И Цезаря плохой конец
О многом говорит.
Был Юлий Цезарь храбр и смел,
И вот, смотрите, он убит.
Он высшей власти захотел,
И он вкусил ее сполна
В пьесе Бертольда Брехта «Мамаша Кураж и её дети» старший сын Анны Фирлинг Эйлиф, уйдя на войну, совершает «подвиг»: хитростью и обманом он отбивает у фермеров 20 голов скота, изрубив при этом четверых. Храбрость превращается в жестокость, но за это капитан награждает Эйлифа.
Полковой священник восклицает:
- Во время войны его за это превозносили, он сидел по правую руку от командующего. Тогда это считалось смелостью!
Однако, то что было простительно в военное время, в мирное уже запрещено. Но Эйлиф этого не понимает и, после заключения перемирия, продолжает грабить и убивать. Жизнь его ничуть не изменилась, ведь он «и до этого ничего другого не делал». Теперь отнять у крестьянина скотину не считается смелостью, скорее глупость, однако Эйлиф огрызается:
- Если бы я был глупый, я давно бы умер с голоду, слышишь ты, умник ....
В результате его казнят как обыкновенного разбойника; судьба человека сломана.
Наёмная армия сильно напугала правителей даже не мародёрством и грабежом мирного населения во время Тридцатилетней войны, сколько своим бездействием по её окончании. Оказалось, что заставить солдат разойтись по домам просто так, после стольких лет бойни – задача не из лёгких. Уже выросло целое поколение людей, которые просто не мыслили себя без войны – она стали их уделом и смыслом жизни.
С ростом армий разбухал и огромный конгломерат маркитантов и прочего народа, таскавшегося за обозом; их масса росла быстрее армии. Прежний расчёт, предполагавший по одному мужчине и мальчику на побегушках на солдата, уже никуда не годился, и теперь за войсками тянулся шлейф из женщин, детей, слуг и разного отребья, которых было больше солдат раза в три или даже в пять. Разумеется, что это громадная толпа имела собственные интересы и проявляла зачатки классового сознания.
Традиционно считается, что Тридцатилетнюю войну 1618 – 1648 годов завершил Вестфальский мир, который включал в себя два мирных соглашения — Мюнстерское и Оснабрюкское, подписанных, соответственно, 15-го мая и 24-го октября 1648 года.
Однако многие вопросы, обсуждаемые сторонами, так и остались без ответа, поэтому в апреле 1649 года представители воюющих держав снова собрались на очередной конгресс, на этот раз в Нюрнберге. На повестке дня, в частности, стояли вопросы демобилизации и вывода войск с оккупированных территорий.
****
В связи с тем, что итог переговоров поначалу не был ясен, ни одна из воюющих сторон не пошла на роспуск армии наёмников, ожидая окончательного решения. К тому же ни у кого не было уверенности, что перемирие не сорвется, как уже неоднократно было в истории Тридцатилетней войны.
Главная проблема заключалась в роспуске разношёрстной шведской армии, которая за время конфликта разрослась до невероятных размеров в 100 тысяч человек, в основном немцев, которые существовали только за счёт войны. Кроме того, в войсках шведского короля служили чешские и австрийские протестанты, изгнанные Габсбургами. Они воспринимали перемирие как предательство их идеалов, из-за которых они лишились родины. Необходимо было предложить этой армии отступные, которые её устроили бы.
Главе имперской дипломатии фельдмаршалу Оттавио Пикколомини также была поставлена задачу избавиться от армии, в которой также насчитывалось до 200 тысяч солдат вместе с обозом и женщинами, которые также не мыслили себя без войны.
Французская же армия таких проблем не имела, поскольку была более менее однородна по своему национальному составу.
Никто из участников переговорного процесса не мог предложить план обустройства демобилизованных солдат в мирной жизни. При этом каждая из сторон осознавала несколько опасностей в сложившейся ситуации.
Во-первых, любая из воюющих сторон в случае неудовольствия итогами переговоров сможет в любой момент возобновить боевые действия. Во-вторых, сами солдаты могли взбунтоваться, желая продолжить прежний образ жизни и тем самым превратиться в гигантские банды, которым будет некому противостоять.
Заканчивалась не только жизнь солдата, но и жизнь со свободными нравственными понятиями военных лет.
В результате, наступил цугцванг. Ни одна из сторон не готова была распустить армию, но и содержать ее в условиях мира было невозможно — мародёрство было запрещено. В этой ситуации шведская сторона стала настаивать, чтобы Вена выплатила контрибуцию, за счет которой удастся выдать жалование солдатам и провести частичную демобилизацию. Назначенный по настоянию шведской королевы Кристины 17-го февраля 1647 года Главнокомандующим армией принц Пфальц-Клебургский Карл Густав (будущий король Швеции Карл X) успешно справился с задачей по оптимизации численности армии: он уволил лишних офицеров и объединил неполные роты, полки, подозревавшиеся в мятежности, рассредоточил по разным гарнизонам, а когда бунт все-таки произошел, безжалостно подавил его.
Но это было лишь решением части проблемы. Бесприютных солдат было так много, что не все могли найти себе хозяина. Обозлённые офицеры и солдаты хотели сами устраивать свою судьбу. В бега ударялись целые роты – они нанимались к англичанам, французам, испанцам, венецианцам и даже к царю России. По ходу в войсках возникла иная проблема, в армии появилось мародёрство особого рода - «обнищавшие» соединения нападали на воинские части, где выплаты продолжали осуществляться регулярно. Разбойничьи банды умудрялись совершать налёты на части для перехвата жалования, которое высылалось командирами в определённые дни.
Чтобы предотвратить скатывание к очередному витку конфликта, правители с обеих сторон начали раздавать земли солдатам, чтобы те «превратились» в крестьян. Но эта тактика дала определённые результаты лишь в Баварии, Гессене и Пфальце.
****
Поначалу Швеция запросила 20 миллионов талеров, но после продолжительных торгов согласилась принять в качестве компенсации сумму в 4 раза меньше (1,8 миллиона наличными, 1,2 миллиона - ассигнациями, а оставшиеся 2 миллиона - рассрочкой в течение двух лет). Эта огромная контрибуция вызвала взрыв недовольства по всей Германии, как только сумма была оглашена. Весть о её выплате была воспринята католиками с негодованием. Начались брожения. В Страсбурге народ едва не взбунтовался, а в епископство Льеж Карлу Густаву пришлось послать войска для того, чтобы изымать деньги.
Огромная контрибуция была собрана лишь с помощью швейцарских и немецких банков.
30-го сентября 1649 года шведские войска оставили район Праги, а к концу того же года покинули всю Чехию. Моравия и Силезия были ими очищены в следующем году, и по этому случаю Император велел отслужить 24-го июля 1650 года во всех церквах «Te Deum». Наступил мир.
Однако, шведы не решались убрать свои гарнизоны из Германии ещё целых 5 лет, вплоть до мая 1654 года.