Теперь ультрапатриоты стали главной угрозой сохранности России.
На Болотной площади в 2012 году нацболы были в меньшинстве. Большинство было либералов. А теперь либералы затаились. И ощутимо недовольны темпами денацификации Украины стали ультрапатриоты. Кадыров предлагает атомную бомбу малой мощности применить… Их вербовать, наверно, в первую очередь, как недовольных властью, цель теперь западным спецслужбам. Кадырова им не завербовать, но иных…
По мне, так ясно, почему темпы низкие. Ошиблись поначалу, не стали граждане Украины массово сдаваться. Значит, они нацифицировались. Значит, проще всего денацификацию произвести ликвидацией в бою. Пусть наступают. Огневое-то преимущество у нас. Плюс в обороне потерь меньше.
Почему я такой хитрый?
Потому что не избегаю никакой сложности в толковании произведений искусства, неприкладного в первую очередь (когда автор «сказал» нам ЧТО-ТО, словами невыразимое). Ежедневная тренировка ума.
Вот спросите меня, какая для толкования главная деталь «Чёрного квадрата» Малевича, и я отвечу: соотношение величин квадрата и холста, на котором он написан. Квадрат не слишком большой, и не слишком маленький. Он такой, что внушает каждому здравомыслящему, что им что-то зарисовано. – Вся прежняя живопись. Предметов. (Квадрат не предмет.)
(Это объясняет, почему Малевич, пишут свидетели, так сильно взволновался, когда зарисовал то, что на холсте было до того. Сознание не участвовало в этом акте. И это в том числе поразило Малевича. Потому что его сознательный идеал был анархия, строй без центральной власти, который и в самом деле наступит, когда наступит коммунизм. Получалось, что он написал нечто, выражающее не то, что было его сознательным идеалом. Зарисовал он, правда, тоже супрематическую картину – какие-то геометрические фигуры, как рентген и микроскоп показали.
Но от них можно было легко мысленно отделаться: нарисовано-то бы было что-то всё же, что и всегда, вообще говоря, бывало нарисованным. И вот это «всё и всегда» оказалось отвергнутым. Причём более радикально, чем отвергались вещи геометрическими фигурами {они ж не вещи, не предметы} его же супрематизма. – Было отчего взволноваться. А тут ещё эта непроизвольность, словно Бог вдохновил. То есть, чёрный-то цвет происхождением был от чёрного флага анархистов с 1880 года, то есть – от сознания ещё, не от Бога. Но… На него непосредственно дохнуло принципиально недостижимым метафизическим иномирием, тогда ещё ницшеанством никем не называемым.)
Согласитесь, что введение подсознательного идеала наряду с осознаваемым здорово усложняет картину духовной жизни Малевича.
Я клюнул на название рассказа – «Чёрный квадрат» Андрея Мансурова, ибо так случилось, что чуть не вчера я впервые наткнулся (и об этом написал – см. тут) на слова авторитетных авторов о художественном смысле супрематизма Казимира Малевича, как-то перекликающиеся с тем, что писал об этом супрематизме прежде я, очень переживая, что выгляжу открывателем, не имея никакого статуса в искусствоведении. Я и в литературоведении не имею никакого статуса, а упомянутый рассказ – литература, и моё изобретение велосипеда о супрематизме Малевича к разбору рассказа не имеет никакого отношения. А у меня привычка: писать статью о литературном произведении синхронно с его чтением. Но то отказалось таким коротким и для меня увлекательным (из-за этого изобретения велосипеда), что рассказ я прочёл одним духом. И теперь пишу разбор вдогонку. По принципу: прочёл – откликнулся.
Увлечённость для меня плохой признак: обычно увлекательная вещь является результатом замысла сознания, а не вдохновения. Вдохновение же лично я считаю рождённым подсознательным идеалом автора. Что большая редкость в литературе. Это –неприкладное искусство (выражено ЧТО-ТО, словами невыразимое). Большинство вещей в литературе оказываются произведениями иного, прикладного искусства. Их обслуживает энтузиазм усиления переживания, связанного с экстраординарным замыслом сознания. В неприкладном – недопонятноть, в прикладном – понятность. В рассказе о таком сложном художнике, как Малевич, понятность особенно увлекает. Идеал тут – интеллектуальная ясность.
И она достигнута!
Если прав Вейдле с разделением искусства литературы на искусство слова и на искусство вымысла, то с первым тут ноль, а со вторым – блеск. Здорово выведена сверхценность вседозволенности и соответствие ей «Чёрного квадрата» Малевича.
И в чём талант в прикладном искусстве?
В том, что к замыслу сознания присоединяется подсознание (не то, когда идеал, а просто всё, что человек ни делает, он делает преимущественно нагружая подсознание, а не сознание), и чем более присоединено подсознание, тем легче любая часть произведения, оказывается работающей на идею целого.
Пример.
Вот зададимся вопросом, какой Малевич лучше выражает идею вседозволенности: умеющий здорово рисовать или не умеющий? – По-моему – умеющий. Такому ж трудней нарушать выученные правила, то есть казаться новым. Мансуров его таким и делает:
«Он же закончил академию художеств…».
То самое подсознание, что обеспечивает талант, приказывает сознанию не проверять, как там с реальностью. (В реальности в 1905 году в Московское училище живописи, ваяния и зодчества его не приняли, но он поселился в художественной коммуне в Лефортово. Здесь, в большом доме художника Курдюмова, жили около тридцати «коммунаров». У них он и учился. В 1906-м он снова подал документы в Московское училище, однако его снова не приняли. С 1907 до 1910 года Малевич работал в студии Ф. И. Рерберга в Москве. Вот тот таки учился в Академии художеств.)
В результате искусство вымысла у Мансурова торжествует.
Другой пример.
Зададимся теперь другим вопросом, какой парень лучше выражает идею вседозволенности: высококультурный или нет? – По-моему – нет. Такого ж ничто не сдерживает. Он может легко надсмеяться над высшими достижениями культуры. Мансуров его таким и делает:
«Её уже сотню лет превозносят до небес все, вот именно, критики! И всё, так сказать, прогрессивное человечество!».
Главное тут: «так сказать». Это прорезался голос тёмных в голосе мол-светлого персонажа. Тут опять в осознаваемое вмешался талант в виде того самого подсознательного. Замысел-то был – дать образец ясности мысли об умственной вседозволенности вокруг «Чёрного квадрата» Малевича. Для этого нужен светлый персонаж, решило сознание. А талант-подсознание вмешался и обозначил наплевательство на всё прогрессивное человечество, которое (в лице авторитетов из второй строки этой статьи) не зря-таки Малевича чтит. Не за вседозволенность. (За что – тут не место раскрывать.)
Можно возразить, что это был не голос тёмных в голосе светлых, а голос автора в голосе темноватого персонажа. Потому, мол, ирония сквозит и в низменной практичности подруги парня.
Ну что ж, можно согласиться. Мансуров на самом деле постмодернист, в смысле пофигист. Нет, мол, ничего не свете, достойного быть в ранге идеала: ни низменная практичность, ни пафос вседозволенности, ни интеллектуальная ясность плетения мыслей, ни всесилие прогресса. Всё – достойно только насмешки. Потому он, зная, что Малевич в Академии художеств не учился, заставляет персонажа сказать обратное. Зная, что прогрессивное человечество – не шутка, осмеивает это обособленным оборотом персонажа. Зная, что Малевичу иные в заслугу вменяют новизну, от имени персонажа, опять, доводит новизну до, фактически, абсурда (мол, принципиально всё возможно).
Только вот не ясно – особенно про последнюю насмешку – довёл ли Мансуров свою выдумку до степени самовнушения, вполне ли осознаёт своё тотальное насмешничество.
Если не довёл и не вполне осознаёт, то это у него произведение неприкладного искусства. И подсознательный идеал его – отсутствие идеалов.
Вот последнее и есть та писаная торба, с которой я всюду ношусь: ищу, есть или нет подсознательный идеал у автора произведения имярек. И хочу найти. И нахожу. А в действительности Мансуров, может, просто развлекаловку сочинил без никаких претензий на глубину.
23 ноября 2022 г.