Ташлыджалы удивился, услышав приказ шехзаде о казни преступницы.
- Шехзаде, зачем? – всплеснул он руками, - давайте отвезём её к повелителю, она сознается, уверяю Вас, и охранять мы теперь будем бдительнее, глаз не спустим.
- Сознается в чём, Ташлыджалы? В том, что Зал Махмуд приказал меня убить? А если слуга Рустема-паши скажет, что питает ко мне сильную неприязнь, причину этой неприязни ему придумает Хюррем-султан, скажет, что готов даже головы лишиться, лишь бы осуществить задуманное.
Ташлыджалы замолчал, а присутствовавшая при разговоре Диана, согласившись с Мустафой, серьёзно сказала:
- Шехзаде верно говорит, у нас нет доказательств причастности Рустема-паши и Хюррем-султан к покушению. Поэтому единственная наша задача сейчас быть начеку и защищать шехзаде Мустафу. Шехзаде, не волнуйтесь, пусть ещё хоть сотню подошлют, справимся, - задорно улыбаясь, продолжила Диана.
Лица Мустафы и Ташлыджалы смягчились и сделались не такими нахмуренными. Обоим импонировали храбрость и оптимизм девушки. Ташлыджалы смелая хатун с первой встречи была по нраву.
Вот и сейчас он, не контролируя себя, завороженно взирал на девушку. Никогда он не встречал женщины, подобной ей, сочетающей в себе столько качеств: силу, храбрость, ловкость, незаурядный ум и красоту.
- Бей, что ты так смотришь на меня, будто привидение увидел, - улыбнулась Диана, лукаво посмотрев на Ташлыджалы.
Шутливая реплика девушки и её плутовской взгляд вернул мужчину в реальность, заставив смутиться. Однако, желая скрыть конфуз, он с почтением произнёс:
- Твой героизм, хатун, заставляет мой мозг складывать о тебе стихи!
- Скажи своему мозгу, чтобы получше научился охранять шехзаде. Куда это годится, там, на рынке, собрал всю охрану в кучу и пустил за шехзаде, как стадо баранов, вместо того, чтобы рассредоточить их по периметру.
Мустафа после этих слов удивлённо взглянул на Диану и громко засмеялся.
- Прости, Ташлыджалы, если я обидел тебя своим смехом, - обратился он к Яхье-бею.
- Что Вы, шехзаде, я признаю, что Диана права, - ответил мужчина, виновато улыбнувшись.
- Так-то, бей, - удовлетворённо произнесла девушка и вышла из покоев.
- Ташлыджалы, думаю, у тебя мало шансов добиться любви этой необыкновенной хатун, - сказал Яхье-бею Мустафа, как только за Дианой закрылась дверь, - но уж если случится так, что она тебя полюбит, ты будешь одним из самых счастливых мужчин на этом свете.
- Ну что Вы придумали, шехзаде, какая любовь. Я воин и поэт, моё дело сражаться и писать стихи, - неубедительно проговорил Ташлыджалы и вежливо перевёл разговор в другое русло.
Не успели они договорить, как в комнату постучали, и вошедший охранник сообщил, что из дворца Топкапы прибыл гонец со срочным донесением для шехзаде Мустафы.
Мустафа велел впустить к себе гонца и выслушал его.
- Шехзаде, я привёз Вам срочное послание от Хюррем-султан, - сказал он и, опустив голову, протянул тубу с письмом.
Мустафа с удивлением посмотрел на гонца, забрал у него послание, сказав “Ты можешь идти”, нетерпеливо достал письмо и стал его читать. По мере прочтения взгляд шехзаде мрачнел. Хюррем-султан писала, что повелитель очень болен и желает видеть своего старшего сына Мустафу.
Отдав послание Ташлыджалы, Мустафа задумался. Если это ловушка, то слишком абсурдная для расчётливой и дальновидной Хюррем-султан. Заманить его в засаду и убить, оставив при этом письмо, в котором сама же и пригласила в этот капкан? Значит, повелитель вправду болен, и надо срочно ехать. Противоречивые мысли приводили Мустафу в смятение.
- Шехзаде, это очень опасно, - сказал Ташлыджалы, поняв, что Мустафа склонен откликнуться на призыв отца.
- Ташлыджалы, а если повелитель и вправду болен и ждёт меня?
- Шехзаде, надо всё хорошо обдумать, - с беспокойством начал говорить Яхья-бей. Но Мустафа прервал его:
- Я твёрдо решил ехать, Ташлыджалы. А думать мы будем о том, как обезопасить мой путь.
В комнату вновь постучали, и в покои вошли Махидевран-султан и Разие-султан. Обе они услышали, что из Топкапы с донесением прибыл гонец, и поспешили узнать, что случилось.
- Матушка, Разие, я получил весьма печальное известие, повелитель болен и просит срочно меня приехать, – взволнованно сказала Мустафа.
- Ну что ж, сынок, конечно, поезжай, - без раздумий ответила Махидевран-султан.
- Мустафа, в письме написано, как чувствует себя отец? Насколько тяжело его состояние? – с нотками беспокойства в голосе спросила Разие. – Если письмо писала Афифе-хатун, она должна была подробно рассказать о самочувствии отца, - продолжила она.
Мустафа помолчал и официально ответил:
- Письмо прислала Хюррем-султан.
Махидевран, взяв в руки футляр с письмом, желая ознакомиться с ним, тут же выронила его на пол. Звон металла эхом отдавался в ушах госпожи “Хю-р-р-е-м-м! Хю-р-р-е-м-м!”
- Мустафа, ты никуда не поедешь, я не пущу тебя, - яростно сказала она, подняв руки, словно преграждая ему путь.
- Нет, мама, я поеду, - твёрдо произнёс сын.
- Я знаю, - устало сказала Махидевран, и продолжила, - но охрана должна быть организована на высшем уровне. Ташлыджалы, я на тебя надеюсь!
- Госпожа, даже не сомневайтесь. Вот только, я думаю, если это ловушка, то коварная. Враг знает, что охрана будет усилена, и это его, по всей видимости, не пугает. Главная загадка, понять, откуда ждать беды, - размышлял воин.
- А если взять с собой Диану? – предложила Разие, - мало того, что она ловкая, так ещё словно чует, с какой стороны ждать опасность.
- Нам надо усыпить бдительность врага, чтобы он стал действовать смело и открыто и попался нам на крючок. Переодевание Дианы в мужской кафтан ничего не даст. Нужна какая-то хитрость, - размышлял Ташлыджалы.
Снова раздался стук в дверь, и охранник доложил, что к шехзаде пришла Айше-хатун.
“Впусти”, - сказал Мустафа. И на пороге тут же появилась Айше-хатун. Поприветствовав всех присутствующих, она робко посмотрела на Мустафу.
- Прошу простить меня, шехзаде, но я так соскучилась по Вашему благословенному лику, что не в силах была удержаться и пришла без Вашего позволения, - промолвила девушка и опустила глаза.
Айше уже нельзя было назвать щупленькой. Круглые щёчки, словно наливные яблочки, заливал румянец, неглубокое декольте приоткрывало пухленькую грудь, из-под платья выглядывал заметно округлившийся животик.
Девушка была чудо как хороша, и все присутствующие на миг залюбовались ею.
- Ну что ты, Айше-хатун, тебе не нужно просить позволения, приходи, когда захочешь, - ласково обратился к наложнице, ставшей главной фавориткой, Мустафа. Он подошёл к Айше и нежно дотронулся до её щеки.
- Как ты себя чувствуешь? Как чувствует себя малыш? – мягко спросил он.
- Я чувствую себя хорошо, шехзаде, а увидев Вас, я стала самой счастливой. И малыш, я уверена, радуется Вам. Иншалла, он скоро увидит своего отца, - речь девушки лилась, словно горный хрустальный ручеёк. – Шехзаде, вижу, что я не вовремя, прошу простить меня ещё раз, позвольте покинуть Ваши покои. Если на то будет Ваша воля, я приду в следующий раз, - сказала она и, получив разрешение, поклонилась Махидевран-султан и Разие-султан и вышла из покоев.
Когда за Айше-хатун закрылась дверь, все присутствующие посмотрели друг на друга и дружно пришли к единому мнению, решив, что с шехзаде поедет Диана в облике беременной Айше.
Мустафа незамедлительно велел охране позвать Фахрие-калфу.
Через пару минут девушка уже стояла в комнате шехзаде.
- Диана, тебе предстоит в беременном виде сопровождать шехзаде Мустафу во дворец Топкапы к повелителю, - обратился к ней Ташладжалы.
- Чего-о? В каком виде мне предстоит быть? – изумлённо посмотрела на Яхью-бея девушка, чем вызвала улыбку на лицах Мустафы, его матери и сестры.
- Диана, Ташлыджалы непонятно выразился, сейчас я тебе всё объясню, - сказал Мустафа и подробно рассказал о придуманном плане.
Мустафа возьмёт в поездку свою беременную фаворитку, дабы познакомить её с повелителем. Она будет находиться, как и положено, в шатре шехзаде. Наличие гарема в пути должно ослабить бдительность участников ловушки, если таковая будет подстроена, и заставит действовать смелее.
Диане предстоит день и ночь быть начеку, подмечая любую мелочь, связанную с нападением, и докладывать шехзаде и Ташлыджалы.
- Это очень опасно, Диана, но другого выхода у нас нет, - обратился к ней Мустафа, - я должен ехать к отцу и избежать подстроенной ловушки. Ты сама знаешь, как коварны и хитры мои враги, лишь Аллах ведает, что пришло им в голову на этот раз.
- Я всё поняла, шехзаде, давайте обсудим подробнее наши действия, - деловито сказала Диана. И все поддержали её.
- Матушка, Разие, вам я поручаю подобрать костюм Диане и придумать, как сделать её беременной, - сказал Мустафа.
Женщины рассмеялись, а Диана, покраснев, сделала замечание шехзаде:
- Ну, шехзаде, не ожидала от Вас. Ладно, поэт Ташлыджалы умеет правильно изъясняться лишь стихами, а вы-то, наследник престола, должны уметь высказываться грамотно.
- Диана, ты, как всегда, права, мне надо следить за своим языком. – согласился шехзаде.
Мустафа, Ташлыджалы и Диана остались в покоях для обсуждения будущей поездки, а Махидевран и Разие направились в гарем, чтобы найти Гюльшах и обговорить с ней превращение Дианы в беременную Айше-хатун.
А Гюльшах в это время искала Амбера-агу. Ей не терпелось примерить на себя образ грозной ловкой женщины и выяснить, получится ли у неё так же легко утихомиривать особо дерзких рабынь, как это сделала Диана.
Наконец, увидев идущего по коридору евнуха, хазнедар окликнула его и велела подойти.
Амбер-ага послушно засеменил к хазнедар, почтительно склонив голову. Не успел он поравняться с Гюльшах, как она одной рукой схватила его за горло, а другой стала дёргать за кафтан в области груди, пытаясь приподнять агу от пола.
Амбер-ага ошалело посмотрел на хазнедар и сиплым голосом взмолился:
- Гюльшах-хатун, в чём моя вина?
Гюльшах, занятая подъёмом тела евнуха над полом, не обращала на его слова внимания. Наконец, заметив, что пятки его немного оторвались от пола, она отпустила агу и удовлетворённо констатировала:
- Получается!
- В чём дело, Гюльшах-хатун, объясните же, чем я провинился, - продолжал настаивать, чуть не плача, Амбер-ага.
Гюльшах подняла с пола упавший с головы аги тюрбан, водрузила его на место, заботливо поправила кафтан и, довольно улыбаясь, похлопала евнуха по плечу:
- С чего ты взял, ага, что ты в чём-то провинился? Да лучше тебя, пожалуй, в гареме и слуг-то нет. Обещаю сегодня же поговорить с госпожой об увеличении твоего жалованья, - добродушно сказала Гюльшах, и пошла по своим делам, напевая любимую мелодию, которую часто слышала на праздниках в гареме.
Амбер-ага, быстро пришедший в себя после слов о повышении жалованья, всё же решил пойти на кухню, чтобы снять ароматным мёдом полученный стресс.
Важно шествуя по коридорам гарема, пребывающая в благодушном состоянии Гюльшах, встретилась с Махидевран-султан и Разие-султан.
- Гюльшах, ты всегда чувствуешь, что нужна мне и появляешься рядом в нужный момент, - одобрительно произнесла госпожа, чем ещё больше подняла настроение служанки.
- Госпожа моя, я с радостью служу Вам, оттого не только слышу, но чувствую, когда Вы меня зовёте, - сказала Гюльшах и склонилась в поклоне.
Затем все женщины прошли в покои Махидевран-султан, где подробно обсудили предстоящую поездку Дианы с переодеванием. Находчивая Гюльшах быстро придумала, как сделать большой живот Диане, изображающей беременную.
Наконец шехзаде Мустафа со своим гаремом готов был отправиться в путь. Айше-хатун не стали посвящать в подробности поездки, лишь сказали, что в целях безопасности в отсутствии шехзаде ей лучше не выходить из своих покоев. Махидевран-султан и Разие-султан обещали часто навещать девушку. Сделано это было для того, чтобы кто-то, увидев её в гареме, ненароком не проговорился, что Айше-хатун осталась в Манисе.
Перед отъездом Мустафа зашёл к Феттаху-паше. Они долго беседовали, обсуждая последние новости.
- Шехзаде, может, возьмёте меня с собой? Не смогу я здесь лежать спокойно, зная, что Вам грозит беда, - удручённо говорил паша.
- Феттах-паша, ты ещё слаб, твоя рана хоть и не тяжёлая, но ещё кровоточит. Да и потом беда может грозить не только мне. Во дворце остаются матушка, сестра и беременная Айше-хатун. Вверяю их тебе и надеюсь, что ты при необходимости сможешь защитить их также, как меня, - сказал Мустафа.
- Можете не сомневаться, шехзаде, жизнь отдам, если потребуется, за Вашу семью, - искренне ответил Феттах-паша.
Попрощавшись, Мустафа покинул покои паши и направился к выходу, чтобы тронуться в путь.
Проехав часть дороги в столицу, кортеж шехзаде остановился на привал в обычном месте. На знакомой поляне поставили небольшой шатёр для шехзаде и его фаворитки, вокруг расположилась многочисленная охрана.
Диана, выйдя из кареты, медленно прохаживалась около кустов и деревьев, поддерживая свой накладной живот. Из-под прикрывающей лицо вуали были видны лишь глаза девушки, которые внимательно всматривались вглубь густого леса. Порой она останавливалась, делая вид, что потирает поясницу, а сама в это время прислушивалась к каждому, насторожившему её шороху.
Скорее почувствовав, чем услышав шорох опавшей листвы, она наклонилась, поглаживая живот, а в это время пристально, не мигая вглядывалась в то место, которое ей показалось подозрительным. И, действительно, её зоркий глаз увидел еле заметное неестественное шевеление листвы. Взяв себе на заметку отмеченный участок, Диана медленно пошла дальше, обследуя таким образом весь периметр поляны вокруг шатра. Через несколько метров, согнувшись и потирая живот, она заметила точно такое же шевеление листвы, но уже более смелое, потом ещё и ещё.
Сомнений у неё не оставалось, в движение сухую листву приводят не ветер и не животные. Девушка поняла, что методичное трясение листвы рукотворно. Постояв немного на одном месте и окинув ещё раз взглядом окрестности, Диана обо всем догадалась и медленно пошла в сторону шатра, доложить о своих умозаключениях шехзаде.