Когда Арта увидела расписную дверь на противоположном конце площади, то поняла, что больше не может идти.
Из расколотого неба падала черная пыль, а мгла над пустошью отдавала красным цветом, словно пропитанная кровью. Из песка виднелись руины домов и обломки боевой техники. Девушка не узнавала ни символов, ни флагов – словно в одно место сбросили остовы сразу всех войн, что вело человечество.
Арта шла по привычке, с тех пор как дезертировала из-под Орьграда. Сначала – спасаясь от своих. Потом – от чужих, видевших в ней солдата вражеской армии. Затем – снова от своих, когда до далекой родины долетели слухи о дезертирстве. А в конце – когда раскололись небеса, и миру пришел конец – от самой себя.
Горячий воздух жег горло, живот крутило от голода. Когда она последний раз нормально ела? Во время осады Орьграда, скудный солдатский паек? Или в казарме на учениях, где из нее, вчерашней школьницы, делали боевую единицу? Или же дома, за день до начала войны, когда все разговоры о сражениях умещались на страницах учебников истории?
Временами Арте казалось, что это все дурной сон, а ее просто сморило жарой. Иногда, что она все еще в казарме с приступом лихорадки. А порой, что никакой другой жизни не было, что все иллюзия, а воспоминания – результат голода, жажды и усталости.
Радио молчало. Оно погрузилось в тишину в тот день, когда применили «последнее оружие». И после этого все перемешалось, породив красную пустошь, расколотое небо и черную пыль.
Первое время Арта Галиева, младший лейтенант армии Центрального Конгломерата, не верила, что осталось одна. Так бывает только в фантастике, что писали на севере: последний человек, атомная бомба, конец света. В школе говорили, что северяне так пишут из-за особенностей своей религии. Дескать, верят в армагеддон и заранее к нему готовятся. А мы – люди будущего, нас ждут рай и процветание.
Арта жалела только об одном – что так и не узнала, кто первый нажал на кнопку. Была ли это ее родина? Или вражеская Республика? Хотя какая, к шайтану, разница, если в результате обе превратились в пыль?
Девушка вылезла из убежища на крышу дома. Достала флягу. Пустая. Она уже не первый раз заглядывала в нее, надеясь, что там чудесным образом появится вода. Бесполезно. Это мертвый мир. В нем нет ни сухпайков, ни воды, ни лекарств, ни других людей. Здесь даже не осталось животных. За долгие дни она не встретила ни собак, ни кошек, ни даже крыс.
Раньше мысль о поедании крысятины вызывала тошноту, но после голода под Орьградом – когда стало понятно, что местные уничтожили всю провизию, чтобы уморить врага – крыса в понимании младшего лейтенанта не существующей более армии стала деликатесом.
Подул тяжелый ветер. Первое время он сводил с ума – Арта никак не могла понять, откуда он дует, пока не поняла, что его источник – трещины в небе. Вглядываясь ввысь, Арта различала очертания мозаики, будто небосвод был сложен из тысяч неподходящих друг другу кусков. В одной части резала глаз зимняя голубизна, а следом, за неровным краем, чернела ночь другого мира.
Арта покрутила пистолет в руке. Патронов осталось два. Раньше оружие вызывало у девушки трепет и гордость. Солдат. Воин. Почти герой.
Как чествовали матерей, чьи дети не вернулись с северной границы. Какие празднества закатывали на кладбищах. Конгломерат стоил того, чтобы за него умереть.
И Арта в это верила. Училась стрелять. Проходила боевую подготовку. Ей было не обязательно идти на фронт. Воинская повинность не касалась девчонок. Но у нее не было братьев, которые могли бы встать под ружье. И поэтому она записалась вместе со всем своим классом – не взяли только пару совсем непригодных к службе.
До следующей встречи выпускников не дожил никто. Кроме Арты, но упрямая Галиева из старого махалле пережила вообще всех.
Девушка вздрогнула, услышав щелкающие звуки. Потянулась за пистолетом.
Шестилапы.
Существа, похожие на смесь самых отвратительных чудовищ из ужастиков, бродили по мостовой в поисках добычи. Их жвала на длинных волчьих мордах щелкали подобно перезарядке оружия.
Трое. Если стрелять на поражение, можно избавиться от двоих. От третьего она попробует убежать по крышам.
А что потом? Может, надо просто покончить со всем этим кошмаром. Она все равно – труп. Измена, дезертирство и так стоили пули в затылок. Когда Арта покинула Орьград и скрылась в непролазном лесу, сорвав с себя знаки отличия, она уже была смертницей. Нет, не так. Она умерла в тот момент, когда пришла в призывной пункт с пачкой документов от врачей и медкомиссии.
«Я хочу умереть за Конгломерат. Я хочу покорить северных варваров и заставить их уважать наш флаг. Слава вождю и его мудрому учению».
Арта посмотрела на свои руки. Скольких она убила? Скольких ранила? Ей сказали стрелять – и она стреляла. Солдат. Воин. Герой. Войско Конгломерата оставляло за собой поля, усеянные телами, сожженные деревни и выжженные поля.
Простая тактика, знакомая с древности. Не можешь убедить – покори. Не можешь покорить – уничтожь. Не можешь выиграть – забери всех с собой.
Арта перевернулась на живот, вглядываясь в существ. Солдатский взгляд отмечал особенности чудовищ. Хитиновые спины. Шесть лап. Желтое пузо – слабое место.
Про Республику говорили, что там живут чудовища в человеческом обличии. Им промыли мозги, и они – угроза для всего мира. Их нужно приструнить. Покорить. Обуздать, принести им подлинные ценности. А если не получится, то убить. Арта представляла врагов такими же чудовищами, рыскающими по полям в поисках наживы.
Эта была ее ровесница. С такими же раскосыми глазами и черными волосами. Форма чуть темнее, а вместо берета – пилотка. Арта выстрелила, не раздумывая, и только потом увидела желтую полоску вместо знаков отличия – ополчение, нерегулярная армия.
– Первого человека сложно, – сказал потом командир, не намного старше самой Арты.
– Она не была военным. Это гражданские.
– На войне гражданских нет, – отрезал он. – Если они не сдались и не перешли на нашу сторону, то это враги. Тебя не должна мучить совесть, Арта Галиева.
…Чудовище подняло голову, принюхиваясь. Арта вжала голову в плечи. «Да чтобы ты подавился собственными кишками и съел собственно печень». Остальные существа повернулись и, синхронно двигая лапами, направились к ней.
В этом восточном городе все дома были пригнаны к друг другу, создавая на крышах параллельную улицу. Интересно, насколько хорошо шестилапы прыгают?
Арта, подавив желание сорваться на бег, дошла до края. Перешагнула узкую щель между стен и оказалась на соседнем доме. Интуиция подсказывала, что лучше бы снять сапоги и идти босиком, но мысль о том, чтобы коснуться натертыми до крови мозолями красного песка и черной пыли, приводила ее в ужас.
Шаг. Второй. Третий. Ступай аккуратно, как полагается женщине, а не солдату. Шагай так, словно тебя не существует, как призрак, живущий в верхней части дома. Существа вторили ее шагам, но несколькими метрами ниже. Они ориентировались только на слух. На северной границе среди медсестер ходили слухи о генетических монстрах, что Республика выводила в лабораториях. «Их кормят младенцами-отказниками» – слышала Арта, оказываясь невдалеке от палаток с красным шаныраком – крестом встроенном в круг. Тогда, в первый год, война все еще казалась приключением пополам с шансом сбежать из дома.
А потом случился Орьград. Холод, голод, болезни, убитые гражданские, город, решивший любой ценой утащить за собой вражеских солдат. Бегство. Непродуманное, отчаянное. Вглубь вражеской территории. По непроходимым болотам и черному лесу, где паутина веток не давала пробиться солнцу даже в самый жаркий день.
…Следующий дом отделяла трещина шириной метра в полтора. Арта бросила взгляд на чудовищ. Те замерли, вслушиваясь в тишину. Ветер, гудя в трубах, поднял песок в воздух, и над площадью образовалась красная дымка.
Расписная дверь сияла в двадцати метрах. Ноги жгло, и Арта живо представила, как будет снимать сапоги, отдирая ткань от присохшей крови.
«Вернешься домой – убьем собственными руками».
Еще до того, как сработало последнее оружие, Арта слушала радио. Невдалеке от фронтовой зоны ловили частоты Конгломерата, и однажды удалось поймать передачу из родного города. Семья Галиевых клеймлена позором и вынуждена уехать. Дочь-дезертир. Предательница. Изменница. Для Арты не было новостью, что ее приговорили к заочному расстрелу. Но почему-то казалось, что она сможет сделать полный круг и вернуться домой.
Ведь войны заканчиваются. Рано или поздно.
Слова звучали набатным колоколом: «Мы убьем ее, сами, если вернется. Она нам больше не дочь. Таких, как она, надо топить, как крыс, нам жаль, что мы не сделали этого раньше. А когда война закончится победой Конгломерата, Арту найдут. Никому не скрыться. Никто не уйдет безнаказанным. Так что думайте хорошенько, ребята в зеленой форме, прежде чем бежать».
Чудовище щелкнуло жвалами. Когти царапали гладкую стену. Второе существо попыталось в прыжке забраться на крышу, но тоже соскользнуло вниз, сшибив собрата с ног. Шестилапы заурчали и принялись рвать друг другу хитиновые спины. Скрежет когтей напоминал звук гвоздя, царапающего камень.
Арта разбежалась и перепрыгнула на соседнюю крышу. Не удержавшись на ногах, ударилась головой о кирпичную кладку. В глазах потемнело. Надо найти воду. Еда, лекарства, патроны – это все подождет. Сначала вода.
Не стреляй. Не стреляй. Не стреляй.
Та гражданская кричала на языке Конгломерата, но с сильным северным говором, отчего Арта сначала подумала, что та молится. И только когда девушка окончательно захлебнулась кровью, Арта поняла, что умирающая из последних сил выдавливала слова на языке врага.
Выжившее чудовище заскулило, и Арта увидела, что второй монстр рвет жвалами пузо собрата. Черные внутренности с мерзким звуком упали на красный песок.
Девушка попятилась, сжимая в руке пистолет. Два патрона. Как на необитаемом острове. Поохотиться не получится – зато сможешь застрелиться. Есть ли смысл оставаться в живых, если ты совсем одна в мире под расколотыми небесами?
Чудовище привстало на задние лапы, как кузнечик. Оно не допрыгнет. Бегают быстро, но когти скользят по белым стенам.
Шестилап оттолкнулся задней парой лап и, помогая себе средними, зацепился когтями за край крыши. «Черт, черт, черт. Чтоб ты сгнил заживо. Чтоб ты заразился черной чумой. Чтоб ты…»
Существо прыгнуло на Арту.
Раздался выстрел.
Пуля подбила существо в полете. Оно, заскулив как раненная собака, упало под ноги Арты. Густая кровь залила армейские сапоги.
Оно тоже хочет жить. Хочет жить так же, как и она, как те люди в осажденной крепости. Как та девушка.
Боевая подготовка. Призывной пункт. Казарма. Окопы. Осада. Дезертирство.
Шестилап подскочил и сшиб ее с ног. Пуля только вывела его из строя. Арта из последних сил пыталась не дать жвалам дотянуться до себя. С треском деревянный козырек подломился, и они вместе с существом кубарем покатились по пыльной мостовой.
Арта привстала, откашливаясь от пыли. Существо лежало на спине, забавно шевеля лапами. Оно было таким же нелепым, как младенец на военном параде в солдатской форме.
Расписная дверь была прямо перед ней. Арта прикоснулась к ручке и потянула на себя. И услышала отвратительный звук жвал. Третий шестилап. Он стоял на крыше, вглядываясь насекомообразными глазами в добычу.
Ждал.
Арта подняла руки вверх, жест инстинктивный и бесполезный. Это только в фильмах есть милость к сдавшимся.
«Не стреляй. Не стреляй. Не стреляй».
Чудовище изучало ее, но почему-то не прыгало. Патронов не осталось, но Арта все еще сжимала бесполезный пистолет в руке. Ну, прыгай. Давай. Ты тоже хочешь жить. Ну так живи. Чего ты ждешь.
Существо вздрогнуло всем телом. Подняло вверх волчью морду, вслушиваясь в тишину. Издал звук, похожий на стон раненого кота, а потом, быстро шевеля уродливыми лапами, скрылся в лабиринте улиц, заваленных красным песком.
Арта заперла дверь. Дом был такой же, как в ее детстве. Но пустой. Хозяева оставили его позади, будто растворившись в пространстве. Она огляделась по сторонам.
На кухне, под большим столом, стояли герметичные канистры с чистой водой. Прозрачные тары покрывала черная пыль.
Арта пила до изнеможения, пока желудок не начало выворачивать. А потом пила снова. И снова.
А потом она услышала скулеж.
Молодой пес, может, месяцев восемь от роду, тихо скулил заваленный обломками. Пол был исцарапан когтями.
Арта налила воды в миску и поднесла собаке. Та в один момент вылизал всю воду. Потом девушка обхватила пса за туловище и вытащила наружу. Тот залаял, а потом упал на спину, демонстрируя пузо.
– Буран, значит? – Арта коснулась ошейника, – хорошее имя.
Пес заскулил. Задняя правая лапа была ранена. Обыскав весь дом в поисках медикаментов, Арта нашла старую аптечку. Буран лег на пол, прижав уши к голове. Глаза искрились благодарностью.
– Ты не знаешь, кто я такая, – горько сказала Арта, – лучше тебе держаться от меня подальше.
Но Буран не слушал. Он встал и ткнулся носом в ее коленку. Девушка потрепала пса по голове. У самой двери щелкнул жвалами шестилап. Пес, хромая, завыл. Монстр унесся прочь.
– Они тебя боятся, – проговорила Арта. Буран, будто соглашаясь, положил морду на коленку.
Арта впервые с начала войны смогла нормально поспать, не просыпаясь от малейшего шума. Ей снилась другая дверь – та, что вела домой. Но за ней ее ждали озлобленные лица родителей, дядьев и другой родни: предательница, изменница, мы сами тебя убьем, но пусть лучше тебя повесят. Ты этого заслуживаешь. Во сне сердце сжала тяжелая рука, но, проснувшись, девушка обнаружила рядом с собой Бурана.
Мысль о том, чтобы идти куда-то еще заставляла жаться в угол. Но оставаться здесь – верная гибель. Арта усмехнулась собственным мыслям – она еще сутки назад желала себе смерти.
Пес поскреб дверь наружу. Вдалеке завыл шестилап – хромой и истощенный Буран внушал ему ужас.
Арта собрала провизию, сколько влезло в вещмешок. Заполнила флягу водой, убедилась, что пес наелся и напился вдоволь. А затем положила руку на поверхность двери. Оглянулась, осматривая дом. Здесь раньше жили люди. Надеялись на будущее. Верили во что-то. Пока не пришло в действие последнее оружие, и не настал последний день.
Пес заскулил. Чуть помедлив, Арта распахнула расписную дверь.
Автор: Анастасия Шалункова
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ