Василий Рождественский мог бы продолжить династию провинциальных священников, в этом полностью соответствуя своей фамилии и происхождению. Он родился в 1884 году в Туле в семье протоиерея Василия Александровича Рождественского и его супруги Марии Дмитриевны, которые вырастили одиннадцать детей. Глава семьи был занят не только службой в приходе, но состоял членом многочисленных епархиальных комиссий, отличился в делах народного образования, занимался духовным попечительством и преподаванием. Младший сын Василий, как и большинство его братьев и сестер, учился в Тульском духовном училище, но не закончил его, поступив в 1900-м в Московское училище живописи, ваяния и зодчества.
Его брат Николай в том же году поступил в Московский университет, откуда был в 1901-м исключен за участие в недозволенной сходке в зале университета, а еще через год за новое участие в студенческой сходке был подвергнут шестимесячному заключению в Бутырской тюрьме. Вернувшись в 1903-м в родную Тулу, Николай начал сотрудничать с местным комитетом РСДРП. Его политические взгляды разделяли сестры Анна и Александра. Все они втроем участвовали в первой тульской политической демонстрации осенью 1903 года, за что были осуждены и отбывали разные сроки тюремного заключения, небольшой срок получил также брат Митрофан, помогавший своим сестрам и брату скрывать улики участия в подпольном большевистском движении. Всех Рождественских обвиняли в «в принадлежности к тайному обществу с противоправительственными целями, составлении, хранении и распространении преступных прокламаций», а также «в организации и участии в уличной демонстрации».
Влияние Николая, судя по всему, было определяющим для младших братьев и сестер, к тому же семья уже давно жила без отца, скончавшегося в 1897-м. В связи с революционными событиями 1905 года училище, в котором Василий перешел на художественное отделение и только начал заниматься живописью, было закрыто. Студент уехал в родную Тулу, где (что неудивительно) участвовал в нелегальной деятельности РСДРП, один из ярких эпизодов которой попал на страницы его воспоминаний.
Вместе с несколькими товарищами Рождественский скрытно едет за город испытывать самодельную бомбу, которая не детонирует. Один из приезжих «специалистов», химик Наташа хочет возместить неудачу встречей с Львом Толстым, благо его имение неподалеку. Вынув из снаряда ударник, и завернув бомбу в плед, все отправляются в толстовскую усадьбу, где накоротке общаются с властителем умов, совершенно далеким от каких-либо революционных идей и уезжают обратно в город. Очевидно, что все Рождественские находились под наблюдением тульской полиции и скоро Василий стал пятым членом этой семьи, кто отбывал тюремное наказание за свои действия и убеждения. Избегая каких-либо подробностей, позже он напишет: «Поплатившись за свое свободолюбие лишением свободы, отсидев за тюремной решеткой, я снова обратился к любимому искусству, продолжая занятия в Училище живописи».
В 1906 году Рождественский сблизился с группой студентов, которые были увлечены новейшими направлениями живописи. Среди них были его будущие товарищи по «Бубновому Валету» М. Ларионов, А. Куприн и Р. Фальк. Знакомство с новациями происходило по репродукциям в изданиях и журналах в библиотеке Училища и по оригиналам в открытом для посетителей собрании галереи С. Щукина и в коллекции И. Морозова. Характер Рождественского с юности не позволял ему замыкаться в собственном кругу художественных и личных интересов, он остро чувствовал социальную несправедливость и готов был отстаивать ее даже в одиночку. Пример проявления таких качеств его характера – конфликт вокруг ухода В. Серова из Училища. В класс, руководимый Серовым, был назначен Л. Пастернак, встреченный коллективным протестом учащихся, переставших посещать занятия. На общем собрании Рождественский, будучи в меньшинстве, «возражал против таких решительных мер, говоря, что до окончания мастерской остается месяц-два и за такой короткий срок нельзя ничему научиться у Серова или же разучиться у Пастернака». Совет объявляет виновниками конфликта «левых» студентов и исключает из Училища Ларионова, Куприна, Фалька и заодно Рождественского – единственного из них, кто остался при своем мнении и готов был доучиваться у Пастернака.
Летом 1910-го вчерашнего студента призывают в армию вольноопределяющимся, в лагерях под Можайском он встречается с другим прапорщиком – художником П. Кончаловским, между ними завязывается дружба. Формат прохождения службы позволяет Рождественскому отлучаться на побывки в Москву, где в октябре 1911 года в прессе П. Кончаловский, И. Машков, В. Куприн официально объявляют о регистрации объединения и организации второй выставки общества «Бубновый валет». Рождественский является одним из четырех членов-учредителей общества, само название которого ему кажется неудачным: оно «было обусловлено поверхностным темпераментом некоторых организаторов», а «наши поиски в живописи серьезны». Рождественский отбывает, как тогда говорили, воинскую повинность, но успевает появляться и в пространстве искусства: много общается с Кончаловским, посещает Щукинскую галерею, встречается с В. Суриковым, участвует в выставке «Мира искусства» в 1911-м.
Сохранилась фотография того времени, где, во время одной из своих увольнительных, Рождественский позирует в центре группы «Бубновых Валетов». Он выделяется не только военной формой и загаром, но своей устойчивой, почти боксерской постановкой корпуса и прямым взглядом в кадр. На художника, особенно в контрасте с полубогемными своими товарищами, он совершенно не похож.
Продолжение здесь
