ЧАСТЬ 1
Мой мир перестал быть прежним с тех пор, как умерла моя бабушка. Помню, как в один из выходных дней (кажется, это была суббота) я по обыкновению пошел проверить свой почтовый ящик. Выйдя из своей квартиры в одном зеленом халате, трусах и тапках, я шаркающими шагами направился вниз по лестнице. Солнечные лучи ярко били в будто бы слюдяные окна на лестничных пролетах. Стойкий запах сигарет в подъезде не смущал меня и даже бодрил, поскольку я сам был большим любителем покурить (за что постоянно себя ругаю), поэтому в моей квартире пахло примерно также. Да и за три года проживания здесь этот запах стал каким-то родным, а в сочетании с таким ярким солнцем дарил некий уют, что ли. Люди, не жившие в таких домах, вряд ли поймут это «хрущевскую романтику», если так вообще можно выразиться. Но да это детали. Спустившись, я первым делом вставил ключ с самодельной биркой в немного проржавевший замок общего почтового ящика. Металлическая дверца с небрежно накаляканой красной цифрой «25» со скрипом отворилась, издав эхом противный лязг, разнесшийся тот час по площадке. В тот момент я и подумать не мог, что через каких-то несколько мгновений моя жизнь перевернется… Ржавое нутро почтовой ячейки хранило в себе письмо… письмо о смерти моей бабушки…
Кинув ключ в карман халата, я разорвал конверт, попутно извлекая желтовато-розовую, ровно сложенную бумажку. Развернув ее, я обомлел… Там значилось: «Чистякова Галина Юрьевна, исполнилось 73 года, умерла 08.06.2016….» Дальше я не смог прочесть ни слова… ноги подкосились, в глазах помутнело…. КАК?! ПОЧЕМУ?!... Мысли бешеной каруселью кружили голову, вызывая неприятную тяжесть в желудке и тошноту… строчки поплыли, а руки задрожали. Моя прежняя сонливость и безмятежная радость улетучились в момент, передав эстафету адреналиновой интоксикации и последовавшей за ней отрешенности. На ватных ногах я еле доковылял до своей квартиры и кое-как добрался до дивана…
Я раз за разом перечитывал те ужасные строчки, глупо надеясь на то, что мне это лишь показалось. Я вертел в руках конверт, буквально буравя бумагу взглядом, вчитываясь в адрес и получателя… Напрасно… ошибки быть не могло…синими чернилами отчетливо были написаны мои данные… И сколько бы я не перечитывал – ничего не менялось…
На глазах навернулись слезы…в горле запершило… Весь мир в одночасье потерял краски, став каким-то тусклым и уже ставшей чугунной голове начали крутиться воспоминания из детства. Вот мы с бабулей ложимся спать: она читает мне сказку, через закрытые синие шторки мирно льется блеклый лунный свет, тусклая лампадка оранжевым светом освещает часть ее лица, выделяя каждую морщинку… но каждая из них была такой родной… такой… нежной… Голос бабушки, мягкий и мелодичный, подобно тихой музыкальной шкатулке, убаюкивал, дарил спокойствие и умиротворение… я кутаюсь в плед, который приятно покалывает тело…
А вот мы с утра идем в хлев к коровам. По мокрой тропинке за домом мы двигаемся прямиком к нему. На улице еще немного холодно, солнце только поднялось из-за леса, который стоял в легкой сиреневой дымке. Вот уже явственно ощущается тот прелый теплый запах. Скрип деревянной двери - и меня буквально обдает теплом изнутри. Бабушка ловкими движениями начинает по очереди доить коров, а я, завороженный этим зрелищем, стою и наблюдаю. Слышу пение птиц, хруст сена, фырчание и чавканье коров… И все это на фоне шума леса, который просыпается, набирается сил…
Воспоминания резко переносят меня на речку. В ней я бегал купаться по вечерам. Темно-коричневая вода, будто кофе без молока, ясно предстает моему взору. Вот заросли камышей слева, вот деревянная низенькая баня справа…все как наяву… Даже растрескавшийся и позеленевший от времени плот, на который бабушка ходила стирать, - и тот был здесь!..
Я как будто прожил жизнь заново, увидел самые яркие моменты моих встреч с бабушкой…заново ощутил запах ее пирожков, парного молока… Посетил все знакомые места…заново ощутил их запахи, которые так отчетливо отложились в моей памяти…
Из сна меня вырвал неожиданный телефонный звонок. Я нервно дернулся, резко открыв глаза. Наваждение как рукой сняло. В серой темноте спросонья найти телефон было не так-то просто. В глазах странно и неприятно рябило. Вытерев слезы с щек и потянувшись, я взял трубку и нажал «Принять вызов». На том конце дрожал голос матери…
На меня опять нахлынули эмоции…Глаза, уже уставшие плакать, лишь жалко выдавливали крохотные капли, в то время как на той стороне телефона у мамы начиналась истерика…Я битый час старался ее успокоить, и через минут 40 у меня это вроде как получилось… Всхлипывая и тяжело дыша, она просила меня съездить в деревню и попрощаться с бабушкой. Я возражать не стал. Пожелав друг другу спокойной ночи, мы завершили разговор, прекрасно понимая, что спокойной ночи что у меня, что у мамы никак не предвидится. Я снова лег в мутных сумерках на диван. Голова трещала…тело обмякло… Завтра же и поеду!
На следующий день я проснулся в таком же убитом и опустошенном состоянии, как и вчера вечером. За окном было пасмурно, как и у меня на душе Наскоро позавтракав бутербродами с кофе, я собрал все необходимое для двухдневной поездки, при этом сделав себе еще несколько бутербродов в дорогу, так как путь предстоял неблизкий. Загрузив провизию в спортивную сумку, одевшись и заперев квартиру, я спустился во двор…
Там меня ждала моя «Стрела» - старая, но резвая изумрудная «Девятка», которую в свое время мне отдал отец. Эта машина на первых порах была предметом моего обожания, поэтому мы с друзьями безвылазно сидели дни напролет в гараже, перебирая ее на винтики и всячески обустраивая. На выходе получилась настоящая красавица и по совместительству гоночный болид. Заводской салон мы заменили на полудерматиновый, что считалось в наших кругах непозволительной роскошью. Та же участь постигла и педали с рулем, замененных на гоночные их версии «Спарко». Двигатель был тоже перелопачен, в результате чего мощность его была увеличена на 40 лошадиных сил. Про диски, динамики и выхлопную систему, я думаю, не нужно рассказывать – без этих наворотов было никак не обойтись.
Положив сумку на заднее сиденье, я отправился в путь. «Стрела» послушно завелась и покатилась по мокрому от росы двору, блестя своим мокрым капотом. Под шинами скрипели камушки. Выехав со двора в город, а уже оттуда на трассу, я направил автомобиль по направлению к деревне.
Через 2 часа асфальт закончился – на смену ему пришла грунтовка, которая просто изобиловала ямами всех форм и размеров. Казалось, что эта дорога была специально создана для того, чтобы корежить автомобили, которые по ней проезжают. Мне было действительно страшно за свою машину: я боялся потерять свою выхлопную трубу и раскрошить в пыль амортизаторы. Мало того, что дорога и так была ужасная, так еще и ночной дождь, по-видимому, размыл ее еще сильней, сделав похожей на глиняный кисель. Кое-как плетясь 10 км/ч, я наконец-то увидел на развилке поросший ржавый знак «Борисовка». Значит, я был на верном пути. Машина, входя в поворот, взревела и, буксуя, подняла снопы грязи. Проехав еще несколько сотен метров, я таки добрался до места назначения…
Деревня со времен моего детства мало чем изменилась: те же дома, те же сараи на тех же местах. Даже почти все люди остались прежними – разве что, постарели. Я припарковал «Стрелу» у дома моей бабушки, что находился на окраине деревни. Выйдя из автомобиля, я на секунду поймал себя на сильнейшем чувстве дежавю. Все вокруг мне напомнило детство: и баня, и та самая речка, сам дом и тропинка… На короткое время я вновь ощутил на лице теплое июльское солнце и радостные крики моих друзей… Но открыв глаза, я понял, что это лишь мои фантазии. Реальность по-прежнему оставалась такой же серой и унылой… без бабушки это место стало пустым… холодным… чужим…
Недолго думая, я решил зайти во двор. Калитка, уже много лет не смазывавшаяся и потемневшая, все так же встречала меня скрипом. Однако скрип был уже не радостный, а монотонный, неживой. Я поднялся на крыльцо, в душе искренне надеясь, что вот-вот сейчас ко мне выйдет моя бабушка – живая и здоровая. Обнимет меня, как в детстве, отведет за стол, нальет молока, накормит и начнет рассказывать разные чудные истории… Ах, если бы все так и было…
Меня встречало унылое потускневшее крыльцо. Окна дома были не менее потускневшими. Сразу стало не по себе. От некогда родного места уже не исходило былого тепла. Я толкнул дверь, та поддалась. Странно. Разве она не должна быть закрыта? Из любопытства я сделал шаг внутрь…
Дом изнутри был тоже лишен красок, как и снаружи. Сквозь пыльные окна пробивался рассеянный белый свет. В помещениях гулял могильный холод. Печка уже давно не топилась. Было пустынно. Я начал обходить комнату за комнатой, вещи и интерьер которых навеивали мне воспоминания о тех далеких беззаботных днях, когда я, будучи мальчишкой, резвился в этих местах… Замечтавшись, я и не заметил, как сел на бабушкину кровать. И лишь я коснулся застеленного покрывала, меня будто ударило током. Вокруг шеи словно затянулась петля! Диким удушьем сковало все мое тело! В глазах стало темнеть! Я попытался встать, но на шею и плечи как будто повесили мешков по пять цемента! От безысходности я стал кричать, но вместо крика вырывался сдавленное сипение! Кое-как мне удалось слезть с этой злополучной кровати! Я упал на пол со страшнейшей отдышкой… Поднявшись на немеющие ноги, я стремглав кинулся из этого дома, не переставая кричать, часто дыша и кашляя…
В два прыжка я очутился во дворе, чуть не свалившись с крыльца в грязь! В этот момент по дороге, болтая, шли две старушки. Завидев меня, выскочившего из пустого дома, они в один голос заверещали «Вор!». На их крики сбежались и соседи. Некоторые даже выскочили с вилами и лопатами. Вся эта братия мгновенно окружила меня, грозно поинтересовались, кто я такой и что я делал в доме усопшей. Я трясущимся голосом объяснил им, что я внук Галины Юрьевны. Жители тут же сменили гнев на милость, опустив выставленные до этого момента вилы и палки. Некоторые из них сняли шапки с платками и прижали их к груди. Женщины наперебой стали выражать мне сочувствие и соболезнования, плача и обнимая, а мужики стояли, молча понурив головы…
Затем они сказали, чтобы я шел за ними. Мы пошли вдоль главной деревенской улицы, минуя дом сельского главы, потом повернули на вытоптанную местными тропинку, и чем дальше мы шли, тем яснее мне становилось, куда именно меня ведут… Метрах в двухстах виднелось небольшое кладбище…
Подойдя вплотную к кладбищенским воротам, двое мужиков открыли их, пропуская меня вперед. Я прошел за ворота. Грязь хлюпала под ногами, заставляя их вязнуть. За моей спиной слышались шепот, всхлипы и плач…
Мой взгляд невольно упал на могилу слева. Она была относительно свежая: на это указывала довольно темная земля и следы вокруг нее, которые были заполнены дождевой водой… Я, дрожа всем телом, подошел к могиле… С портрета на мокром камне на меня теплым взглядом смотрела бабушка и улыбалась… Внутри меня все сжалось… На глазах выступили слезы а, из груди вырвался сдавленный свист, переходящий на всхлип… Я сел рядом прямо в грязь, обнимая трясущимися руками надгробие… Жители деревни все это время стояли поодаль и тоже плакали… Сжимая в руках землю, я умолял бабушку вернуться ко мне! Взывал к справедливости… но ответом мне был лишь шелест листвы и шум капель накрапывающего дождя…
Спустя примерно час, меня, изнеможенного, грязного, трясущегося, отнесли в дом. Там я попросил оставить меня… Никто перечить не стал: все удалились, оставив меня наедине с горем, тишиной и отчаянием… Найдя в себе силы лишь на то, чтобы переодеться, я лег обратно на диван, куда меня любезно уложили… Усталое и перенапряженное сознание давало понять, что бодрствовать мне осталось недолго… И как только я об этом подумал, сразу же провалился в тревожный сон…
Раскат грома вырвал меня из сна. Вздрогнув, я попытался прийти в себя. По всей видимости, началась сильная гроза. Дождь уже вовсю барабанил по крыше и окнам. Я лежал с закрытыми глазами… голова немного кружилась… сознание до сих пор находилось где-то далеко…
ООХ…. Донеслось короткое из соседней комнаты…
ЧТО?! ЧТО ЭТО?! Я моментально проснулся и стал напряженно вслушиваться… Дыхание и сердцебиение участилось, а в голове запульсировало, будто по ней ударили молотом! Я пытался себя убедить, что это мне показалось спросонья! Что это всего лишь дурацкая игра воображения!.. Я продолжал слушать, но ничего не мог различить, кроме звона в ушах и шума дождя. Несколько минут гробовой тишины все же убедили меня в том, что это была лишь игра моего воспаленного воображения. Я снова прикрыл глаза…
ОООООХХХ… Еще более протяжно и жалобно донеслось из…спальни…бабушкиной спальни…
Я подскочил! Сердце стало колотиться с бешеной скоростью, намереваясь вырываться из груди: на этот раз мне точно не показалось!!! Мысли летели одна за другой и никак не хотели упорядочиваться…
Чу! Скрип…пружин…как на бабушкиной кровати…
В голове, как назло, сразу вспомнилось происшествие прошлого дня… Этого не может быть… Что там происходит?...