Маралбег, как я упоминал в прошлых заметках, был зажиточным крестьянином с отарами овец, собственной землёй в Цоре и в горах, человек тонкий, язвительный, ироничный и острый на язык, у которого на все случаи жизни были свои словечки и присказки. Многие из них стали крылатыми выражениями в Джурмуте. Одно из таких выражений: «Къаралал рехьрабгу ХIажимурад гIадин тархъила» (боится, как Хаджимурад карахцев). Так говорят, когда человек боится непонятно чего. Что за Хаджимурад, какие ещё карахцы, как мог легендарный, самый известный в горах Хаджимурад Хунзахский, которому неведомо было такое чувство как страх, бояться кого-либо? И об этом ли Хаджимураде речь, вы поймёте чуть позже. Маралбег занимался торговлей и поехал в Карах за баранами, чтобы продать их вместе со своей отарой в Кахетии или в Белоканах. С утра оседлал Маралбег своего иноходца вороного цвета по кличке Хаджимурад, надел красивую черкеску, оружие в серебре, сел на коня и направился в Карах. Было цветущее лето и ясный солнечный день. Ближе к концу дня он через Нукатльский перевал спустился к реке Кара-Койсу и держал путь в сторону Гочоба. От речки по узкой тропинке поднялся на гору, конь шёл быстрой иноходью в сторону аула. Но, когда после очередного поворота открылась ровная дорога, конь прервал быстрый ход и встал как вкопанный, затем фыркнул и прыгнул с тропинки вниз по крутому склону. Маралбег упал и полетел кувырком в овраг. За ним так же кувырком летел конь. Приземлившись, Хаджимурад минутку полежал, фыркнул, заржал и встал на ноги. С крутого склона вниз к коню и всаднику бежали женщины узнать, целы ли оба. Маралбег встал, шагнул навстречу, поблагодарил их за заботу, сказал, что жив и доберётся сам до Гочоба. Тогда-то он и понял, что конь на быстром ходу, вывернув из-за поворота, неожиданно увидел прямо перед собой женщин, что косили траву. Их-то он и испугался. Маралбег поправил седло, себя привёл в порядок и направился в сторону Гочоба. Когда вошёл в село, было предзакатное время, вершины дальних гор были залиты последними лучами солнца. Решил прямиком направиться не к своему кунаку, а на аульский годекан, где все собираются вечером для беседы. Там удобнее будет поговорить с гочобцами о делах, да и по гочобцам он соскучился. Тут его все знали, сам тоже многих знал. Привязал коня к столбу недалеко от джамаата и подошёл:
— Асаламу гIалайкум, гьочосел! — обратился Маралбег к гочобцам.
— ВагIалайкум салам, Маралбег,— сказали гочобцы и встали поздороваться с гостем.
— Ты откуда? С Цора путь держишь или с Джурмута? Как там омур-кьаналал (джурмутовцы и тлянадинцы), что увидел интересного? — спросил один из друзей. Маралбег осмотрел карахцев и сказал:
— Видеть-то я много что видел. Обскакал на моём Хаджимураде и Гуржистан, и Азербайджан, и аулы Дагестана, но я таких мужественных людей, как в Карахе, нигде не встретил. Джамаат замолк от неожиданного ответа, знакомые Маралбега, почувствовав его иронию и какой-то подвох в словах, улыбаясь, спросили: в чём же это выражается, почему именно сегодня ты расщедрился на добрые слова в адрес карахцев?
— Как это, в чём? Вот эти женщины на сенокосе ваши?
— А чьи женщины могут быть там, кроме наших? — ответил кунак Маралбега.
— Они настолько страшные, что мой ХIажимурад, который не боялся ни в Гуржистане, ни в Дагестане ничего и никого, как увидел карахских женщин, со страху бросил меня и себя с высоты, чуть не разбились мы вдвоём. Вы очень мужественные люди, если к этим женщинам без оружия ночью можете подойти, — сказал Маралбег. Весь карахский годекан взорвался от хохота и начал бросать друг другу колкости. «От вида твоей жены прыгнул Хаджимурад в пропасть»,— говорил один. Другой отвечал: «Если бы твоя там оказалась, ни конь, ни всадник живьём не добрались бы до аула». В общем, весёлые и дружелюбные карахцы с пониманием приняли шутку Маралбега. — А в жизни его этот юмор и колкости как выручали, так и много неприятностей принесли. Таков был характер человека,— говорит мой отец.
— Когда он был уже в преклонном возрасте, из-за его языка произошло убийство. Родственники убитого хотели отомстить, шли зимой за кровником в горы через перевал, попали в снежную лавину и умерли. Его единственный сын Маралил ГIали тоже очень приятной внешности, меткий стрелок и отчаянный храбрец, был убит в расцвете лет в Цорском лесу. Ему устроили засаду и выстрелили в спину. Говорят, тоже был на язык не очень хорош. Может, это было причиной его ранней смерти. Хотя кто знает, говорят ведь, что всё предначертано. А какова наша роль в предопределённой судьбе — это большой и сложный вопрос.
