но поток, судя по звуку, увеличивался. Он точно вторил вою сверху: когда там раздавался гул, поток рвал стену, выплёскивая всю свою энергию, потом на секунды притихал и вскоре атаковал вновь.
– Что это, Люд Юрьевна, что это?
Саша испугался очень. Под ногами захлюпало. Они стояли уже в воде.
– Я всем говорил, что плаваю хорошо, но я боюсь глубины, я очень боюсь плавать, – перекрикивал Сашка шум.
Люда тоже растерялась. Яма, в которой они находились затапливалась ледяной водой. И вряд ли они выплывут, скорее – окоченеют.
***
Через полчаса, как квартирантка ушла, Анна Михайловна тоже засобиралась – в управление пойдёт, пусть Ефимыч мужиков кличет – нечё девке одной по балке ходить. А потом к Батюшке, благо жил он рядом с церковью – надо его о всенощной просить.
По дороге зашла в дом Воропаевых, всё рассказала.
Часа через два- три поднялось всё село. Верующие потянулись в церковь, мужики, вооружившись фонарями и топорами, направлялись к балке. Был уже густой вечер. Сегодня и стемнело как-то рано.
Ирина Савельевна, директор школы, ругая по дороге Людмилу, пришла в кабинет и позвонила в районный отдел милиции. Чп выходило за рамки села. Пропал ребёнок и молодой педагог.
"Докрутилась девка с этой балкой, теперь жди неприятностей! Ну, лишь бы найти, лишь бы живые!"
А прихожане местной церкви сделали большое дело – уговорили-таки отца Иосифа. Батюшка разрешил открыть колокольню, и народ уже освобождал от старой утвари проход-лестницу вверх.
– Эх, достанется мне за ночной перезвон. Ну да ладно, с Богом!
В церкви молились, пел церковный хор. Ирина Савельевна возвращалась из школы и вдруг застыла – вокруг креста на куполе церкви в противоположном конце села светился яркий ореол – сияние похожее на солнце.
– Господе Иисусе, – перекрестилась она и пошла быстрее, чтоб никто не увидел, ей нельзя, она – директор школы.
***
Людмила и Саша уже стояли почти по колено в воде.
– Господи, помоги, – опять вырвалось у Люды, и уже не важно, что рядом был ученик.
И показалось ей, что кому-то эти слова сильно не понравились. Наверху что-то стукнуло, как будто упал ствол многовекового дуба на их расщелину, и там завыло. Саша вздрогнул.
Она пришла в себя, быстро пошарила в карманах куртки, которая была уже на нём, достала крестик, но выронила. Вот растяпа! Теперь в воде не найдут.
– Что это? – Саша случайно поймал крестик за верёвку.
– О! Давай наденем.
Она натянула ему через голову крестик, пошарила в рюкзаке и зажгла свечку почти последней спичкой. Руки дрожали, она боялась, что свеча не зажжётся.
– Отче наш, Иже еси на небесех!
Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое,
да будет воля Твоя, яко на небеси и на
И потом сразу...
– Господи Боже, Спасителю наш! К Тебе припадаем сокрушенным сердцем и исповедуем грехи и беззакония наша ...
Она смотрела перед собой на зажжённую свечу, держа её в левой руке, а правой – то прижимала к себе Сашу, то неистово крестилась. Крестился и Сашка, он притих, тоже смотрел на свечу, и шептал окончания молитв.
Что там творилось вверху, не хотелось даже представлять. Какое-то бедствие. Ветер ревел, кричал звериными голосами. В яме поток воды рвался от стены до стены и падал с грохотом.
Людмила знала всего-то три молитвы, их и читала по кругу.
А потом она почувствовала нечто нереальное – её голос раздвоился, растроился, размножился и уже пел молитвы многоголосьем.
Спасибо тебе, Анна Михайловна, за науку спасибо, и за веру! В памяти всплыли и те молитвы, которые Люда не знала. Она закрыла глаза и молилась, и молилась...
И тут, как кульминация битвы, ударили колокола. Они ударили так явно, так близко, что казалось бьют прямо над ними. Колокольный звон лился, как самая лучшая музыка, он перекрывал рёв сверху, заглушал и уничтожал его.
Что-то благостное наполнило воздух. Люда поняла – стало теплее, она уже не дрожит. Она открыла глаза и увидела стены ямы, в которой они находились. Маленькая свечка, хоть и таяла, стекая Людмиле прямо на ладонь, но как будто не уменьшалась. Она всё больше и больше освещала пространство.
Поток воды превратился в струю. Она уже не била, а тихо стекала. Вода из-под ног тоже начала уходить.
Колокола затихли. Люда посмотрела вверх – в расщелину: как мелкие гвоздики, звёзды держали небо.
– Смотри, Саш, небо!
Она перекрестилась. И стало спокойно на душе. Они точно выберутся.
И уже через несколько минут они услышали крики – их искали. А когда вытащили, Люда долго оглядывалась, искала болотину, но болота нигде не было. Не было и страшной бури. Обычная холодная весенняя ночь.
***
Людмила Юрьевна так и останется работать в этой школе. Времена изменятся: зазвонят колокола, священники будут благословлять детей на школьных линейках и проводить духовные беседы, и учителя, без опаски, придут в церкви.
Одним из настоятелей местной церкви однажды будет местный житель – отец Александр.
Людмила станет директором, и как-то будет отговаривать молодого педагога-историка от поискового похода на Чёрную балку. Он не послушает её.
Кто ж поверит в эти местные суеверия и религиозные сказки?
Но это уже другая история ...
Друзья, спасибо вам за прочтение. Эта история затянулась на три публикации, но я надеюсь, что захватила.
Пусть каждый день вашей жизни показывает вам великий и добрый мир, созданный Господом!
Мира нам всем!
А я, на канале, по-прежнему, рада новым и старым подписчикам.
И читайте еще: