Почему читатели любят книги? За мудрость и остроумие, подъем настроения комедии и благородную боль трагедии; за советы, комфорт и развлечения. Но если не считать содержания и чувств, их любят как объекты. Большинство из них ложатся в руку как друзья, красивые и новые, или теплые, поношенные и любимые. В перелистывании их страниц есть удовлетворение и предвкушение. Подобно колесу или ножницам, дизайн книги настолько совершенен, что, начиная с первых переплетенных версий кодексов 4-го века или около того, он никогда не нуждался в изменении. Каждые 30 секунд появляется новая книга.
Ирене Вальехо, испанской журналистке и исследовательнице, свойственна страсть писателя к книгам и увлечение классика тем, как они появились.
Книга называется "Бесконечность в тростнике". По словам автора, первое закрепление слов и устных историй на папирусных свитках было таким же тревожным, как и появление Интернета, который умножил передачу идей и в то же время, казалось, огрубил их и заморозил их человеческую непосредственность. Сократ считал, что письменные тексты увеличат забывчивость, потому что люди перестанут полагаться на память, чтобы рассказывать истории. Платон опасался, что они превратят в труху моральные устои его республики. Но случилось ровно наоборот и на стенах погибших Помпей нашли более 50 нацарапатнных цитат из Вергилия.
Везувий принес в жертву многие тексты. Римский император Домициан сжег гораздо больше. Нацистский «библиокост» 1930-х годов привел к тому, что произведения 5500 авторов были сожжены. Книги часто были опасны. В античном мире копии великих, но спорных произведений прятали, чтобы их снова переписали или заучивали на память. Отец автора однажды нашел в букинистическом магазине экземпляр «Дон Кихота», в который были тайно вписаны произведения Карла Маркса, запрещенные в Испании при диктатуре Франко.
С самого начала книги в виде свитков были легкими, гибкими и портативными, особенно по сравнению с глиняными табличками Вавилона и Шумера, которые были более ранними источниками информации. Однако по сравнению с переплетенными бумажными книгами они были громоздкими. Средняя длина таких свитков составляла около трех метров; обе руки были необходимы, чтобы справиться с ними.
Древнее письмо тоже было похоже на непроходимый лес, пока постепенно не появились знаки препинания и пробелы. Сначала в них не было необходимости, потому что читатели в древнем мире читали вслух, прощупывая путь не только глазами, но и голосом. (Святой Августин в 4 веке был поражен, встретив человека, который читал про себя.) Для Вальехо большая часть очарования книг заключается в том, что потоки воздуха превращаются в видимые буквы и знаки.
Какими бы хрупкими они ни были, такие книги связывали древний мир воедино. Самым известным автором на сегодняшний день был Гомер, хотя его настоящая личность неизвестна, а самым популярным произведением была его «Илиада», которую Александр брал с собой в походы и держал под подушкой. Став правителем Египта, Птолемей разослал охотников за книгами во все уголки известного мира, чтобы пополнить великую библиотеку в Александрии, которая была открыта для всех желающих и для всех языков. Марк Антоний скрепил свой роман с Клеопатрой, пожертвовав библиотеке 200 000 свитков. Спрос на папирус стал лихорадочным, и цена взлетела.
Из «атласа» писателей и их сочинений, составленного Каллимахом, отцом библиотекарей, в 3 веке до н. э., ясно, как много было потеряно, когда Александрийская библиотека сгорела дотла 400 лет спустя. В его каталоге 73 пьесы Эсхила; только семь из них дожило до нас. Обугленные куски, которые когда-то были книгами, были извлечены со дна Средиземного моря, но расшифровать их оказалось практически невозможно. Ученые (и читатели) до сих пор мечтают найти утерянную пьесу Еврипида или новые стихи Горация. Но когда около 1000 обугленных свитков из Геркуланума были кропотливо разобраны и тщательно изучены в инфракрасном свете, ничего из этого богатства не явилось нам, кроме малоизвестных философских трактатов.
Копирование свитков и ранних книг само по себе было индустрией. В римском мире это часто делали рабы, тщательно воспроизводящие книги, которыми хотели владеть их хозяева. Они вполне могли быть мудрее своих владельцев; хитрый раб был стандартным персонажем римских пьес, и многие рабы содержали библиотеки. Ирене Вальехо красноречиво сравнивает это с положением рабов на юге Америки, которых часто били или калечили, если они проявляли хоть какой-то интерес к чтению. Неграмотность оставалась настолько распространенной в южных штатах, что в 1930-х годах правительство отправляло молодых женщин верхом на лошадях, чтобы принести чтение и книги людям, которые едва их знали.
Одним словом, это виртуозная книга. Автор великолепно воссоздает древние сцены. Ее описание, например, поэта Марциала, возвращающегося в Испанию из Рима, ближе к концу книги, замечательно (вспоминается "Из Марциала" Бродского). А ее энтузиазм по поводу классических текстов быстро выдвигает их на первое место в любом списке для чтения. После этого сразу хочется заказать «Истории» Геродота и «Труды и дни» Гесиода.
